«Так-то лучше», – подумал бы дракон, хоть слегка походи его разум на наш.

***

Гай ждал. Сырая земля и расстояние прекрасно глушили все звуки, так что он ничего не услышал, как и не увидел, впрочем, ничего.

Шелестел всегдашний вереск. Шуршали листья и рогоз. Множество звуков. Сложно человеку было среди них различить перебор чешуи, далёкий и глухой. Вроде как звякнул метал, но трудно сказать определённо, принёс ли ветерок звук с острова или с берега, где четверо мужчин попеременно поглядывали. Смотрели то в его сторону, то на лодчонку, а то на небо, будто боялись, что зверь в любое мгновение может «обратиться молнией», как в сказке, рассказанной накануне.

«Поселяне», – без злобы, равно как и без особой теплоты, подумал юноша. Всегда одно и то же. Никто не любит рыцарей, но всем они нужны, стоит чему-то случиться.

Минута. Две. Десять. Не просто было оценить время, покачиваясь на воде, но всё ж приходилось признать: нет там никакого дракона. Был бы он, давно уже пламя вырвалось бы из-под земли. Битва не могла не начаться. Гай так думал, и много смысла было в этой его уверенности.

«Старая школа самая лучшая», – скучая, про себя повторил он любимейшую фразу сера Ланца и подпёр ладонью подбородок. «Ну давай, выходи уже», – мысленно сорвался оруженосец, и, будто услышав его воззвание, нечто металлическое блеснуло внезапно у входа. Тихий звук. Мужчины у лодчонок неуверенно завозились, переглядываясь и готовя вёслы. Чешуя или металл? Гай не сомневался ни мгновения.

«Наконец-то».

Юноша чуть приподнялся, готовясь выслушать очередную нотацию, и тут же – удар в грудь... Боль, резкая и пронизывающая. Продранное плечо. Гай выдохнул, это рукоять с замысловатым узором ударила, отскочила и тут же скрылась в воде. Обескураженный и поражённый во всех смыслах слова юноша откинулся назад. Взмахнул руками, но не удержался, перекувыркнулся через голову, сразу же исчезнув под словно стеклянной чёрной гладью.

Скрылся, в мутной воде и… всё. Вот и круги разгладились, и лодка встала, всё так же проседая набок, где было сложено снаряжение, а Гай всё не показывался. Ни у кого из провожавших и мысли не возникло прийти на помощь. У всех их были семьи. Дети, которых нужно было кормить, и рисковать, приближаясь к злосчастному острову, никто не желал.

– Кончился, значит, – глубокомысленно пробурчал Ивес, берясь за весло, а мельник глубоким басом дополнил.

– Пожрали.

Произнёс и тут же вздрогнул, расслышав всплеск. От острова?! Хотя нет, тот теперь грудился на горизонте, звук же прозвучал почти рядом. Фолкет как опытный приложил ребро ладони ко лбу, наподобие козырька, прочие же взглянули так. Взглянули и не поверили тому, что увидели.

– Это... человек плывет?

– Твою телегу!

[1] «И на кой, спрашивается, я её тащил?» – ясно прочитался вопрос на лице оруженосца.

«Иногда чтобы не увидеть что-то, достаточно смотреть на него достаточно долго».

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

Странный сон снился юноше этой ночью. Дракон? Что это? Что за воспалённая фантазия могла выдумать дракона? Не вепря и даже не чёрного рыцаря, а дракона! Это свыше его понимания. Насколько же сошёл с ума мир, если даже во сне благородные рыцари шли на зверя, справиться с которым им было не под силу. Снилось Гаю небо, по которому плыла пышная невесомая флотилия из фрегатов всех мастей. Приятный ветерок приносил облегченье уставшим членьям, но внезапно всему этому пришёл конец. Пасть норы будто затянула его. Обожгла и заглотила. Страх и тягучая зеленоватая мгла невесомости. Ни верха, ни низа. Ничего. Лишь он, остающийся неизвестно где и неизвестно зачем. Непонятный мир. Пугающий мир. Солнце, показавшееся ядовито-зелёным, блеснуло и сразу же исчезло. Нечто холодное и шершавое скользнуло у голени.

Непонимание и… ещё что-то. Нечто важное, что он должен был вспомнить. Обязан был, но не мог. Оно так и вертелось во тьме.

Стена.

«А доски-то и обстругать бы можно», – подумал юноша и только после сообразил, что он сделал. Во тьме не было стены, а значит, он уже не во тьме. Выбрался-таки.

Наступал вечер. Гай понял это сразу, по отблескам в небольшом оконце, и, чуть зацепившись, взгляд пошёл дальше. Всё серо. Сбитый шкаф. Тяжёлые и надёжные подпорки, пучки высушиваемых трав от косяка и до угла. Лежанка. Одна, большая и широкая с набитым соломой матрасом и парой лоскутных одеял. Всего одна, и Гай лежал рядом с ней.

Упал? Это его и разбудило? И если да, то как давно?

Поморщившись, юноша поднялся. Из положения, в котором он был, прекрасно был виден башмак, заброшенный к дальней ножке. Тело не особо слушалось. Ноги его затекли и ныли нещадно. Болела голова. Ныла спина, но, сверх всего этого, плечо – действительно пострадало. Не поняв сразу, Гай попытался растереть шею, и тут же вздрогнул, пронзённый болью, точно пикой. Переброшенная через грудь, тугая повязка ссохлась из-за пропитавшей её крови.

Спёкшаяся. Чёрная в свете затухающего дня. Горькая.

«Погиб, значит», – неожиданно чётко осознал Гай. Можно ли было к этому что-то добавить?

Входная дверь скрипнула, когда юноша толкнул.

Это был вечер. Воздух, чистый и прохладный, наполнил лёгкие, возвращая к жизни и проясняя сознание. Лягушки заполняли тишину. Пёс выл, рыдая на ещё едва различимый месяц, сосна, что странно застыла над водной гладью, показалась печальной и какой-то нереально серой.

Всё так. И дракон, и нора, и… ещё нечто, о чём он пока не подозревал.

– Очнулся?

Трудно было передать удивление Гая, когда пустой двор заговорил человечьим голосом. Сердце его подпрыгнуло и, застряв где-то под горлом, упало на самое дно. В плече болезненно заныло.

Слева от него громоздился сеновал, но дверь, как видно, была снята, и лишь солома торчала, справа же лишь пара кадушек. Вилы, ведро и полюбившаяся хозяевам хворостина. Позади – пустой дом.

Весьма забавно было Зое наблюдать за его метаниями с крыши. Подперев подбородок кулачком и склонив голову набок, девушка даже покачивала носком ботинка, надеясь, что хоть движение не останется незамеченным.

«Слепой он, что ли?» – прикинула она и на всякий случай решила уточнить:

– Эй, ты слепой, что ли?! Наверх посмотри.

Крутанув головой аки сова, оруженосец остановил взгляд на бронзовом лице, что смотрело на него из-за края крыши. Рот юноши открылся, а глаза его из орбит полезли от такой новости.

– Как ты… – начал Гай и не окончил, подметив старую лестницу слева. – Зачем ты туда забралась? – бросил он, злясь на собственную невнимательность и неспособность трезво оценить обстановку. Тёмный загар и рубаха с зачуханными рукавами. В памяти всплыла девчонка, что приходила к конюшне, вроде та же.

Зое не сумела сдержать улыбки. В глазах её запрыгали затаённые искры, хорошо знакомые многим деревенским и очень немногим принёсшие что-то хорошее. «Сказать или не сказать, что-нибудь этакое?!» – ясно отразилось на хитрой мордашке за соломенной границей крыши.

«Такое ведь поле для деятельности! И… нет! Эх, всё ж таки он только встал. Пусть будет так».

– А почему ты во дворе?

Странный вопрос.

Гай моргнул. Открыл рот, намереваясь достойно ответить, но слова почему-то не нашлись. Не было ничего подходящего в том множестве томов, что против воли вбили в его голову за годы подготовки.

– А-а-а…

– Поднимайся, – не стала дожидаться, пока тот сам дойдёт до очевидного, Зое. – Чего стоишь?

Оруженосец поджал губу. Пожевал, но так и не найдя что ответить, решил принять приглашение. Что он, в сущности, теряет?

Боль! Это прилипшая и огрубевшая от впитанной жизни ткань потянула. Закусив губу, Гай продолжил движение. Заскрипели натужно верёвки.

Он – оруженосец одного из благороднейших рыцарей, что бродили по этой равнине! Он семь лет гнул спину пажом, а после до кровавых мозолей полировал оружие, во всех путешествиях следуя за сэром Ланцем. Не может же он проявить слабость перед какой-то деревенской девчонкой!