Ешь или будешь съеден.

Есть только два варианта. Быть жертвой или охотником.

Один взгляд на Влада, и я вижу, как он отводит взгляд от кровавого зрелища перед нами. Сцена уже покраснела, так как большая часть крови вытекла из тела мужчины. Плечи Влада слегка вздрагивают, когда он борется за контроль над собой.

— Ты в порядке? — я поворачиваюсь к нему, замечая бледность его черт и напряжение в челюсти. Он близок к тому, чтобы сорваться. Я чувствую это.

Он бодро кивает мне, но выглядит он далеко не в порядке. Взяв его лицо в свои руки, я поднимаюсь на цыпочки, отворачивая его от кровавого зрелища. Я наклоняюсь к нему, пока мои губы не встречаются с его.

Его глаза расфокусированы, так как он не шевелится, а в моей голове прокручивается сцена из ресторана.

— Я здесь, — говорю я ему в губы. — Все хорошо, — я провожу губами взад-вперед по его, дразня его едва заметным прикосновением. — У меня есть ты.

Он медленно начинает реагировать, раздвигая свои губы под моими, позволяя мне исследовать глубины его рта.

То, что начинается как осторожный, но чувственный поцелуй, вскоре превращается в голодный и горячий, когда он прижимает меня к своему телу, его рот открывается поверх моего, чтобы поглотить меня. Он уже твердый, и по моему телу пробегает дрожь от того, что я смогла пробудить в нем такую реакцию.

Его рот покидает мои губы, когда он начинает проводить маленькие поцелуи по моей шее, посасывая кожу на стыке между шеей и ключицей, его зубы царапают поверхность.

— Я здесь, — повторяю я, видя, как он медленно выходит из своего кризиса, его зрачки расширены, все его тело полно нерастраченного напряжения.

— Боже, Сиси, — стонет он, прижимая меня ближе к своей груди, прижимаясь головой к моему сердцу. — Спасибо, — глубоко вдыхает и выдыхает он. — Спасибо, — повторяет он.

Улыбка тянется по моим губам, когда я вижу, как цвет возвращается в его щеки.

— Кажется, я знаю свое предназначение, — нахально говорю я, почти потерявшись в его черных глазах.

— Какое? — спрашивает он, его голос опасно грешен.

— Я заземляю тебя, — отвечаю я, довольная этим открытием. Потому что если я это сделаю, то он никогда не отвергнет меня. Я всегда буду нужна ему.

Грустная улыбка играет на его губах, когда он качает головой.

— Ты не просто заземляешь меня, Сиси. Ты делаешь меня чертовски человечным.

Я впитываю похвалу, невероятно счастливая от перспективы стать для него незаменимой.

Когда Влад под контролем, мы возвращаемся на сцену, где происходят все более странные торги. Пара сросшихся близнецов и несколько людей с невероятно редкими заболеваниями спешат на сцену, выставляются перед всеми и продаются за миллионы.

Все это невероятно наглядно, и вскоре обнаруживается закономерность.

Власть. Контроль.

Все эти люди слабее, а значит, ими легче управлять. И они просто используются больными ублюдками для ежедневного повышения своего эго.

В тот момент, когда я думаю, что уже все видела, на сцену выходит человек с обезьяной на поводке, представляя ее миру.

— Это… — мой рот открывается в шоке.

Обезьяна совершенно безволосая, одета в бикини из двух частей и парик, все ее лицо раскрашено в гротескные цвета.

— Зачем обезьяне… — я запнулась, просто потеряв дар речи.

— Это обезьяна, — поправляет Влад с раскаянным видом, — точнее, орангутанг. И, похоже, кому-то здесь нравятся нечеловеческие партнеры, — добавляет он мрачно.

— То есть кто-то хочет трахнуть орангутанга? — спрашиваю я, ошеломлённая.

— Не удивляйся, Сиси. Люди — дегенеративные существа. И, к сожалению, то, что ты видела сегодня, — это только верхушка айсберга. Пока у тебя есть деньги, ты можешь позволить себе что угодно… и кого угодно.

— Ты когда-нибудь… — спрашиваю я неуверенно, боясь ответа.

— Нет, черт возьми! — отвечает он сразу и решительно. — Не пойми меня неправильно, я обслуживаю другой тип порока, но после того, что случилось с моими сестрами, я никогда не смогу пережить торговлю людьми. Скажу честно, это одна из самых прибыльных отраслей, поскольку люди обладают почти неограниченной способностью к труду и разнообразию использования. Это, действительно, лучший ресурс, если ты хочешь разбогатеть, — объясняет он, и я вздыхаю с облегчением.

Это именно то, что мне в нем нравится.

Он неприкрытый злодей, но его моральный компас просто уникально искривлен. Для него не существует правильного или неправильного. Но есть справедливое и несправедливое.

— Иногда ты меня удивляешь.

— Почему? Потому что я не разбираюсь в людях? — шутит он. — Не волнуйся, я делаю много других вещей, которые могут быть такими же плохими или даже хуже. Не будем забывать, что убийство — мой главный грех, — он одаривает меня своей фирменной дьявольской улыбкой, на его правой щеке образуется маленькая ямочка.

— Ты можешь убить меня в любое время, — пробормотала я, соблазнительно глядя на него из-под ресниц.

— Дьяволица, ты знаешь путь к сердцу мужчины, — улыбается он, забавляясь, целуя мою макушку и притягивая меня ближе к себе.

На сцену выводят все больше людей, Мауро перечисляет, что делает их особенными, и вскоре я начинаю от всего отключаться. Влад тоже кажется невероятно скучающим, он постукивает ногой, время от времени поглядывая на часы. Сет, с другой стороны, остается на заднем плане, уже серьезно относясь к своей работе телохранителя Влада.

Каждый раз, когда кто-то приближался слишком близко, он поднимал руку и показывал, чтобы люди держались на расстоянии. Влад, конечно, не мог не восхититься действиями Сета, повторяя, что он сделал правильный выбор.

— И последнее, но не менее важное: у нас есть очень популярная просьба. У нас было много желающих, поэтому будет справедливо начать торги с пяти миллионов, — говорит Мауро в микрофон, и толпа начинает шуметь, некоторые говорят, что это слишком много для начала, а другим просто интересно, что за товар может стоить так дорого.

— Редкая мутация в миндалине, которая приводит к необычной форме аутизма. Наиболее распространена среди близнецов, и вы уже можете представить, как трудно найти это в природе, — шутит Мауро, и я чувствую, как Влад напрягается рядом со мной. — Но вы не волнуйтесь. Мы нашли пару близнецов с такими же характеристиками. Первый, которого мы нашли за последние пять лет, — говорит он, и люди задыхаются. — Да, господа, это именно то, поэтому мы начинаем с пяти миллионов.

Мауро продолжает свою речь, представляя пятилетних близнецов, брата и сестру. Они направляются к сцене, их маленькие лица напряженно застывают в замешательстве, когда они рассматривают толпу, уставившуюся на них.

Ангельские белокурые локоны, оба ребенка выглядят так невинно, одетые во все белое. Они держатся за руки, когда выходят на сцену, девочка стесняется и пытается спрятаться за своего брата.

— Сладкий Иисус и Богородица, — слышу я бормотание Влада, впервые использующего религиозное обращение.

Я поворачиваюсь к нему и вижу, что он в благоговении смотрит на близнецов, его глаза расширены, рот открыт.

— Влад? — я зову его по имени, моя рука тянется к его руке. — Что случилось? — спрашиваю, видя, что он так потрясен.

— Этого не может быть, — хмурится он, его брови сошлись, когда он наклоняет голову в сторону, его глаза быстро перемещаются и оценивают окружающую обстановку.

— Что случилось? — я повторяю свой вопрос, но он как будто не слышит меня. Его внимание сосредоточено исключительно на сцене и на детях, пытающихся избежать всеобщего внимания.

Спустя почти вечность он наконец отвечает.

— Эта мутация, — начинает он, его взгляд проницателен, черты лица резкие. — Это то, что есть у меня. То, что было у меня и моей сестры.

— Твоя сестра-близнец? — Он кивает, отпускает мою руку и делает шаг вперед в толпе.

Торги уже начались, и, вопреки первоначальным недовольным звукам, люди, кажется, полны энтузиазма выложить целое состояние за близнецов.