Тракт пустовал. Поле по левую руку от них тоскливо шуршало, словно нечто брело за одинокими путниками на границе сна и реальности. Мэй сдерживала слезы, думая о Сяосяо, которая никому не желала зла. Маленькая девочка в большом мире, не дождавшаяся ни отца, ни матери.

У них осталось немного воды и еды из припасов Цзинлуна, которые даже при экономии закончились к закату. Им удалось добраться до каменного плато, на котором стоял старый полуразвалившийся храм. Изучив его со всех сторон, Шэн Юэлин пришел к выводу, что лучшего места для ночлега не найти. Рядом оказался чистый источник, питавший бойкую речушку.

Когда понадобился костер, Шэн Юэлин собрался разжечь его духовной силой, но передумал и ненадолго скрылся в сумерках, а вернулся с двумя камнями, которые долго и упорно обстукивал, пока не высек искры.

Мэй снова отварила рисовую кашу, от которой ее уже начало мутить. Они с Юэлином разделили вяленое мясо — не острое, слава Богу! — и устроились рядом друг с другом на ворохах сена.

— И Шацзы расскажет всем, что мы мертвы? — спросила Мэй.

В тишине было слышно, как шуршат снаружи мелкие зверьки, вроде полевок, и стрекочут цикады. Одинокий комар залетел внутрь, противно позвенел и испепелился прицельно пущенным талисманом.

— И обязательно выставит себя героем.

Снова воцарилось молчание. Мэй рада была бы провалиться в сон после пережитого, только каждый раз из темноты выплывало искаженное страхом лицо малышки Сяосяо.

— Во время обеда он упомянул парную медитацию, — со стороны Юэлина раздался свистящий вздох. — Это то, о чем я подумала?

— И Шацзы идиот, — Шэн Юэлин отвернулся на другой бок, но долго не протянул и снова лег на спину. — Парная медитация или двойное совершенствование — специфическая практика, при которой два заклинателя обмениваются энергией во время… очень тесной близости. Мы в Бай Ю не практикуем подобного! Это требует подготовки и доверия, которое достигается разве что между супругами.

— Почему тогда супруги не занимаются такой медитацией?

— В процессе необходимо сосредоточиться на духовной энергии, а не… удовольствии.

— То есть, приятное с полезным никак не совместить?

Шэн Юэлин сердито засопел, нехотя отвечая:

— В старых текстах есть записи о подобном. Но это высший уровень совместимости духовных энергий, когда они становятся единым целым и сами перетекают из сосуда в сосуд.

— Понятно. — Она немного помолчала. — А утки мандаринки…

— Янмэй, ради всех Небес! Пожалуйста, спи.

Она послушно опустила веки, улыбаясь украдкой. Тревоги отступали: вытаскивали острые когти из ее сердца, затихали и разбредались по скрытым закоулкам разума.

Хотя бы эту ночь — в старом храме под защитой позабытого божества — она провела спокойно.

Следующий день стал как две капли похож на предыдущий: Мэй и Юэлин шли по пустому, местами заросшему тракту. Осенние пейзажи радовали красотой, однако, кроме одиноких путников, некому было любоваться ими — поселения, мимо которых проходили Мэй и Юэлин, оказались покинуты.

— Простым людям тяжело находиться рядом с оскверненными землями, — пояснил он. — Зло незаметно проникает в тело, поражая органы, разум и дух. Некоторые лишаются рассудка, кто-то заболевает или живет в постоянной тревоге. После падения Проклятого Императора высвободилось много демонической энергии, это привело к эпидемиям, войнам, разгулу нечисти. Однажды группа заклинателей осмелилась подчинить ее себе с помощью Полуночной печати, и поначалу казалось, что им удалось. Но вскоре они исчезли на многие годы.

Мэй громко чихнула, спугнув случайную птицу.

— Их нашли?

Шэн Юэлин кивнул.

— Полностью утративших человеческий облик.

— То есть, они превратились в демонов? Как та несчастная Хуапигуй?

Вопрос о создании новых чудовищ беспокоил обоих, и если Мэй размышляля о них в контексте поджидающей за углом неизвестной хтони, то о чем думал Шэн Юэлин, она не представляла: тот упорно не делился с ней мыслями. За время путешествия стало ясно: заклинатель не рвался взвалить на себя все проблемы мира разом, а либо делегировал их более деятельным, например, Цзинлуну, либо решал по мере столкновения с теми самыми проблемами.

Дорогу обступали ветвистые деревья, одно из них рухнуло поперек от старости или ветра. Перелезая через него, Мэй поняла, насколько устала. Казалось, совсем недавно они останавливались на обед, а она уже выбилась из сил.

— Как насчет отдыха, достопочтенный?

Тот обернулся, с удивлением замечая Мэй верхом на бревне.

— Мы в пути всего лишь, — он взглянул на циферблат, — четыре часа. Госпожа в порядке?

В прежние времена Мэй чередовала подобные марафоны с рестораном или удобным диваном в дружественной гостиной, а никак не с четверть часовым отдыхом под моросящим дождем с веткой вместо ложки в зубах.

Хотя котелок нес Шэн Юэлин, полупустой рюкзак ощутимо тянул плечи, так что у Мэй начало ломить спину.

— Забудь, — она сползла с бревна. — Просто соври, что в конце пути нас ждет горячий ужин и мягкая постель.

Шэн Юэлин поддержал ее под локоть.

— На побережье есть крупный портовый город, Лун Ин. С нынешним темпом мы прибудем туда к закату следующего дня. Отдохнем ночь в хорошей гостинице, а с рассветом выйдем в море.

— Надеюсь, там не будет демонов. Давно хотела спросить: что конкретно делает Полуночная печать? Источает темную энергию, открывает портал в демонический мир — и все?

— Все? — не понял Шэн Юэлин. — Она создавалась для порабощения человеческого рода. Что еще нужно?

Мэй пожала плечами. Она прокручивала в голове фразу, оброненную Фэй Шань Ди в иллюзии: «Печать не терпит боли и не подчинится кровавым ритуалам». Подобное совсем не походило на артефакт в хранилище Бай Ю Шэн.

Дождь усилился, стремительно превращая дорогу в реку грязи. Мэй перевесила рюкзак на грудь и прикрыла руками, защищая от воды его и содержимое. В свое время он стоил непомерно-больших денег и сейчас отрабатывал каждую копейку.

— Знаю, ты не любишь эту тему, — продолжила она.

— Значит, не следует ее начинать.

Шэн Юэлин ускорился, и ей пришлось догонять его.

— Зачем демонам сын Императора, и как они узнали о нем? Такой секрет должны охранять… — она врезалась в его спину. — Шэн…

Он выхватил меч, второй рукой толкая ее в колючие кусты. Черная тень смела его с ног, обдав Мэй тошнотворной смесью гнили и цветов. Раздался кошачий визг, и перед вскочившим заклинателем появился гигантский черный кот с белесыми проплешинами на шерсти.

«Маогуй!» — похолодела Мэй и принялась подниматься.

Кусты немедленно затрещали, привлекая внимание демона. Тот кинулся к ней с ряззавленной пастью, и у Мэй в памяти навсегда отпечатались его светящиеся желто-красные глаза. Магический барьер обрушился на спину монстру, прибивая его к земле, и Мэй улетела обратно в кусты, за которыми оказался склон. Она нелепо взмахнула руками и покатилась вниз, собирая ветки и камни, пока не врезалась в дерево.

Правое плечо горело огнем. Мэй шевельнулась и застонала от испепеляющей боли во всем теле. Перед глазами двоилось, на переферии мелькали золотистые вспышки — их становилось все больше, а воздуха все меньше.

— Янмэй!

Ускользающий звук донесся словно из-под воды.

Шэн Юэлин упал рядом с ней, затем развернулся, и очередная нестерпимо-яркая вспышка озарила лес.

— Пожалуйста, не закрывай глаза, смотри на меня! — он коснулся ее лица, разворачивая его к себе. — Тебя поцарапал Маогуй…

«Я тону? Падаю?» — мысли текли вяло, как в остывшем киселе. — «Кажется, я, действительно, упала… с вершины горы…»

В следующий миг она оказалась в воздухе.

— … лекари в Лун Ин…

В поле зрения мелькнули опаленные кроны, град ледяных капель залил глаза. От плеча по груди растекалась боль — будто кто-то вылил на Мэй раскаленный металл.

— Продержись еще немного, — согрел шепот, — пожалуйста!