А он знал, что мой отец на деле мне отцом не является? Вряд ли. Мартин Хамфрис человек скрытный и никогда не рассказывал о своих провалах, тем более - в личной жизни. Тем более не стал бы рассказывать любимому сыну, первенцу, о том, как ему наставил рога его злейший враг.

Преодолев наконец нерешительность, я вставил чип в компьютер. Сделан он был из материала, который не могла повредить никакая температура - вольфрамовый диск с лазерной насечкой плюс еще какие-то устойчивые антикоррозийные сплавы для покрытия. С таким же успехом он мог пролежать века в соленых водах океана или в подземной трещине - с ним ничего бы не случились. Этому диску не страшны были никакие катаклизмы, коррозия, удары и прочее. Раньше их применяли исключительно в так называемых «черных ящиках», но затем они распространились повсеместно благодаря освоению вольфрамовых залежей астероидов. Так что к этому продукту цивилизации приложил руку и мой «отец» Мартин Хамфрис.

Вкладывая дискету в дисковод, я, как ни странно, почувствовал, что рука моя спокойна. Сердце билось ровно, и никаких неприятных ощущений в желудке. Правда, я ощущал леденящий холод, от которого немели внутренности.

Компьютерный экран осветился, и передо мной возник Алекс. Лицо его было едва видимо за кварцевым визором шлема. Изображение было смутное, с помехами: видимо, сильное электромагнитное излучение с гор или просто записывающие приборы с трудом выдерживали напор температуры. Камера отодвинулась - и за его спиной показался внутренний интерьер спасательной капсулы. Он сидел перед приборной панелью, что можно было понять, разглядев подлокотники и спинку кресла. Они дымились!

- Не знаю, увидимся ли мы с тобой, Младший Братец,- начал Алекс- Боюсь, эта экспедиция сорвалась.

Качество звука тоже оказалось плохим, но это был голос Алекса, у меня не оставалось никаких сомнений. Голос, который я уже никогда не услышу. Слезы брызнули у меня из глаз. Я вытер их, а брат тем временем продолжал:

- Ван, в верхнем слое облаков Венеры мы натолкнулись на неожиданное препятствие. Мы не успели разобраться, в чем дело. Может быть, кислота, а может, какие-то микроорганизмы. Но то, что кроется в верхнем облачном слое, разрушило газовую емкость «Фосфороса», и мы падаем на Венеру. Я пытался связаться с Землей, но, похоже, антенны Тоже разрушены или сгорели во время падения.

Я заметил, что киваю ему в ответ, как будто разговариваю с живым человеком, а не с его призраком трехлетней давности. С человеком, который не мог видеть меня, но мог на это надеяться.

- Не знаю, попадет ли к тебе этот чип. В любом случае, это может случиться только тогда, когда какой-нибудь смельчак опустится на поверхность Венеры и найдет место нашего падения. Но я сомневаюсь, что кто-нибудь отважится на это в ближайшие десятилетия. Так что, скорее всего, ты услышишь меня, когда будешь уже старым человеком. Может быть, у тебя уже большая семья, Много детей…

Слезы с новой силой хлынули из моих глаз. Ведь я помнил о том, что сам Алекс оказался бездетным. И мог ли он подумать, что этим «смельчаком» окажется его брат, коротышка Ван!

«Да, Алекс,- подумал я,- долго бы еще не случилось того, о чем ты говоришь, если бы не десятибиллионный приз». Деньги правят миром, как говорила Дюшамп.

- Ван,- продолжал брат.- В последнюю ночь перед вылетом я рассказывал тебе, что я хотел помочь «зеленым», доставить им снимки, которые покажут будущее Земли, гибнущей от последствий парникового эффекта. Что ж, моя попытка сорвалась.

Взрыв помех внезапно оборвал связь - только тут я вспомнил, что это никакая не связь,, а обыкновенная видеозапись на вольфрамовый диск. Экран усеял «снег» помех. Но голос Алекса остался, хриплый и слабеющий. Видимо, температура «отключила» изображение в этом венериан-ском раскаленном аду.

- Нет никакой связи между тем, что случилось на Венере, и тем, что происходит на Земле,- продолжал рассказывать брат.- Абсолютно никаких параллелей. Две планеты могли начать с совершенно равных условий, но Венера почти сразу потеряла всю свою воду. И когда на Земле возникли океаны, Венера оказалась настолько жаркой планетой, что вся вода почти сразу выкипела в космос. Произошло это биллионы лет назад.

Теперь Алекс стал говорить быстрее, словно торопясь успеть сказать все самое важное - или просто рассказать побольше.

- Нет смысла сравнивать парниковый эффект Земли с событиями на Венере. Условия совершенно разные. «Зеленые», вероятно, будут крайне разочарованы, из их расклада пропадет карта, которая могла бы оказаться тузом в политической игре. Ведь они собирались ставить Венеру в пример… того, что произойдет на Земле, если вовремя… не прекратить промышленную деятельность, вызывающую появление… парникового эффекта.

Внезапно он закашлялся. Изображение немного прояснилось, и я с трудом, но различил его лицо за стеклом визора.

- Системы спасательной капсулы вышли из строя,- продолжал Алекс совершенно спокойным голосом. Точнее, нельзя было сказать, что он хоть чуть-чуть паниковал. Он понимал, что его положение безвыходно. Никто его спасти не сможет.

- Тут становится жарко… как… в печке.- Экран снова погас на мгновение, затем вспыхнул.

«Нет! - раздался во мне немой крик.- Не уходи, Алекс! Не умирай! Говори со мной. Расскажи мне…»

Голос его растаял. Я подождал, но не услышал больше ничего, кроме шипения. Может быть, это был фон, а может, звуки того, как Алекс…

Нет! Это было выше моих сил. Я потянулся отключить звук на компьютере, но в этот момент он стих окончательно.

Я сидел возле пустого экрана. Только мерное гудение компьютерного вентилятора - и больше ничего. Я оказался словно вырван из этого мира вместе с жизнью брата.

Последние мысли брата были посвящены экспедиции, причине, по которой она сорвалась. Он думал о срыве, о провале, но он не жалел себя. До последнего издыхания он остался человеком науки. Настоящим ученым, как называл его отец. Венера победила его, его светлые мечты помочь «зеленым» и спасти Землю умерли на раскаленных камнях планеты с именем богини красоты. Мой великолепный, мой прекрасный, обаятельный, всегда веселый старший брат ушел с мыслью о своей неудаче. И с мыслью обо мне. Он же не адресовал последнее послание своему отцу. Или «зеленым». Он хотел говорить со мной! Хотел открыть мне свои последние сомнения, последние свершения.