- Все равно…
- И тогда тебе придется спать в одиночку,- продолжал он. -Незащищенным. По крайней мере, в кубрике ночуют надежные люди: Саньджа, Амарджагаль, например. Никто не отважится перерезать тебе горло при свидетелях.
- Но как я могу спать, когда люди на соседних койках хотят перерезать мне горло? - воскликнул я.
Фукс хмыкнул.
- Не беспокойся, ты в полной безопасности.
- Я не могу спать там,- уперся я.
Голос капитана отвердел, стал более жестким.
- Это не туристический корабль, Хамфрис. Ты будешь следовать моим приказам, так же как и остальные. Вернись к себе. Положи на спину что-нибудь железное, в конце концов! По крайней мере, этим ты покажешь, что не боишься их.
- Но как же вы не понимаете… Фукс горько рассмеялся.
- Нет, это ты не понимаешь. Ты вернешься в кубрик. Конец дискуссии.
Обсуждение было закончено.
«Моя жизнь в его руках,- напомнил я себе.- Ничего не поделаешь». Так что мне оставалось только прикусить язык и закрыть глаза, когда Маргарита вытащила трубку для переливания из моей руки.
- Пусть моя кровь походит в тебе несколько минут,- сказал Фукс с оптимизмом.- Тогда у тебя появится достаточно мужества, чтобы добраться до койки и спокойно заснуть.
Меня раздражал этот человек. Но я ничего не сказал.
Даже когда он взвалил свою ручищу на хрупкое плечо Маргариты и они отправились из лазарета к своим каютам.
* * *
Никто не сказал мне ни слова, когда я вернулся в кубрик. Никто даже не посмотрел в мою сторону. Даже Саньджа, который уже вернулся с дежурства.
Амарджагаль, первый помощник, еще оставалась на мостике. Фукс находился в своей каюте. С Маргаритой, понятное дело. Вместе, разумеется. Я постарался вытряхнуть эту картинку из головы.
Несмотря ни на что, я заснул. Возможно, Маргарита вколола мне заодно снотворное или транквилизатор вместе с перелитой кровью капитана. Я спал глубоко и без сновидений. Когда проснулся, то в самом деле почувствовал себя посвежевшим и сильным.
Я сполз на пол с кровати и пошлепал босиком в душевую. Там уже мылись двое из команды. При моем появлении душевая быстро опустела: азиаты развернулись и демонстративно вышли.
Вот так. Пария. Изгой. Отброс общества. Они обращались со мной как с недостойным. «Ну, что ж»,- пожал я плечами.
Выходя из душа, я всегда оборачивался полотенцем. Не все были так скромны. Даже лица женского пола не придавали особого значения тому, что кто-то увидит их наготу. Хотя, должен сказать, никто из них особенно не возбуждал моего интереса. Дело не в расизме: некоторые из самых возбуждающих, эротических женщин, которых я когда-либо знал, были азиатками. Но женщины на борту «Люцифера» были или чересчур коренастыми, либо, наоборот, настолько худыми, что можно без труда пересчитать их ребра. Совсем не мой тип.
В любом случае, я вернулся на свое место с мокрыми после душа волосами, завернутый, как всегда, в полотенце, и увидел, как несколько членов экипажа столпились вокруг одной из коек. Казалось, им больше делать нечего, как стоять, повернувшись ко мне спиной.
Я не придал этому особого значения. Запахнув за собой заклеенный экран «шодзи», я вытащил свежий комплект комбинезона. Это была последняя чистая пара в ящике под кроватью. Мне предстояла узнать обстановку с одеждой на складе или отыскать на корабле химчистку или прачечную-автомат.
Азиаты все еще толпились там же, где я застал их в прошлый раз. Я узнал меж ними высокую фигуру и бритую голову Багадура.
Они явно не хотели иметь со мной ничего общего. Мне показалось, что они собрались своим азиатским табуном вокруг койки Саньджа.
Что, в самом деле, происходит? Вот все понемногу начали расходиться. Багадур неторопливо подошел к интеркому, расположенному в переборке возле люка, покачивая головой и бормоча себе в бороду.
Теперь я увидел койку Саньджа. Бумажный экран был раздвинут. Саньджа лежал на спине, уставясь в потолок. Горло его заливала кровь. Точнее, покрывала спекшаяся темная корка.
