Своды пещеры гудели от гнева, что изливался из бездонного колодца вместе с раскаленной магмой. На одном из нетронутых выступов примостился человек, облаченный в глухое черное одеяние. Он не двигался так долго, что его мышцы должны были истончиться, сухожилия иссохнуть, а кости потрескаться. Время жалило его сотней скорпионов, тысячей гадюк, только яд вскипал в его проклятой крови, оставлял нетронутым лик.

— Каково быть запертым под гнетом огня?

— Тебя нет, — произнес человек, и голос бесплотного мучителя рассыпался стаей смеющихся бабочек.

— Каково быть забытым?

— Замолчи.

— Каково тлеть в земных недрах, зная, что твои храмы разрушены, алтари осквернены, а сам ты — не более, чем легенда?

— Ты мертва! — закричал он, и лава всколыхнулась, опалив полы его одеяния.

«Мертва-мертва-мертва», — издевательски вторило эхо.

— Я убил тебя, — продолжил человек, не замечая, как плавятся его босые ступни, — я пронзил твое сердце мечом и предал тело огню.

— Почему тогда ты заточен, а я свободна?

Воздух пошел трещинами, в разломах извергая золотые искры.

— Эта клетка не удержит меня навечно, и я заставлю тебя пройти через те же капканы, что ты щедро расставила на моем пути. Клянусь своим именем, тебе не найти покоя ни среди смертных, ни на небесах, ни в одном из прошедших и грядущих веков, даже пусть вся земля утонет в крови.

Ответом ему стали тишина и одиночество, грубо прерванные нежным шепотом на ухо:

— С нетерпением жду встречи, А-Лин.

Стеклянная тропа на вершине горы Тяньмэнь носила гордое название «Извивающийся дракон», и лишь самые смелые туристы отваживались пройти вдоль скалы над бездной к изрезанному пещерами склону. Полторы тысячи метров свободного падения. Так гласила брошюра, втянувшая группу студентов — и в первую очередь профессора — в это невероятное приключение.

Сопровождающий еще раз пересчитал их по головам и заголосил. Тут же все пятеро подопечных развернулись к профессору, как подсолнухи к солнцу, с одинаково огромными глазами.

— Что он сказал? Мост падает?

Одной рукой профессор цеплялась за хромированные перила, другой пыталась удержать телефон и сделать фото, пока рюкзак тянул ее вниз.

— Спрашивает, не хотим ли мы дойти до пещер. Так, хотим? — они помотали головами и поплотнее прижались к скале. — А я хочу.

Несмотря на лошадиную дозу адреналина, ей нетерпелось произвести впечатление. Каскад прошлых ошибок — в аэропорту, в трансфере, в принимающем университете — поставил ее в шаткое положение. В глазах других она потеряла статус и, принимая в рассчет возраст, опустилась до уровня студентки-практикантки — внешне, а теперь и внутренне. Недостаток опыта, нервы, ответственность: проблемы валились, как воды знаменитой Ниагары. С начала путешествия она думала о том, что по возвращении домой умрет от стыда, и никакая кандидатская не поднимет ее из могилы.

Она считала вдохи. От ветра перехватывало дыхание. Обувь скользила, и, казалось, что стекло под ногами превратилось в осколки небес, готовые раствориться по велению местного божества. Неподалеку как раз находился старый храмовый комплекс — следующая остановка пешего маршрута.

Тяньмэнь — «Небесные врата».

Рельеф далеко внизу походил на смятый лист зеленой бархатной бумаги, перевитый светлыми лентами дорог. Вся долина тонула в голубой дымке — тончайший слой туши, нанесенный на картину опытным художником. Ради этого стоило пролететь половину мира.

Туристов становилось все меньше: многие предпочитали держаться у начала моста, а профессор самонадеянно пробиралась дальше, пока не осталась почти одна.

Впереди на перилах сидела китаянка в традиционном костюме династии Хань. Она бесстрашно свесила ноги над пропастью, будто примостилась ненадолго на заборчике собственного двора.

— Вам нужна помощь?

Девушка вскинула брови-нитки. Ее волосы в сложной прическе переливались пламенем. Золотые шпильки в форме цветов изобиловали драгоценными камнями и связками мелкого речного жемчуга, которые постукивали на ветру, будто игральные кости в стакане.

— Я напугала тебя? — она говорила на чистейшем мандарине. — Я местная, не бойся!

Остальным туристам не было до нее никакого дела. Они даже не фотографировали ее, пусть и издалека.

Девушка ловко перекинула ноги через перила и спрыгнула на стеклянный пол.

— Меня зовут Мэй. А тебя?

От ее бесстрашия становилось дурно.

— У меня нет китайского имени, — ответила профессор.

Китаянка прищурилась, от чего ее лисьи глаза стали еще коварнее. С ней было что-то не так: взгляд соскальзывал, не позволяя сфокусироваться. Впоследствии профессор ни за что не вспомнила бы детали вышивки на ее ханьфу — только золотой цвет на темно-бордовой ткани — или вещицу в ее руках: круглый веер, длинную курительную трубку, еще одну шпильку? Звук ее голоса в сознании остался музыкой ветра, танцующего среди пиков Тяньмэнь.

— Но тебя как-то зовут твои ученики?

Та нахмурилась, не сразу поняв смысл. Мэй употребила старомодное слово «последователь», а не привычное «студент».

— Мэри, — ответила профессор на французский манер.

— Мэйли¹, — рассмеялась она. — Тебе идет!²

¹(в китайском звук «р» может заменяться на «л», в основном, в иностранных именах)

²(美丽 «meili» — «красивый»)

Мэри сухо поблагодарила ее.

— А какой иероглиф в вашем имени? Мэй как «красивая»? Или, может, «роза»?³

³(в китайском языке слова могут читаться одинаково, но писаться иначе, например 美 «красивый» и 玫 «роза»)

Ее изящные губы растянулись в змеиной улыбке, обрушевшей за собой волну холода.

— Льстишь?⁴ Лесть хороший инструмент, согласна. Однако им надо уметь пользоваться.

⁴(вопрос 《献媚吗?》 звучит как «Xianmei ma?», где слово «льстить» содержит иероглиф «мэй», так что получается игра слов)

— Я не хотела вас оскорбить. Простите, меня ждут.

Ее долгое отсутствие заметили студенты: они гуськом пробирались вперед вдоль отвесной скалы, подальше от заграждения.

— Как это мило, — восхитилась Мэй. Ее крепкие пальцы впились в предплечье Мэри стальными клещами. — Вот бы мне таких же преданных учеников! Спасибо за чудесную беседу. Ты меня знатно развлекла.

Та выдавила нечто похожее на благодарность, в процессе точно перепутав несколько тонов⁵, на что Мэй сморщила острый носик.

⁵(в китайском от тона слога зависит значение иероглифа)

— Иероглиф в моем имени такой же, как в "демонах и монстрах"⁶, — доверительно шепнула она. Ее дыхание оказалось неестественно затхлым. — Скажи им это при встрече.

⁶(《魑魅魍魉》«chi mei wang liang» — устойчивое выражение «демоны и монстры, все виды злых духов», «нечистая сила»; здесь «mei» — «демон»)

Мэри дернула рукой.

— Отпустите!

Ее студенты почему-то были на грани настоящей паники.

— Учись усердно, — произнесла Мэй, — не подведи, — и толкнула ее через перила прямо в пропасть.

Над ней сомкнулась ледяная вода. Это все, что она поняла, кроме факта собственной смерти. Пока Мэри лежала на дне в мутной темноте, ее внутренности еще парили между небом и землей вольными птицами.

Незнакомые люди вытащили ее на берег, неразборчиво перекрикиваясь на китайском. Мэри не могла разглядеть их лиц или чего бы то ни было еще, кроме смазанных движущихся огней. Это были фонари.

Один старик — с него ручьями стекала вода — коснулся ее плеча и задал вопрос.

Она слышала знакомые звуки, но не могла воспринять их, как поврежденный лингвистический аппарат, путающий кодировки.

— Помогите, — взмолилась Мэри сначала на своем языке и лишь затем повторила на китайском: — пожалуйста, помогите!