Он потянулся вперед, чтобы коснуться ее руки, но остановился, увидев темный кровоподтек вокруг ее локтя.

— Лара, — сказал он, и ветер унес ее имя.

— Она не умерла. Пока нет, — сказал Ньютон. — Но… у нее сломана рука, ребра, как минимум, и у нее большие синяки на туловище и лице. Она могла бы оправиться от всего этого при надлежащем и немедленном лечении, но если у нее внутреннее кровотечение, это убьет ее.

— Ты можешь продиагностировать ее, — сказал Ронин ровным голосом, не отводя взгляда от Лары. — Ты можешь спасти ее.

— Не я. У меня есть кое-какие необходимые знания, но нет инструментов.

Ронин осторожно зацепил ее волосы пальцами и отвел их с лица. Ее глаза были черными и опухшими, губы разбиты и сочились кровью. Слабое дыхание вырывалось из ее открытого рта.

Он с трудом узнал женщину, которую знал. Женщину, которую любил. Его руки упали по бокам, пальцы скрючились, выкапывая бороздки в грязи. Он давно ожидал, что однажды встретит свой конец в Пыли, но он не должен был забрать ее.

Сжав кулаки, он бил ими по земле, снова и снова. Пыль давала ему силы, и он шел по ней, не жалуясь, принимая трудности по мере их поступления. Это было его средство выживания. Его единственная цель.

Пыль не имела права требовать такую цену.

Он поклялся защищать ее, чтобы…

Это был мир, в котором Ньютон разбудил его. В первый раз, так давно, Ронин потерял себя после пробуждения. Теперь он потерял единственного человека, о котором заботился, за все прошедшие с тех пор годы. Ньютон восстановил его, но Лара даровала Ронину жизнь. Был ли бот, стоявший позади него, достоин какой-то части новообретенной ненависти Ронина?

— Жаль, что я не могу помочь, — сказал Ньютон.

— Ты стоял и наблюдал.

— Что хорошего я мог бы сделать, Ронин? Они бы разорвали меня на части, и ни один из нас сейчас не был бы активен.

— Это могло бы дать мне достаточно времени, чтобы покончить с ними. Шанс сразиться. Шанс… спасти ее.

Он снова поднял руку, слегка проведя дрожащими пальцами по ее окровавленной щеке. Сколько пройдет времени, прежде чем ее кожа похолодеет?

— У тебя есть шанс отомстить за нее, как это ни прискорбно, там, в Шайенне.

В Шайенне. Сможет ли Ронин заставить себя снова приблизиться к этому месту? Сможет ли он вынести ходить теми же тропами, по которым ходил с Ларой, чтобы каждый шаг напоминал ему о ней? Назад, туда, где…

— Ты сказал, что у тебя нет инструментов, чтобы спасти ее, — Ронин оглянулся через плечо, наводя оптический прицел на Ньютона.

— Верно, — Ньютон наклонил голову, надбровные дуги сдвинулись вниз и сошлись вместе. — Есть база ВВС.

— Правда?

— Да, когда я был там в последний раз. Прошло много лет…

— Переживет ли она путешествие? — ответ не имел значения. Если бы это был ее единственный шанс, он отнес бы ее туда, несмотря ни на что. Если бы она умерла, то в его объятиях, когда он пытался бы спасти ее. Все равно это сломало бы его…

— Я не знаю. Время не терпит, но она в тяжелом состоянии. Ты должен поторопиться, и…

— Мы должны поторопиться. Ты тоже идешь.

— Я… я… я не могу быть полезен…

— Ты сыграл свою роль в формировании этого мира, Ньютон, независимо от твоих намерений. Ты не можешь прятаться и притворяться, что его не существует.

Ронин наклонился вперед, осторожно просунув одну руку под колени Лары, а другую — под ее плечи и шею. Он поднял ее с земли и встал. Ее тело безвольно повисло, сломанная рука была прижата к животу, а другая болталась.

Он повернулся к Ньютону и встретился взглядом с его оптикой.

— Вот кто я такой. Я не буду стоять здесь и ждать, пока она умрет. Ты вспомнил, кто ты? Отведи меня на ту базу, чтобы мы могли спасти ее.

Ньютон молчал, пока тянулись драгоценные секунды. Ветер вздыхал над холмами, разнося рыхлую грязь, нанесенную бурей. Наконец, он кивнул.

— Пойдем, Ронин.

Глава Двадцать Седьмая

Ронин зафиксировал, как прошло два часа, пятьдесят одна минута и семнадцать секунд, прежде чем Ньютон замедлил ход и сказал, что они находятся на краю базы. Не в первый раз с момента встречи с Ларой Ронин усомнился, верны ли его внутренние часы. Прошли дни, недели, годы, пока он бежал, прижимая к себе Лару со всей осторожностью и устойчивостью, на какие был способен одновременно.

Она не проснулась.

Несмотря на его осторожность, его темп — в сочетании с неровной местностью — несколько раз заставлял ее вздрагивать, но она так и не пришла в себя. Ему стоило больших усилий не проверять ее пульс и дыхание каждые несколько десятков ярдов, даже зная, что малейшая задержка может обречь ее на гибель.

Каким бы разговорчивым Ньютон ни был в убежище, он был молчалив во время пути.

Когда Ньютон остановился, ветер зашелестел бурой сухой травой, окружающей их. Пологие холмы были достаточно высокими, чтобы скрыть Шайенн от посторонних глаз, но город был так близко, что Ронин сомневался в правильности решения принести ее сюда.

— Не оставляй меня, — мягко сказал ей Ронин. — Мне нужно, чтобы ты напоминала мне об этом каждый день, — как он вообще мог продолжать, насмехаясь над своими собственными воспоминаниями о времени, проведенном с ней? Если бы она дала хоть малейший признак того, что с ней все в порядке — дрогнувшими веками, подергиванием пальцев, стоном боли, — его безумные мысленные цепи, возможно, ослабли бы.

Ньютон поднял руку, вытянув палец, чтобы указать на что-то в поле впереди.

— Там.

Оптика Ронина сканировала местность в поисках входа. Он не обнаружил ничего, кроме колышущейся травы и небольших облаков пыли, поднятых ветром. По другую сторону холма лежали руины базы. С тех пор, как он пришел в Шайенн, он проходил здесь всего один раз, и это подтверждало рассказ Ньютона — потрескавшееся асфальтовое покрытие, заросшее сорняками, выжженная чернота вокруг осыпавшихся фундаментов давно рухнувших зданий.

Ньютон продолжил свой путь, и Ронин последовал за ним без вопросов. Его недавний опыт не внушал ему особого доверия ни к человеку, ни к боту, но другого выбора не было. Жизнь Лары зависела от того, что здесь были люди. Люди, готовые помочь.

Они спустились по пологому склону и частично поднялись по следующему, где Ньютон остановился, чтобы осмотреть окрестности. Затем он повел Ронина в естественное углубление, скрывавшее пейзаж из виду. Он наклонился вперед, раздвигая пучки длинной сухой травы, чтобы открыть металлический люк. Из-за угла холма и жесткой растительности было крайне маловероятно, что его заметят.

Ньютон взялся за ручку и открыл люк. Он открылся на удивление тихо, несмотря на то, что явно был древним.

— Это самый прямой путь внутрь, — сказал Ньютон, глядя на Ронина, — не отклоняясь от нашего пути на несколько миль. Нам придется позаботиться о том, чтобы спустить ее вниз.

Ронин шагнул вперед, заглядывая в отверстие. Металлические перекладины лестницы, вделанные в бетонную стену, спускались на десять футов в темный коридор.

— Они там, внизу?

— Как я уже сказал, прошло много времени с моего последнего визита. Я не думаю, что они могли куда-то уйти, но вполне возможно, что с тех пор они ушли или погибли.

У Лары не было времени, чтобы Ронин взвешивал варианты, не было времени на колебания. Если здесь не было помощи, то ее вообще нельзя было найти.

— Держи ее. Я спущусь, и ты сможешь передать ее мне, — сказал Ронин, поворачиваясь к Ньютону. Он проигнорировал рев сигналов тревоги из частей своего кода, которые стали иррациональными от страха. Если Ньютон хотел причинить им вред, чего можно было добиться, реактивировав Ронина и приведя его сюда? Зачем было снова включать его, если у него были злые намерения?

Он осторожно передал обмякшее тело Лары в протянутые руки Ньютона. Его конечности сомкнулись, когда он отстранился. Она была такой хрупкой. Даже потеря нескольких секунд контакта, когда они потенциально были ограничены, заставила его усомниться, правильно ли это было.