Всего две недели - и вот различные медики и биологи сошлись на том, что «Люцифер» и его команда не пред-

ставляют никакой опасности для населения Земли и Луны.

Как только мы оказались наконец чисты, как жена Цезаря, то есть совершенно вне всяких подозрений, я послал Маргариту в свой дом на Майорке, наказав ей:

- Перед тем как ехать домой, я должен повидаться с Мартином Хамфрисом.

- Разве нельзя сделать это по видеофону? - удивилась Маргарита.- Или, в конце концов, устроить встречу в виртуальной реальности.

- Нет,- сказал я.- Это должно произойти с глазу на глаз, лицом к лицу. Только я и он, больше никого. На его территории.

Поэтому я приземлился, а точнее, прилунился, в Селенограде.

Меня проводили в вестибюль президентского номера «Отеля Луна», сообщив:

- Мистер Хамфрис скоро примет вас, сэр.

Я прошел по толстому ковру к большому окну. За время скитаний я совсем отвык от окон, везде и во всем видя лишь экраны. Здания, построенные на поверхности, вообще редкость на Луне, и уж тем более - с такими огромными окнами. Я смотрел на сияющий полумесяц Земли, висевший в кромешной темноте. У огромного окна стоял на тонкой изящной треноге короткий черный телескоп. Я заглянул в объектив, расположенный сбоку, и поискал место, где, по моим предположениям, располагался Коннектикут - моя родина.

Поместье раскинулось в опасной близости от набухшей водами речки. На уровне моря целая долина постепенно утонула в прибывающих водах Лонг Айленд Саунд. Я повернул телескоп к Майорке, но она была едва различима. Дом на Майорке уцелел, но дамба, защищавшая Пальма, уже угрожающе нависала над городом.

Более столетия глобального потепления привело к этим бедствиям. И не меньше столетия уйдет на то, чтобы устранить их. Впереди нас ждали десятки лет тяжкого труда и борьбы за существование, которую теперь надо было вести иным образом: не бороться с природой и друг другом, а пытаться уживаться с ней. Но я был уверен, что у нас найдутся для этого и знания, и инструменты, чтобы достичь успеха.

- Так вот ты где пристроился, астроном.

Я выпрямился и повернулся на знакомый голос, полный сарказма.

- Приветствую,- кивнул я,- мистер Хамфрис.

Он ничуть не изменился с нашей последней встречи, когда я видел его во плоти, на праздновании его столетнего юбилея. Темный подогнанный костюм со слегка подбитыми ватой плечами. И те же самые пронзительные холодные глаза.

- Мистер Хамфрис? - Если его и покоробила такая официальность обращения, он ничем не подал виду. Направившись через просторную комнату, он занял место на обитой атласом софе под какой-то крикливо раскрашенной картиной в духе неоклассицизма. Делакруа, кажется: всадники-бедуины в бьющихся на ветру одеждах шли через пустыню с длинными ружьями в руках.

- Вы ведь не отец мне,- спокойно объявил я. Он не моргнул глазом и бровью не повел.

- Это Фукс сказал тебе?

- Это доказали пробы ДНК. Он вздохнул:

- Ну, что ж, теперь и ты знаешь это.

- И еще я знаю, почему вы убили мою мать,- сказал я. Вот тут у него глаза полезли на лоб и ему не удалось

сдержать удивления.

- Она умерла от передозировки! И никто не заставлял ее этого делать. Самоубийство, о чем тут может еще идти речь! Тебе показать протокол вскрытия, свидетельство о смерти - любые документы? И все они говорят об одном - твоя мать добровольно наложила на себя руки.

- В самом деле? - Я смотрел на него, не сводя глаз и не давая сбить себя с толку, ничуть не поддаваясь его уверенной агрессивности.

- Я любил ее, неужели не понятно! Отчего, ты думаешь, я охотился за Фуксом, пока он не уступил ее? Я любил ее, она была единственной женщиной, которую я любил, черт бы ее побрал, и я вернул ее обратно!

- Слова истинного возлюбленного,- заметил я.

Он вскочил с атласной софы, с побагровевшим лицом, яростно размахивая руками.

- Я хотел, чтобы и она полюбила меня, но этого так никогда и не случилось. Она даже не позволяла к себе притронуться! А потом пошла и заимела ребенка - ребенка от него!

- То есть - меня.

- Тебя.

- Вот почему вы так ненавидели меня все эти годы,- сказал я.

Он коротко рассмеялся лающим смехом.

- Ненавидел? Тебя? Нет, это слишком сильно сказано. Я просто испытывал к тебе отвращение, к жалкому маленькому коротышке. Каждый раз, когда я видел тебя,- я видел и их обоих, видел, как они смеются надо мной. Каждый день твоей жизни стал мне напоминанием о ее предательстве.

- О предательстве? Но разве она предала своего истинного, первого мужа?

Он пропустил эти слова мимо ушей.

- Вы устроили эту экспедицию, чтобы избавиться от меня раз и навсегда.

Казалось, эти слова только удивили его.

- Убить тебя, что ли? Избавиться! Это же надо! Да кому в голову могло прийти, что жалкий трусливый коротышка примет мой вызов? Никто в здравом уме и не помышлял бы об этом. Ты меня просто удивил своим поведением, вот и все. Кто бы мог подумать…

- Тогда почему…- И тут внезапно я понял всю правду.

Мартин Хамфрис кивнул, понимая, что озарение снизошло на меня,- он прочитал это в моих глазах.

- Конечно же, все было устроено, чтобы устранить Фукса. Эта каменная крыса хорошо спряталась на Поясе астероидов, где такие же крысы-приятели прикрывали ему спину. Мне его было никак не достать. А я очень хотел, понимаешь? Очень хотел достать его! Потом, я все-таки обещал твоей матери, что не буду вести за ним охоту, и несмотря на то, что ты думаешь обо мне, я сдержал обещание, данное… покойнице. Несмотря на все случившееся, я позволил этому сукиному сыну жить.

- Пока вам не пришла идея назначить Венерианский приз. Это, само собой, была только ловушка.

- Как только Алекс погиб, я уже больше не мог сдерживаться. Я хотел, чтобы этот подонок Фукс сдох! Поэтому я поставил жирную приманку в десять миллиардов долларов, перед которой Фукс не мог бы устоять. И он, конечно, же, бросился за ними.

- И так вы добились своего.

Снова это прежнее самодовольное выражение пробежало по его лицу. Тень былого самодовольства промелькнула на его лице.

- Премия. Я никогда не ожидал, не думал, что все отнесутся к этому так серьезно. Никто, кроме Фукса, романтика, идиота, жадного до денег, которые у него отобрали. Конечно, он хотел наказать меня, отомстить мне за то, что я его облапошил. Но точно таким же образом он облапошил меня в личной жизни, как я его - на финансовом поприще. Я понял,- продолжал он злорадно,- что карты сами идут в руки. Двух зайцев одним ударом. Отца и пащенка. Тебя то есть.