– Читал. Но ваши ядовитые слова, Арен-Хол уже делают свое гнусное дело. – Светлейший совсем по-человечески потер ладонями лицо. Правая бровь разлохматилась, сделав его похожим на слегка озадаченного филина. – Запрет издан. И доведен до сведения Глав семей долгоживущих с клятвой на крови рода. Подобное больше никогда не родится. Все носители дара голоса будут подвергнуты обязательной проверке и регистрации, а одаренные высших категорий взяты на контроль и привлечены на службу, отказавшиеся…

– Любите вы ограничивать, Светлейший. Просто сделайте так, что отказаться будет крайне невыгодно. Всем, не только темным. Светлые, в особенности эльфы, тоже далеко не альтруисты.

Светлейший встал, прошелся к окну и некоторое время бездумно пялился наружу, в серое. Арен-Холу так виделось, что бездумно. В стекле едва заметно отражалось, в глазах отражения все было такое же серое. И чужое. Будто кто-то иной вдруг обжег дно души живым серебром. Придавило дикой тяжестью. И отпустило. Стихал звон в ушах.

– Арен-Хол, какой бездны вы все еще здесь? Вас давно экипаж ждет и жена. Где вы эту штучку отыскали только?

– Не поверите, Светлейший. В том же захолустье, откуда был родом полукровка. Она, можно сказать, его подруга детства.

– Какое… уникальное место.

– Не то слово. Место – волшебное. И помните, что я сказал.

Темный вышел стремительно, Глава конгрегации не успел с возражениями и выходит, Арен-Хол все же оставил последнее слово за собой.

. . .

Некоторое время спустя. Корре.

Глава второго по величине и влиянию в Нодштиве Управления магического надзора, секретарь главы представительства конгрегации. Большой красивый дом в престижном районе, приличный доход, репутация, уважение. Идеальная жена. Образованная, умная, красивая, пример для подражания и объект зависти и, что греха таить, вожделения большей половины мужского населения Корре и не только. Леди Арен-Хол. Во многом благодаря ей Арен-Хола стали принимать в приличных семьях. Они и сами устраивали приемы. Не слишком часто, но достаточно, чтобы соблюсти приличия.

Первое время Арен-Хол подозревал Терин в желании отомстить. Еда, подарки, презенты от соседей и гостей тщательным образом проверялись. Особенно напитки. Леди Арен-Хол обожала травяные чаи. Даже развлекалась тем. что держала небольшую чайную. Но несколько лет проверок так ничего и не нашли и подозрительность постепенно сошла на нет. Тем более что, будучи при том абсолютно здоровой, как и сам Арен-Хол.

Их домашнее общение было ровным и удобным. Во всем, включая спальню. Ни слова о прошлом. Ни намека, ни тени. Будто ничего не было. Будто полукровки эльфира никогда не существовало.

Утренний чай, беседа, обсуждение планов на день.

Арен-Хол сел за накрытый к завтраку стол, отпил из чашки, насторожился.

– Что-то не так, дорогой?

– У чая странный вкус.

– Извини, наверное новая служанка перепутала и налила тебе из моего чайника. Позволь я сама за тобой поухаживаю?

Она поднялась, сменила чашку, налила свежий чай. Служанка, как и было заведено, оставила в столовой сервировочный столик с дополнительной посудой, салфетками и приборами. Шуршание ткани платья, легкое прикосновение локтя плеча, едва уловимый флер духов, тепло исходящее от кожи… Волна желания прокатилась по телу. Арен-Хол взял Терин за руку, провел пальцами поверх кисти, по внутренней стороне, плотно прижал свою ладонь к ладони жены, переплетая свои пальцы с ее. Потянул на себя. Она чуть дернулась. Это минутное сопротивление распалило еще больше, чего не случалось уже давно.

Вспомнилось как когда-то, еще в ту его поездку в Иде-Ир, Арен-Хол, наблюдая, опрокинув на стол в лекарской… Столовая ничуть не уступала. Во всяком случае, стол здесь тоже был вполне подходящий.

– Какой бес в вас вселился? – едва отдышавшись спустя некоторое время поинтересовалась очаровательно растрепанная жена.

Настолько очаровательная, что тут же захотелось повторить… Повторил.

– Что за дикие выходки? К вечеру о нас весь город болтать бу…

Поцелуй – отличное средство от болтливых языков, но запал уже прошел и третьего раза не случилось. По телу разливалось сытое удовлетворение.

– Итак? – изогнула идеально подведенную бровь супруга, кое-как справившись с одеждой. – Объяснения будут?

– Еще скажите, что вам не понравилось.

– Я и не говорю. Мне любопытно, откуда вдруг столько внезапной страсти.

– Может быть для того, чтобы появился наследник вам стоит плюнуть на все ваши системы и подсчеты, перестать заниматься составлением новых сборов и уделять больше внимания практическим действиям?

– Как сейчас?

– Почему нет?

– В столовой?

– В этом доме целая прорва неиспользуемых комнат. Можно проверить каждую.

Проверяли. Но все так или иначе начиналось со столовой и дегустации нового сбора.

В городе сначала болтали с некоторым осуждением, потом с напускным равнодушием, потом с некоторой завистью. Чайная леди Арен-Хол приобрела популярность. Ходили слухи о некоем интересном особо эффективном действии на супружескую отзывчивость после чаепитий, не угасающую, как при применении уже известных средств.

Однако, несмотря на более тесное общение, в распорядке дома ничего существенно не изменилось. У каждого из супругов было личное время и пространство. И как в любом порядочном доме, в нем водились тайны. Арен-Хол не интересовался тайнами жены, а она не трогала его тайны. Тайну.

Так и недобравшаяся до хранилища конгрегации флейта полукровки все еще была рядом с Арен-Холом, в специальном хранилище, тщательно укутанная в кокон тьмы, который приходилось обновлять почти ежедневно, иначе излучаемый свет и сила, все еще хранящиеся внутри артефакта, начинали излучать вовне. Пару раз Арен-Хол просыпался, стоя у открытого окна лицом к западу, где находился Нодлут и место заточения эльфира. Ему слышалась музыка и невыразимо прекрасный голос, манящий теплом и покоем.

Мир постепенно выцветал, лишь красное оставалось по-прежнему ярким, да посаженные служанкой, прежде работавшей в Холин-мар, желтые цветы в небольшом сквере за домом. Работе это не мешало. Еще краски вспыхивали во время общения с женой, сдобренного порцией уже традиционного чая.

– Ты же понимаешь, как сильно я тебя ненавижу, Тан, – однажды не сдержалась она, задыхаясь, дрожа и вскрикивая от его ласк и на ее взмокшей коже не было ничего кроме колье с аметистами, которое она носила практически не снимая. – Всем сердцем.

– Да, понимаю. Но ты делаешь меня живым, а ненависть самое искреннее из чувств, и теперь я знаю о тебе все, моя драгоценная Терин.

Она улыбалась в ответ, дерзко и презрительно, и он вновь с жаждой приникал к губам. Ярким и сочным, необычайно, восхитительно, безумно желанным. Мир вспыхивал красками, яркими как тот невероятный рассвет, случившийся после казни эльфира. “Кайнен”, – шептал Арен-Хол и погружался в сон, сулящий тепло и покой. И однажды, уснув в кресле у камина, где завершились их с Терин игрища, он больше не открыл глаза.

Терин встретила рассвет одна, оттерла губы, выпила положенную дозу нейтрализующего отвара, спрятала тетрадь наставницы в заговоренный кровью тайник под выходящим на запад окном супружеской спальни, где редко оставалась на ночь, и снова легла в постель. Кроме ценных схем и рецептов, тетрадь хранила личное сокровище Терин: оставшийся в ее руке длинный серебристый волос Вейна, который она, шутя, намотала на палец на манер обручального кольца, раз уж он приукрасился “невестиной” лентой.

Мертвый Арен-Хол был похож на спящего. Он улыбался тепло и спокойно, словно кто-то родной и близкий пел-шептал колыбельную, отгоняя дурные сны.

Через полтора часа она проснулась с криками и слезами.

Дом тщательно обыскали, первым делом был осмотрен кабинет, где за стенной панелью обнаружилась комнатка-сейф. Найденное там едва не лишило сознания. Страшно было вспоминать, чего ей стоило переждать день, а потом, забившись в свою спальню, выть волчицей, царапая ногтями грудь, чтобы добраться до сердца, выдрать невыносимо мучающий, больной, истерзанный в клочья комок плоти.