Но почему?

— Почему? — Я догоняю его, хватаю за руку и заставляю повернуться ко мне лицом. — Почему эта мутация так важна?

— Двадцать миллионов, — называет кто-то, и я задыхаюсь от суммы.

— Почему? — Влад усмехается, но на его лице нет улыбки. — У меня тот же вопрос. Зачем кому-то платить так много за близнецов со случайной мутацией?

— Это не похоже на случайность, — замечаю я, поскольку люди не были бы так заинтересованы в приобретении близнецов, если бы это была просто случайность. — Это дает тебе сверхспособности, или что? — я пытаюсь пошутить, но понимаю, что не вовремя.

Влад не в веселом настроении. И поскольку он внимательно следит за торгами, кажется, что он становится все более напряженным, его мышцы подергиваются, кулаки сжимаются и разжимаются.

— Тридцать, — кричит Мауро. — Тридцать раз… тридцать два… Продано под номером 16! Поздравляю! — Мауро объявляет победителя, и я провожаю взглядом Влада тощего мужчину, опускающего весло с номером 16.

— Оставайся с ней, — приказывает он Сету, прежде чем броситься в толпу и быстро скрыться из виду.

— Что… — шепчу я, мои ноги двигаются сами собой, когда я пытаюсь последовать за ним, но Сет ловит мою руку, удерживая меня.

Один взгляд на него, и он качает головой, приказывая мне оставаться на месте.

— Ради Бога, — бормочу я себе под нос, раздражаясь. Несмотря на это, я не могу не беспокоиться о Владе. Что он думает, что делает? Особенно когда он очень близок к тому, чтобы сорваться. Он только что оправился от первого срыва и теперь с головой ныряет в другой.

Что, если он сорвется?

Господи, я не хочу представлять себе эту кровавую бойню. И когда вокруг столько людей, я не хочу думать, что может случиться с Владом, если кто-нибудь попытается его остановить.

Пожалуйста, вернись… Не делай глупостей.

Я могу только надеяться, что он все обдумает. Что бы ни значила эта мутация, и тот факт, что у Влада она тоже есть, должно быть, что-то в нем пробудила.

Я беспокойно жду, обхватив себя руками за плечи, пока сканирую толпу в поисках его. Наконец, только когда я вижу, что он направляется к нам, я могу вздохнуть с облегчением.

— О чем ты думал? — я бегу к нему, мои руки обхватывают материал его рубашки.

— Я получил то, за чем мы пришли, — говорит он, — информацию, — Влад коротко подмигивает мне, прежде чем кивнуть Сету.

— Нам нужно идти. Сейчас же. Я только что подкупил сотрудника, чтобы получить контактную информацию того, кто купил близнецов. Представьте мое удивление, когда выяснится, что это наш Майлз, — хмурится он, — так что нам нужно действовать быстро и следовать за его посредником.

Взяв меня за руку, мы пробираемся обратно в клуб, выходя через главный вход, чтобы добраться до места парковки.

— А теперь, — говорит Влад, поглаживая свой подбородок. — Поскольку у нас есть еще один гость, о мотоцикле не может быть и речи, — размышляет он, его глаза загораются, когда они двигаются по парковке. — Но это, — он указывает на большой автомобиль, — идеально подходит.

Не дожидаясь моего ответа, он бросается к машине. Достав свой кожаный обрез, он наматывает его на кулак, а затем обрушивает его на стекло, разбивая его вдребезги.

Понимая, что он уже все спланировал, я просто жду, пока он закончит то, что делает.

Просунув руку внутрь, Влад без труда открывает дверь машины, призывая нас запрыгнуть внутрь.

— Ты сумасшедший, — бормочу я, забираясь на пассажирское сиденье, а Сет садится на заднее.

— Мы должны быть быстрыми, дьяволица. Я не могу терять время, — ухмыляется он, пиная борт машины и хватаясь за провода под ним.

— Ты знаешь, что ты делаешь? — спрашиваю я, когда вижу, что кто-то еще выходит из клуба, его взгляд прикован к машине, которую мы сейчас пытаемся угнать.

— Может быть, — он сморщил нос, внимательно разглядывая провода.

— Думаю, тебе стоит поторопиться, потому что эти люди не кажутся слишком дружелюбными, — я указываю на трех мужчин, которые уже снимают с предохранителей свои пистолеты и целятся в нашу сторону.

— Почти, — бормочет Влад, подбрасывая провода вместе, пока не появляется искра. — Вот так, — говорит он, довольный собой.

Но как только машина оживает, на нас начинают сыпаться пули.

— Лежать! — Влад толкает меня вниз, моя голова ударяется о его колени. Он маневрирует машиной, ставит ее на задний ход как раз в тот момент, когда пули попадают в одно окно.

Нажав ногой на газ, он успешно покидает стоянку.

— Что теперь? — спрашиваю я, задыхаясь, когда наконец мне удается сесть прямо. Сет спокойно сидит сзади, его взгляд так же пуст, как и раньше.

Влад, напротив, с маниакальной улыбкой на лице мчится по улице.

— Итак, мы идем к черному входу и ждем, пока брокер уйдет с близнецами, — отвечает он, его голос полон энтузиазма.

— Тогда мы просто пойдем следом?

Влад кивает, а его глаза сверкают, когда он направляет машину к укромному месту в нескольких кварталах ниже. Припарковавшись недалеко от входа, он глушит двигатель, и мы ждем.

— Ты можешь рассказать мне больше об этой мутации? — я набралась смелости и спросила, так как в первый раз он не показался мне очень восприимчивым.

Он откинулся на сиденье, не сводя с меня глаз.

— Я мало что о ней знаю, только то, что в моем случае она вызывает приглушение эмоций, — начинает он, — исследований по этому поводу не так много, но один врач, с которым я разговаривал, отметил, что обычно она влияет на области эмоций и социальных взаимодействий.

— Твои эмоции приглушены? — спрашиваю я, быстро моргая, пытаясь переварить информацию.

Значит ли это, что у него нет чувств?

— Действительно, — его губы расширяются в улыбке, которая не доходит до его глаз. Я просто смотрю на него, прокручивая в голове каждый момент с нашего знакомства.

Его заученное поведение и социальные маски, которые он надевает. Лукавая улыбка, которую он наклеивает на свое лицо, чтобы все, что он говорит, воспринималось как шутка, даже если это совсем не так. То, как его слова кажутся забавными, но в них всегда скрыт двойной смысл, неизвестный никому, кроме него. Пустота в его взгляде, которую я замечаю в редкие незащищенные моменты, или то, как его глаза бродят по комнате, словно хищник, преследующий свою жертву.

Все это имеет смысл… И все же это не так.

Все в нем так тщательно продумано, так тонко подобрано, чтобы создать только определенный образ. А как же настоящий он? Сколько слоев мне придется содрать, прежде чем я встречу настоящего Влада?

— Тогда что ты чувствуешь? — я не хочу знать, но не могу не спросить.

— Правду? — его рот искривляется, и я киваю: — Ничего.

Ничего.

Это слово эхом отдается в моем мозгу, внезапное головокружение охватывает меня.

— Ничего, — повторяю я оцепенело, слова тонут в моей голове и заставляют мое сердце громко биться в груди, маленькая боль отдается в сердцевине моего существа.

— Я хочу есть, пить и… — бросив взгляд на Сета, он наклонился, чтобы прошептать: — трахаться, — прежде чем вернуться на свое место, — но это все. Я чувствую желание, но мои желания более эгоистичны, чем у большинства.

— Что ты имеешь в виду?

— Если я хочу что-то, то я беру это. Независимо от последствий, — он пожимает плечами. — Я просто научился играть с системой так, чтобы это не выглядело извращенно.

— Это так… — я пытаюсь изобразить улыбку, но все мое тело сопротивляется.

— Конечно, за эти годы мне удалось изучить социальные взаимодействия, и я усовершенствовал свой подход к людям. Я не совсем дикарь, — продолжает он, не замечая, как я механически киваю. — У меня есть разработанная мною почетная система добра и зла, и я всегда отплачиваю добром за добро. Видишь, я не такой уж сложный. На самом деле, можно утверждать, что отсутствие эмоций освобождает.

— Понятно, — я отвечаю неопределенно, а он, похоже, не замечает внезапной перемены в моем поведении.

Потому что одним словом он разрушил все мои надежды.