Хартан, похоже, очень увлёкся то ли Фейрой, то ли Лейлин — на попытки узнать о его сердечных делах, отвечал уклончиво и большую часть времени пропадал в Нирвине. Мы лишь выяснили, что после освящения Кенирой их дома, Сианна окончательно пришла в себя, пропали последние боли в теле, а также ушли психологические последствия плена и насилия. Я ни разу не зашёл к ним в гости — но на этот раз к боязни испугать добавлялось лёгкое чувство стыда, ведь в тех ночных ролевых играх Кенира принимала облик каждой из рабынь, не исключая и эту троицу.

После того как Шпаценхорст стал пригоден для жизни, Незель переехала в новые роскошные покои, которые делила с Миреной, а в храм отправлялась каждый день порталом из двора нашего дома. Больше никакого безумия мы с ней не творили, умудрившись наконец-то стать просто друзьями, хотя, конечно, во снах Кенира неоднократно принимала её облик. И собираясь по утрам либо на защищённой барьером террасе, в столовой или просто на кухне, мы втроём обменивались понимающими улыбками, словно это стало нашей семейной шуткой.

Разумеется, в столь большом замке нашлось место и для семьи Ксандаша. У них с Лексной появилась не менее роскошная спальня, а Патала была в полном восторге от комнаты в высокой круглой башне, нависавшей над обрывом. Она так полюбила своё новое «гнездо», что даже не пускала туда сервисных големов, сделав исключение только для обычного пылеуборщика.

Впрочем, окончательно они к нам так и не переселились, лишь иногда ночуя в замке и расслабляясь ночами вместе с нами в горячих источниках. Когда не было Палы, все купались голышом, не утруждая себя плавками и купальниками. Обнажённые прекрасные женщины, чудесный вид на горы и озеро, хорошее вино и мягкий свет лун всегда настраивал на романтику. Мне хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно, единственное, о чём я мечтал, чтобы к нам присоединилась моя госпожа и любимая, благая и милосердная Ирулин. Кенира, чувствуя мою тоску, уводила меня в спальню, где мы, погрузившись в Царство её, соединялись с богиней тем самым, только нам доступным способом. Но, к сожалению, богиня не могла появиться, пусть я чувствовал песнь её, любовь её и касание её мягких туманных крыльев.

Кому-то могло бы показаться, что спутники мои, любимые и друзья, решили довольствоваться достигнутым, что погрязли в праздности и рутинных заботах. И сделать более ошибочный вывод было невозможно. Каждый из них горел горячим желанием идти дальше, открывать новые горизонты и покорять новые вершины. Ксандаш и Тана имели один незаконченный разговор, Мирена пыталась догнать свою дочь, а Кенира — уйти вперёд настолько, чтобы не позволить ей это сделать. Лексна всё дальше и дальше шла по пути высшего целительства, она уже оказалась там, где учить её, не касаясь запретных знаний, я больше не мог. Незель очень импонировала идея стать сильной как маг в той же степени, что и жрица, чтобы таким образом ещё сильнее прославлять Фаолонде. Пусть я осенил силой Ирулин весь этот замок, одна из комнат — угловое светлое помещение с огромными окнами, стало настоящим святилищем. Именно тут, на тёплом полу, покрытом мягкими, похожими на матрацы матами, мы совершали нашу ежедневный ритуал, укладываясь головами друг к другу и погружаясь в Царство моей богини для ставшей столь привычной и как воздух учёбы, а также боевых тренировок.

А потом настал день, которого я так ждал и к чему так сильно готовился. Рано утром управляющая система замка спроецировала в моей комнате иллюзию с сообщением, что инкубатор свою работу закончил. И что три из десяти яиц содержат в себе готовых к вылуплению птенцов. Из-за двух различных образцов ДНК один из клонов оказался самкой, правда, это не имело особого значения. Но, конечно же, для проведения ритуала я предпочёл мужскую особь.

★☆★☆★

● «Мы перестали сплетничать, словно прачки» — klatschen wie Waschweiber. Забавный факт, но слово Klatsch означает не только сплетни, но и шлепок. По одной из популярных версий происходит оно из средних веков, когда прачки шлёпали бельё о камни, одновременно при этом болтая. Таким образом происходил обмен сведениями в доинформационную эру. Круг замкнулся.

● «Пришлось здорово разбить себе голову» — sich den Kopf zerbrechen, когда приходится интенсивно размышлять над проблемой, немцы разбивают (zerbrechen) голову, а не ломают (brechen).

Несмотря на то, что к этому дню готовился я долго, полностью просчитал весь ход будущих действий, подготовил ритуальный зал, артефакты и магические схемы, заготовил все возможные припасы и лишь ожидал сигнала начать, сообщение системы всё равно застало меня врасплох. Я начал лихорадочно перебирать список дел, проверять, не забыл ли я какую-то мелочь, позаботился ли об учтённых факторах и подготовился ли к ситуации, когда что-то пойдёт не так. Кенира видела мою нервозность, пыталась меня всячески утешить и приободрить, вот только чувства её выдавали.

Она боялась. Боялась так сильно, что этот страх не шёл в сравнение ни с какими опасностями, что встретились нам на пути. Переживала гораздо сильнее, чем когда нам угрожали бандиты Милых Глазок, предстояло вторгнуться в Королевство или даже когда на кону стояло здоровье её мамы. Я чувствовал такую сильную заботу и обжигающую любовь, что как-то даже стал думать не о грозящей мне опасности, а лишь о том, как её утешить и приободрить.

Друзья и родные собрались не в главной столовой, а на нашей кухне, всё оборудование которой, кроме вырастающего из пола большого каменного стола, тоже было похищено из королевского дворца. Мы сидели, болтали и вели себя, словно ни в чём не бывало. Ну, по крайней мере, пытались.

— Если бы мой господин мог как-то тебе помочь… — мягко сказала Незель. — Я молилась, спрашивала и просила. Но, увы, несмотря на твоё рьяное желание, несмотря на то что вам с птенцом предстоит быть навеки вместе, эта связь не в его Праве! Ты паладин другой богини, но благодаря нам с тобой, наши религии сильно связаны. И у меня есть очень странное чувство, что таким образом мой господин шлёт тебе Испытание.

— Не беспокойся, Нез, — улыбнулся я ей. — Что бы ни случилось, каков бы ни был дальнейший исход, я всегда буду испытывать к твоему господину только тепло и благодарность. Передай ему, что он очень везучий крецаш, раз сумел заполучить такую потрясающую жрицу.

Незель улыбнулась в ответ и послала мне взгляд, полный любви и заботы.

— Дядя Ули, — серьёзно сказала Патала, — мне не нравится, что вы как будто прощаетесь.

— Не беспокойся, малышка, — ответил я ей, — это всего лишь «до свидания». Ритуал продлится не очень долго, но по всем расчётам мне понадобится немало времени, чтобы прийти в себя.

— Эй, я не малышка! Мне уже одиннадцать! Скоро двенадцать! — возмутилась Патала, и я засмеялся.

— Пап, а нам точно нельзя остаться? — спросил Хартан.

— Сам знаешь, что это нежелательно. Нужно убрать влияние любой элир, кроме магии Кениры и Мирены. Вы заберёте также оба Сердца, даже гармонизированное.

— Я принесла твой глаз, — сказала Лексна.

— Спасибо, — ответил я. — По идее реликвии и имплантаты влиять на ритуал не должны, но тут тоже лучше перестраховаться.

— Ну тогда что, пойдём? — спросила Лексна.

— Конечно, нечего терять времени.

Мы встали из-за стола и направились в отдельную комнату, которую я оборудовал под медицинские цели. Стены и потолок тут были залиты белым мрамором, магические контуры обеспечивали стерильность, а осветительные артефакты давали яркий свет без теней во всём объёме помещения. Остановившись возле дверей, Кенира сказала:

— Лез, спасибо! Я думала это сделать сама, но… Просто не могу. Я не какая-то неженка, но сама мысль, что это он…

— Успокойся, — мягко сказала Лексна. — Обычное дело, именно поэтому целители операции на родственниках не производят.

— Хотя мама папу уже латала, — заметил Хартан. — Ну, помните, когда он огребал от воробьёв?