Местные жители обожают истории успеха, ведь они тоже люди. А Немиров — это воплощённый успех.
Лоуренс изучил биографию этого человека досконально — он знал всё, что хоть как-то отражалось в печати и документации британской агентуры. Он знал о нём очень много.
Но больше всего о нём, как о человеке, Лоуренс узнал от кафиров и пуштунов…
Сразу же, как только Немиров оказался в Ферганской области, части тогда ещё существовавшей Российской империи, он показал отчётливое понимание того, как здесь ведутся дела. Он проявлял уважение, но крепко стоял на своём — многие британские офицеры, только назначенные на должности, предусматривающие взаимодействие с аборигенами, думают, что здесь всё точно так же, как и дома, за что расплачиваются очень дорого.
А Немиров откуда-то знал, как всё устроено в Афганистане, поэтому действовал безошибочно. Кто-то может сказать, что он допустил ошибку, раз за его голову назначили щедрую награду, но что-то подобное было неизбежно: Немиров заявил о себе, как о новой силе в регионе, поэтому конфликт был неизбежен.
И его следующие действия показали всю тонкость его мышления — он заказал голову вождя, который желал его смерти, но повысил ставку. То есть, он поднял сам себя на одну ступень с этим вождём, что потом было подтверждено и принято всеми остальными, когда голова вождя Тарика была привезена на заставу Немирова.
На череп пуштунского вождя можно посмотреть в Кунсткамере Петрограда — её поместили туда ещё при царе…
В лондонской штаб-квартире не понимают, насколько опасен, для региональных интересов Великобритании, человек наподобие Немирова. Но Лоуренс вовремя понял это и принял необходимые меры.
Но общее положение дел в Афганистане до сих пор не радует. Да, Немиров ушёл, но дело его ещё живо, ведь постоянная джирга продолжает присоединять к себе новые роды, то есть получать больше территорий и солдат.
Скоро они накопят достаточно сил, чтобы взять Кабул и тогда Его Величество потеряет Афганистан…
Слева от Лоуренса раздался какой-то необычный звук, но не успел он повернуться и как-то отреагировать, как в шею ему впилось что-то острое.
— М-м-м… — простонал он болезненно, после чего вырвал из шеи какой-то маленький шип.
Посмотрев на место, откуда исходил звук, он не увидел никого, но услышал удаляющийся шум — кто-то убегал по дворам.
«Что это значит?» — подумал Томас, вытирая платком каплю крови с шеи и глядя на полый костяной шип, оснащённый хвостовиком из пакли. — «Яд⁈»
Он ворвался в помещение, сжимая в руке небольшой шип.
— Мартин, срочно вызывай врача! — воскликнул Томас. — В меня выстрелили из духового ружья!
— Из духового ружья? — удивился Нейрат. — Это какая-то шутка?
— Вот это, по-твоему, шутка⁈ — воскликнул Лоуренс, показав ему шип. — Там точно был яд — это покушение! Вызови врача — я могу умереть в любую минуту!
В течение трёх минут прибыл врач, который провёл осмотр, после чего внимательно изучил вещество, оставшееся в шипе.
— Если это и яд, то я не встречал ничего подобного, — пожал плечами доктор Ричард Фитцджеральд Дарзи. — Вижу, что в месте попадания шипа образовался воспалительный очаг, что может быть вызвано действием яда.
Шея, действительно, очень чесалась. Ощущалось это так, словно на ранку капнули уксус или что-то похожее.
— Что можно сделать? — спросил Томас.
— Необходимо вскрыть рану, промыть её, после чего заниматься поддерживающей терапией, — ответил доктор Дарзи и указал на кровать, на которой обычно отдыхали офицеры. — Ложитесь на кровать. Карл, набери чистую воду!
Ассистент взял тазик и умчался в ванную, а Томас покладисто лёг на кровать.
Ричард Дарзи, как было известно Лоуренсу, всегда собирающему информацию о людях, с которыми приходится работать, закончил медицинский колледж Гранта в Бомбее, а затем, после недолгой практики в Индии, отправился в Великобританию и отучился в Оксфорде. Это выдающийся специалист по медицине, специализирующийся в их управлении, как раз, на ядах и противоядиях — Томас был спокоен.
Действовать было необходимо безотлагательно, поэтому рана была вскрыта, очищена, после чего посыпана стрептоцидом и зашита.
— Будем наблюдать, — сказал доктор Дарзи. — Я думаю, что сделал всё, что могу. С вами будет мой ассистент, а я пойду к мистеру Чедвику — у него разыгралась подагра. Зовите сразу же, при любом изменении.
— Но что это за яд? — спросил Лоуренс.
— Это нам ещё предстоит установить, — улыбнулся доктор. — Карл, помести этот шип в колбу и запечатай её. Мне очень интересно, какими ядами травят друг друга аборигены…
Успокоенный оптимизмом Ричарда Дарзи, Томас не стал разлёживаться зазря, а занялся кабинетной работой. Никто здесь не понимает реальную обстановку в Афганистане так, как её понимает он. Многие офицеры высокомерно полагают, что имеют дело с примитивными варварами, погрязшими в вечной резне, но Лоуренс видел в их взаимодействии ровно такую же политику, что и в Европе, только реализуемую более открыто, без экивоков и обиняков.
«Когда начинаешь видеть в аборигенах точно таких же людей, как и ты сам, на что не способны многие мои знакомые, обретаешь инструменты для управления происходящими между аборигенами процессами», — подумал Лоуренс. — «Немиров пришёл сюда с этим знанием. Он видел в аборигенах людей с самого начала и принял их правила. И в рамках правил их быта он завоевал невероятное уважение среди самых важных членов этого общества — воинов. А старейшин он подкупил. Он знал, что они алчны до власти и денег — он дал им не власть и деньги, а путь к ним. И теперь они считают, что делают то, что выгодно им, но реальность такова, что они делают то, что выгодно Немирову. Его тут нет уже давно, но они продолжают делать выгодные ему действия. Это изощрённое мастерство».
Лоуренс сдержался от того, чтобы почесать рану.
Через несколько часов он поужинал, после чего уселся в кресло, стараясь не обращать внимания на неприятное ощущение в шее. Шум суеты дня понемногу затихал, за окном догорал закат. Томас решил посвятить вечер анализу докладов о текущем положении дел в Афганистане, но мысли возвращались к странному покушению.
Он разглядывал шип, теперь уже запечатанный в стеклянной колбе. Хвостовик из пакли, костяной наконечник… Примитивное на первый взгляд оружие, но продуманное. Кто мог бы пойти на такой шаг? От кого мог исходить этот замысловатый удар?
«Они знали, где я буду, и выбрали момент, когда я останусь без охраны, — размышлял Лоуренс. — Это не случайное нападение. Это предупреждение… или попытка убрать меня с шахматной доски».
Задумавшись, он услышал лёгкий стук в дверь. Ассистент Дарзи, Карл, вошёл в кабинет и дежурно улыбнулся ему.
— Доктор попросил меня поинтересоваться вашим самочувствием, сэр, — начал он, держа в руках небольшой футляр с лекарствами. — Беспокоит ли рана?
— Несильно, но ощущения странные, — Лоуренс откинулся в кресле. — Вы уверены, что обработка была достаточной?
— Абсолютно, — Карл ненавязчиво поставил футляр на стол. — Однако доктор поручил наблюдать за вами. Если появятся лихорадка, слабость или отёк, я сразу сообщу. Могу я чем-нибудь помочь?
Лоуренс отрицательно качнул головой. Карл вышел, а Томас снова остался наедине со своими мыслями. Его беспокоило не только возможное воздействие яда, но и более глубокий вопрос: кто стоит за этим?
Он раскрыл записную книжку, вытащил карандаш и начал составлять список подозреваемых.
«Самый очевидный подозреваемый — Аркадий Немиров», — подумал Лоуренс. — «Этот никогда не оставляет нападки на себя без ответа. А всё потому, что такое поведение очень плохо влияет на репутацию».
Modus operandi (2) генерала Немирова предполагает, что ответ должен быть ассиметричным — Томас, пусть и никогда не общался с Немировым публично, знал его очень хорошо.
Эти размышления увели его глубоко в ночь. Время от времени он ловил себя на том, что рука бессознательно тянется к ране. Зуд усиливался, а вместе с ним усиливалось ощущение тревоги.
