Я стоял лицом к тому месту, где совсем недавно находился устрашающий механизм, бездушная машина и воплощение концепции рабства. Богиня, моя прекрасная госпожа, стояла сзади и обнимала меня своими нежными и сильными руками. Я прекрасно понимал, что именно только что произошло, в полной мере ощущал всю важность этого события. Но вместе с этим совершенно иррационально ощущал печаль и чувство потери.

Склаве являлся персонификацией концепции подчинения, рабом, созданным из меня, Ульриха Зиберта, во время того самого ритуала. Он подчинялся Поводку, более того, сам являлся Уздой, сковывающей мою душу. Животное, порабощённое укротителем, освободиться не может. Являясь по сути таким же животным, я когда-то смог обрести свободу, но для этого пришлось пожертвовать частью своей сути. И теперь, когда Узда распалась, это могло обозначать только одно: магия, моя собственная магия, усиленная силой душевного исцеления госпожи Ирулин, наконец-то избавилась от оков. И исчезновение Склаве было лучшим свидетельством, что ритуал завершился успехом.

Что ж. Склаве был полезным инструментом, удобным способом делать несколько дел одновременно, либо же скидывать на кого-то задачи, которыми по той или иной причине не хочется заниматься самому. Пусть я и старался прибегать к его услугам как можно реже, но теперь придётся обходиться вообще без него. Мечта лентяя, идеальный исполнитель, верный слуга, на которого можно сбросить любые неприятные обязанности. Он исчез, его больше нет.

Нет, не так: теперь он перестал являться отдельной сущностью, а вновь стал тем, кем должен быть изначально. Мной, Ульрихом Зибертом или Улиришем Шанфахом, мужем прекрасной Алиры Шанфах, отцом Хартана Шанфаха и паладином самой лучшей и милосердной из богинь. И теперь, наконец, когда все осколки слились воедино, остался один лишь я — с достоинствами и недостатками, свершениями и провалами, достижениями и потерями. И пусть завершился ещё один этап моей жизни, теперь я смогу посмотреть в будущее по-настоящему.

И это будущее стояло сзади меня, а я чувствовал спиной прохладу окутывающего её тумана и горячее тепло высокого сильного тела. И будь я навсегда проклят, если продолжу глупо таращиться в пустоту, а не возьму всё от каждого мгновения нашей всей встречи.

— Госпожа, — сказал я, вновь повернувшись к ней лицом, — мне так вас не хватало! Я так давно мечтал об этом моменте, но, с тех пор как… С тех пор…

Я осёкся и почувствовал, как мои уши краснеют. Конечно, Ирулин приходила и во время исцеления Мирены, но возможности поговорить мы так и не получили.

— Вы с женой нашли очень остроумный способ меня позвать, — улыбнулась Ирулин. — Но пользовались им не очень часто.

— То есть если бы я… то есть мы чаще пытались… — начал я, досадуя, что, возможно, из-за своих предрассудков и комплексов упустил возможность вновь поговорить с богиней.

Очень будоражащую возможность, от одной мысли о которой играет кровь.

— Нет, Ульрих, — улыбнулась госпожа. — Прийти я бы не смогла. Но в любом случае вы бы прекрасно провели время без меня.

— Нет! — мотнул головой я. — Вернее, да, но мы и так проводим время прекрасно. Вот только я слишком редко вас вижу, почти не имею возможности с вами поговорить. И сейчас, наконец…

Богиня грустно усмехнулась и провела ладонью по моей щеке.

— Прости, Ульрих. Чтобы вырваться к тебе и помочь, я потратила слишком много сил. И теперь моё время уходит

Её фигура, стоящая одновременно возле меня и возвышающая над горизонтом, начала удаляться, расстояние между нами пусть осталось тем самым, но принялось стремительно увеличиваться. Я протянул к ней руку, желая коснуться, попытаться удержать, вновь почувствовать её тепло. И она тоже вытянула руку с раскрытой ладонью, пустой, но вместе с тем сжимающей цветок каралии. Наши пальцы коснулись на один-единственный миг, а потом окончательно рассоединились.

— Госпожа! — закричал я. — Помните, что я уже близко! Я скоро приду к вам, освобожу, выполню обещание! Обязательно меня дождитесь!

— Я знаю, мой паладин! Верю в тебя столь же сильно, как все эти годы верил в меня ты! — ответила она и окончательно исчезла, растворившись в облаках.

Я долго стоял и смотрел вслед, не в силах думать ни о чём, кроме своей богини. Теперь я имею все средства и возможности, осталось лишь развить их до того уровня, когда, наконец, я смогу попасть в Цитадель. Тяжёлым якорем держит дряхлое тело, но я наконец-то обладаю магией, и это препятствие вполне преодолимо. Когда моя магия станет достаточно сильна, тогда мне останется лишь победить Эгора и…

Осёкшись на этой мысли, я даже тряхнул головой. Похоже, у ритуала нашлись серьёзные побочные эффекты. Каким-то образом я на секунду превратился в Броттора, желающего не просто спасти пленницу, а сделать это, столкнувшись с магистром в смертельной битве.

Мне не победить Эгора ауф Каапо ни сейчас, ни через год, ни даже через сотню. Более того, нет ни малейшего смысла с ним драться, наоборот, любые сражения противопоказаны. Я просто должено прокрасться в Цитадель, сделать своё дело и уйти незамеченным. И магия нужна мне именно для этого.

Магия! У меня есть магия! Наконец-то я стал полноценным! Предстоит множество тренировок, но самого главного уже не отнять!

С этой будоражащей мыслью я потянулся к силе богини и сформировал простое чёткое желание: немедленно проснуться.

Я не рассчитывал, что сразу после пробуждения превращусь в человека, который, пусть и очень слабо, потихоньку, но сможет использовать магию. Не считал, что самочувствие сразу же станет прекрасным, я встану отдохнувшим и бодрым. Пусть где-то глубоко внутри я всё-таки на это надеялся, но старался быть реалистом. Однако к тому, с чем придётся столкнуться, оказался подготовлен слабо.

Мне было плохо. Причём плохо не от боли, даже душевной, хотя она тоже была. Выворачивало наизнанку ощущение неправильности, словно я надел на себя костюм, рассчитанный на другой размер, пропорции, пол и даже анатомию, да ещё и пошитый из стеклоткани, подбитой минеральной ватой. Только таким костюмом являлись моё тело и моя внутренняя сущность.

Чувства полностью сбоили, в голове царил хаос, а попытка сосредоточиться на простых вещах, типа времени, дня недели или даже месяца, приводила к головокружению и тошноте. Я повернул голову в сторону двери. Сквозь прозрачную толщу алмаза ничего увидеть не получалось. Я не унывал, ведь к чему-то подобному был готов.

Артефактный комплекс засёк моё пробуждение, отреагировав по заранее составленному алгоритму. Трубки выскользнули из вен, силовая магическая опора, удерживающая меня в воздухе, исчезнув, плавно опустила тело на дно тубы. По периметру тубы прошла светящаяся полоса, и верхняя половина плавно скользнула в сторону и опустилась на пол.

Когда я проектировал такой деструктивный способ деактивации, то не испытывал ни малейшего сожаления. Весь комплекс, несмотря на всю свою сложность, являлся одноразовым изделием. И если не считать накопители и некоторые вспомогательные системы, весь он подлежал утилизации. И для этого даже не требовалось отвозить его Жагену — где-где, а в собственном доме поставить утилизатор я не забыл. Конечно, размерами он не впечатлял, будучи не больше мусорного контейнера, но прекрасно дополнял фабрикатор. И в связи с тем, что заботиться об экономии энергии не приходилось, работал он намного быстрее.

Я потратил немало умственных усилий, предусмотрев, кажется, всё. Всё, кроме подушки, на которую бы опустилась моя голова после окончания ритуала. И теперь мой затылок совершенно неприятно покоился на холодной поверхности, твёрдостью в целую десятку по шкале Фридриха Моса.

Мне было очень плохо, я даже не попытался вставать, ведь знал, что тут же рухну обратно. Следовало позвать Таага, но его здесь не было, ведь следуя приказу, он удалился из зала сразу же после начала ритуала.

В голове опять засела глупая и несвоевременная мысль — выяснить, сколько я тут пробыл. Но не было ни единого ориентира, ведь подача питательных веществ и удаление отходов были рассчитаны на срок в несколько лет, а о деградации мышц должны были бы позаботиться соответствующие магические структуры из раздела ветеринарной медицины. И обычные часы с календарём оказались ещё одной вещью, о которой я забыл позаботиться.