— Отец, что происходит!? — обеспокоенно спрашивал Элай на повышенных тонах, держа Син за плечи, пока та завывала, находясь в трансе.

Оскар молчал, наблюдая. Выражение его лица не поменялось ни на секунду, оно все так же оставалось непроницаемым и мрачным.

— Ничего не делай, — отрезал тот, делая шаг вперед, устало потирая переносицу. — То, что должно пробудиться, скоро выйдет наружу.

От слов отца по спине Элая пробегает холодок. Он не понимает, что значат эти слова, ему больно смотреть на Син в агонии. Бессилие окутывает его, хватая за горло и больно душа. Ему совершенно не нравилась ощущаемая им беспомощность, но казалось, все, что он мог сделать — он уже сделал. Он не отходил от неё ни на шаг, всегда был рядом. Даже подарил браслет, чтобы всегда знать где она, все эти случайные встречи были отнюдь не случайными, он лишь хотел оберегать её и быть рядом, хотя бы в эти короткие мгновения. Сейчас она рядом, но он ничего не может сделать, чтобы помочь ей, облегчить страдания. Поэтому взяв Син на руки, парень поспешил отнести её в спальню. Оскар остался стоять в гордом одиночестве, наедине со своими, никому неизвестными, мыслями.

***

В затхлом и темном помещении пахло сыростью. Воздух был плотным и тяжелым, что казалось, его можно было потрогать руками. В темном углу звякали цепи. Старик, скованный магическими оковами, пригвождённый к стене, словно распятие, не издавал ни звука, пока его истязатель бил того кнутом внушительных размеров, предпочитая физические пытки, магическим. Кожа на груди была рассечена и кровоточила, сил оставаться в сознании почти не осталось. Корнелиус, вошедший в подземелье, едко усмехнулся, глядя на Артура, который до сих пор держался.

— Старик, тебе бы уже стоило заговорить, — произнёс мужчина, беря кнут в свои руки, облаченные в черные кожаные перчатки.

— Я ничего тебе не скажу, — еле говорит Артур, тяжело дыша.

— Тебе же больно, неужели эта девчонка стоит твоих страданий? Ну же, расскажи все, что знаешь о проклятье.

Корнелиус, словно хищный зверь, мечущийся в клетке, ходит из стороны в сторону, по неровному пыльному полу, поглядывая на еле стоящего Артура. Каждый его шаг полон напряжения и нетерпения. Взгляд то и дело цеплялся за сгорбленного старика, который, кажется, держался на ногах лишь чудом. Запястья старика стерли жесткие оковы, кожа вокруг них стала красной и воспаленной, лицо в ссадинах и кровоподтеках, местами опухшее. Его вид вызывал у Корнелиуса лишь раздражение, никакой жалости.

— Пытай сколько хочешь, от меня ты ничего не добьешься, — хрипит старик, усмехаясь. — Мой век все равно почти подошел к концу. К тому же, я дал обещание.

— Полагаю, ты сделал свой выбор.

Дэвенпорт подошел вплотную, проведя ладонью по грудине старика, и в мгновение вырвал еще бьющееся сердце. Кровь стекала вниз, пачкая рукав черной рубашки. Он мог бы завершить начатое магией, но кровожадность, текущая в его венах, требовала крови. Он завороженно смотрел на застывшую гримасу на лице старика, самодовольно усмехаясь, Корнелиус швырнул орган в сторону, снимая окровавленную перчатку.

Бездыханное тело старика выставили на всеобщее обозрение прямо перед воротами Администрации. Проходящие мимо люди мгновенно останавливались, в ужасе шарахаясь прочь. Мир магии, узнав эту новость погрузился в длительное молчание. Каждый скорбел, боясь, что за ними тоже могут прийти. Прийти за их семьями, за самыми близкими людьми. Каждый знал, что грядёт.

Эдмунд молча наблюдал за этой картиной издалека. Он сомневался, верный ли путь выбрал, но отступать было поздно. Пути назад не было. Кроме того, он переживал за сестру, что, как всегда, пряталась за его спиной, боясь взглянуть на открывшуюся им картину.

***

Под покровом ночи две фигуры, облаченные в черное, крались к полицейскому участку, будучи полностью не уверенными в своих действиях. Они даже не были уверены, точно ли здесь держат задержанных магов. Но поспрашивая нужных людей в темных переулках магического квартала Элаю все же удалось узнать кое-что. Жалел ли он, что ввязался в это? Возможно.

Когда конвульсии Син прекратились, он заглянул в её лицо, в котором читалась мольба, и противостоять не смог.

Участок, погруженный в сонливое молчание, сейчас был максимально уязвимым местом. Воспользовавшись заклинанием перкус Элай и Син, будучи невидимыми, прошли мимо констебля, мирно посапывающего на своем рабочем месте, под тихие звуки радио. Глянув на план здания, они убедились, что пленных держали внизу. Спустившись, перед ними предстали камеры, под завязку набитые людьми в магических кандалах. Син зажала рот рукой от увиденного. Все еще будучи невидимыми, дабы не вызвать переполох, они проходили вдоль камер, пытаясь найти нужного им пленника.

— Элай, давай выпустим всех, — прошептала Син на ухо парню. — Так будет правильно.

Тяжело вздохнув, Элай взвесил все за и против, и, махнув рукой отворил все камеры.

— Эй, вы знаете, как снять эти оковы? — став видимым спросил Элай у одного из мужчин.

— Ключи находятся у констебля.

Не успел Элай среагировать, как Син уже побежала наверх, а позже вернулась с целой связкой. Перепробовав несколько ключей, они наконец нашли нужные.

— Вы не видели тут молодого парня, в белой рубашке, примерно нашего возраста? — с надеждой в голосе спросила Син.

— Син! — среди толпы раздался знакомый звонкий голос.

Изольда, явно уставшая от нахождения здесь, шла к ним, расталкивая людей на пути. Её бледно розовое платье всё перепачкалось, а местами подол был порван. Она крепко обняла Син, радуясь.

— Дэя держат отдельно ото всех. Он был особо буйным заключенным, — девушка устало усмехнулась, поправляя свои золотистые волосы, и одергивая подол платья.

— Где?! — в один голос спросили Элай и Син, оглядываясь друг на друга.

— Чуть дальше по коридору, — Изольда не успела договорить, как они ринулись к нужному месту.

И правда, чуть дальше по коридору находилась одиночная камера, в которой из стороны в сторону выхаживал Дэй. Его рубашка, как и платье Изольды, была изрядно выпачкана, галстук все так же небрежно болтался на шее. Под его глазвми залегли темные круги, выдававшие в бессонного человека. И правда, с тех пор, как Дэй попал сюда, он не сомкнул глаз ни на секунду.

— Дэй! — Син отворила замок заклинанием, заходя внутрь.

Увидев девушку лицо парня просияло. Элай снял с Дэя наручники, одарив того презрительным взглядом. Син кинулась обнимать парня, утыкаясь носом в сгиб его шеи, крепко сжимая свои руки вокруг его талии. Дэй крепко обнимал Син в ответ, мысленно ругав её за то, что та вообще посмела сунуться сюда, но он был благодарен. Наблюдавший за воссоединением Элай старался сохранять непроницаемое лицо, сжимая кулаки до побелевших костяшек.

— Что дальше? — спросил Дэй, отпуская Син из объятий.

— Мы выпустили всех магов, они уже должны были телепортироваться отсюда, — холодным тоном констатировал Элай, глядя прямо в глаза Дэя. — Корнелиус набирает армию, укрепляет свои силы, и ему нужна…

— Син… — закончил Дэй.

— Да. Артур убит, — как бы невзначай бросил Элай.

Син прошибло электрическим разрядом от слов парня. Лицо Дэя помрачнело.

— Почему ты говоришь об этом только сейчас? — Син отшатнулась, закрывая рот рукой, в её глазах блестели слезы, а голос дрожал.

— Именно поэтому. Ты бы не смогла здраво мыслить и действовать, узнав об этом раньше.

— Син нужно увезти дальше от Лондона, — в разговор вклинился Дэй, потирая места, натертые грубыми наручниками.

— Что ты предлагаешь?

— Увезти её туда, где точно никто не будет искать. Я заберу ее к себе домой, в мою родную деревню.

Скулы Элая сжались сильнее, играя желваками. Как бы сильно ему не претило это, он был согласен с Дэем. Вдалеке от Лондона Син будет безопаснее всего, особенно в такой глуши.

— Хорошо, — скрепя сердцем согласился Элай.

***

Деревня и правда находилась в самой глуши, до куда было тяжело добраться на каком-либо виде транспорта. Стало ясно, почему Дэй не отправился сюда на Рождество. Спасала лишь телепортация. И вот, измотанные и помятые они телепортировались в скромное жилище парня. Снаружи дом, при взгляде издалека, казался намного меньше и скромнее, представляя из себя типичную деревенскую постройку, ничем не выделяющуюся среди других, с простыми неотесанными стенами, покатой крышей и маленькими окошками. Он был построен из старого дерева, которое потемнело от времени и непогоды. Деревня, словно тихая гавань, расположилась на юге, укрытая от холодных ветров, здесь было значительно теплее, чем в шумной суетливой столице, и это чувствовалось во всем: в мягком ласковом солнце, которое нежно грело кожу даже зимой, в теплом, и ароматном воздухе. Семья Дэя, состоявшая из матери — Этель, отца — Гарольда, и трех младших сестер — Марии, Эстер, и Гвендалин, встретила их со всем радушием. Дэй кратко обрисовал им ситуацию, представив Син. Семья была несказанно счастлива наконец увидеть сына, хоть и в такой ситуации. Так прошли несколько недель. Син уже успела привыкнуть к деревенской жизни. Рано вставать, готовить завтрак с сестрами и матушкой. Дэй же все время присматривал за Син. Иногда её мучили головные боли, но она старалась этого не показывать. Украдкой морщась, а по ночам, сидя в кровати, хваталась за голову, тихо скуля. Казалось, Син наконец обрела покой, о котором давно мечтала. Здесь, вдали от всего, она не знала, что творилось в столице, не знала последние новости, она просто жила тихую и размеренную жизнь, хоть где-то внутри её и гложило нечто, известное только ей. Каждый день она вспоминала Артура, и не могла поверить, что того больше нет в живых. Жестокость Корнелиуса поражала её до глубины души. Она не могла вообразить человека с настолько черствой душой.