— Слушай, они сказали тебе, чтобы ты делал то, что считаешь необходимым — делай, — произнёс Смутин. — Всех доконала эта история с мафией, люди доведены до предела, поэтому пользуйся уникальной ситуацией. Они сами передали тебе полномочия — действуй.
«Люди сверху», после того, как Курчевский очень красиво закончил с Мексикой, были очень довольны — их бизнесы тоже зашли на юг, а ещё они участвуют процентами почти во всех его компаниях, поэтому его успех — это частично и их успех тоже.
Да, он потратил очень много денег на эту войну, а сейчас тратит не меньше на послевоенное восстановление, но, в отличие от трат на войну, последнее — это возмездно. Это инвестиции в инфраструктуру, которые отобьются, если не пускать дело на самотёк. Тактически это, как минимум, безубыточно, а стратегически — это станет ещё одним городом, в который проник Курчевский.
— От вас требуется эффективность, — произнёс он. — Действуйте жёстко и решительно, а я улажу всё с законной частью. Но постарайтесь обходиться без жертв среди гражданских — улаживать иски становится накладно…
«Побочный ущерб», возникающий в ходе ожесточённых перестрелок с мафией и другими бандитами, уже стоил примерно двух с половиной миллионов долларов — выплаты раненым и компенсация семьям погибших. В большинстве случаев удаётся избежать судебных процессов, благодаря подразделению адвокатов, но иногда приходится отправлять некоторых оперативников в «долгосрочный отпуск» в элитные тюрьмы США…
— Можешь даже не задумываться об эффективности, — улыбнулся Смутин. — Не в первый раз занимаемся такими подонками. Кстати, Капоне сейчас в Атлантик-сити. И недобитки из ирландцев тоже там — теперь они работают сообща.
— Пусть, — кивнул Леонид. — Но в этот раз он не должен ускользнуть — эта сволочь попила достаточно моей крови.
— Я позабочусь об этом, — пообещал Кирилл. — Даже если для этого придётся сжечь половину города…
*27 апреля 1928 года*
— И какие успехи достигнуты? — спросил Владимир Ильич.
Сейчас он выглядел гораздо лучше, чем в прошлые разы — кожа лица стала румянее, а говорит он гораздо твёрже и членораздельнее.
— 83% областей и краев переведены на новую модель управления, — улыбнулся Аркадий. — То есть, почти заканчиваем доводить до ума областной уровень. А дальше, если я всё правильно рассчитал, дело техники. Областные Советы изберут из своих рядов народных депутатов на республиканский уровень, а уже те изберут представителей в Верховный Совет.
— Аппарат? — уточнил Ленин.
Он сидит в мягком кресле, расположенном справа от письменного стола. За самим столом есть кресло для писаря — сам Ленин писать уже не может. Иногда в роли писаря выступает Надежда Константиновна, а иногда человек из обслуживающего персонала Горок.
Владимир Ильич замыслил большой труд по диалектическому методу — раньше на это просто не было времени, а теперь, когда оно появилось, он приступил к работе всеми доступными ему силами. Аркадий ждал этого труда с нетерпением, потому что сам не до конца разбирался в вопросе диалектического материализма, а из всего уже прочитанного извлёк не так много, как хотел.
Сталин советовал раз за разом возвращаться к уже прочитанному, потому что труды полноценно раскрываются только после многочисленного прочтения, но у Аркадия нет столько свободного времени. И у него была надежда, что свежие тематические труды Ленина помогут ему лучше понять этот предмет и, самое главное, начать лучше его использовать — это ведь не просто мёртвая теория…
— Аппарат сформировали, — кивнул Немиров. — Он готов к работе и с нетерпением ждёт нардепов.
На местах передача реальной власти Советам проходила… тяжело. Где-то охотно организовывались, а где-то не хотели брать на себя дополнительную нагрузку. В первом случае помогали всеми силами, а во втором — устраивали перевыборы.
Но вторые случаи были редки, потому что краснобаев и приспособленцев при прямых выборах во власть попадает существенно меньше, чем при административном назначении.
Партийное назначение — это самый страшный порок системы, с которым Аркадий был вынужден сталкиваться. Много непонятных людей, оказавшихся на посту непонятно как — советская власть существует всего неполные одиннадцать лет, а такие деятели от партии уже активно проникают во властные структуры. В армии он такого не допускал, а вот на гражданке это устойчиво цвело и густо пахло…
И каков был контраст с Советами: непонятных субъектов не ленились отзывать, разбирать на собраниях избирателей, после чего голосовать за новых народных депутатов — другое дело, что они не очень-то много и могли. До поры до времени.
Немиров видел в этом рабочую систему — отобранные через шесть этапов депутаты, которых избиратели могут отозвать на любом из этих этапов, проходят своеобразный положительный отбор. При партийном назначении отбор отрицательный — на основе личной лояльности, что приводит только к известно чему.
Это нормально, что уже зреет заговор партийных функционеров, которые совсем не уверены, что удастся сохранить свои посты. Но оставалось только ждать, пока они сделают первый шаг — Аркадий ждёт этого, параллельно крутясь, как хомячок в колесе.
— Я рад, — слабо улыбнулся Ленин. — До меня дошли сведения, что против тебя зреет заговор.
— Да? — изобразил Аркадий удивление.
— Я знаю, что ты запретил сообщать мне об этом, чтобы не нервировать, но у меня есть свои источники, — произнёс Владимир Ильич. — Если я верно всё понимаю, ты ждёшь их первого шага, который они сделают уже очень скоро. Тебе не хватает дипломатической тонкости, Аркаша — ещё три недели назад этот кризис можно было преодолеть без лишнего насилия, но ты сам ведёшь эту ситуацию к тому, что прольётся лишняя кровь.
— Я не знаю, как можно избежать крови, — пожал плечами Немиров.
— Поэтому я и утверждаю, что тебе не хватает дипломатической тонкости, — грустно улыбнулся Ленин. — Но я рад, что не ошибся в выборе лучшего из худших — по крайней мере, ты не стал рубить с плеча и физически истреблять всех потенциальных заговорщиков. Впрочем, твой метод лишь чуть лучше. Ты ведь хочешь легитимизировать репрессии?
— В каком-то смысле, да, — вынужден был согласиться Аркадий. — Но это лишь часть задачи, причём самая малая. Основная часть — это выявление как можно большего количества заговорщиков.
— Нужно было договариваться, — с сожалением изрёк Ленин.
— Вряд ли бы у меня получилось, — произнёс Немиров. — Да и поздно теперь.
— Да, — согласился Владимир Ильич. — Теперь уже слишком поздно.
Примечания:
1 — О тоталитаризме — в эфире рубрика «Red, зачем ты мне всё это рассказываешь⁈» — вообще, это интересная штука — тоталитаризм. Изначально его придумали, чтобы как-то обозвать явление, появившееся в Италии при Муссолини, а затем в Германии при Гитлере, но потом кому-то в голову пришла генитальная идея присовокупить к этому ещё и сталинский СССР — типа, это всё одного рода явления, социализм, фашизм, нацизм — это всё плохие дяди, тотально контролирующие вверенные им общества, чтобы люди там не могли ни вздохнуть, ни пёрнуть. Идея-то, на самом деле, простая: поискать схожие признаки, набрать их достаточное количество, после чего заклеймить какую-либо страну «угнетателем свобод», «тоталитарной цитаделью зла» и так далее. Западные демократии видели худшим проявлением тоталитаризма ущемление индивидуализма, частной собственности, дискриминацию по расовому или политическому признаку и так далее. Только вот если слегка поскоблить сами эти западные демократии, то сразу можно увидеть, что они и сами прекрасно подходят под критерии тоталитарных обществ. Например, США — как коммуниста тебя в уже в 20-е или 30-е могли неплохо так «отменить», а в 50-е и вовсе политически репрессировать, а если ты ещё и негр, то вообще вешайся. Расовая сегрегация — это то самое бревно, которое американцы до сих пор предпочитают не замечать у себя в глазу, но с готовностью ткнут пальцем в любой глаз, в котором видят угнетательскую соринку. По критерию угнетения индивидуализма и расизма США тех лет гораздо ближе к Третьему Рейху, чем может показаться. Факта политических репрессий в СССР это не отменяет, но, как бы, не надо подводить к мысли, что это вот была тёмная империя зла, где всё плохо, нет предпринимательства, чести и даже пива, а вот в США всё это есть и вообще лучший в мире страна, а в другой страна проживай… кхм-кхм. Так вот. Тоталитаризм, по большей части, верен в отношении Италии Муссолини и Германии Гитлера — там реально заглубляли контроль, а всякие конституционные права считали чем-то нехорошим и ненужным. То есть, ключевой момент — в этих странах какие-то права были, какие-то свободы имелись — их у населения отнимали «для общего блага», под радостное улюлюканье этого самого населения. В СССР же никаких прав и свобод не забирали — сравнивать можно с царскими временами. Царский режим, кстати, тоже отлично подходит под критерии тоталитаризма, ровно те, которые придумали в просвещённой Европе и чуть менее просвещённых США. И если отсчитывать со времён царя, то права и свободы в СССР только прибавлялись, становилось можно больше — уровень жизни, после устранения последствий Гражданской войны и интервенции (в том числе и с помощью НЭП), только рос, население резко пошло в плюс, и, как отметил Сталин, «жить стало лучше, жить стало веселей». Только вот в политику лезть было нельзя — это предполагалось оставить «разбирающимся дядям». Именно при Сталине начала отчётливо проявляться та самая номенклатура, которая потом переродилась и продала СССР с большим дисконтом, а не вдруг, ни с того ни с сего, при Хрущёве. Увы-увы, для свидетелей беспорочного Сталина, в том числе и при нём были заложены опорные точки для последующего развала СССР. Ну не мог Хрущёв просто взять и всё скорраптить за такой короткий срок — он был слишком тупым для такого. Но вернёмся к тоталитаризму. У меня есть любимый писатель-фантаст — Збигнев Казимир Бжезинский. В 1956 году он, вместе со своим наставникам Карлом Фридрихом, провёл «эмпирическое» сравнение тоталитарных режимов Италии, Германии и России, после чего выработал сначала шесть признаков тоталитаризма, а потом ещё два, но тема оказалась благодатной, поэтому их теперь четырнадцать. Предлагаю пробежаться по ним и проверить одну небольшую страну на соответствие с ними. 1. Наличие одной всеобъемлющей идеологии, на которой построена политическая система общества — сейчас это либо все, либо никто. Кто-то говорит, что сейчас ни у кого идеологии нет, но это неправда. В США есть неолиберализм и они ему следуют — больше там доминирующих идеологий нет. 2. Наличие единственной партии, — как правило, руководимой диктатором, — которая сливается с государственным аппаратом и тайной полицией — в США есть целых две партии, которые прямо максимально слиты с госаппаратом и тайной полицией. В принципе, под это тоже можно притянуть любую ныне существующую страну. 3. Крайне высокая роль государственного аппарата; проникновение государства практически во все сферы жизни общества — тут Бжезинского винить сложно, ведь в 1956 уже оформилась экономическая доктрина неолиберализма, подразумевавшая, что государство вообще никуда не лезет и даёт рыночку порешать, но сейчас Штаты, как государство, систематически лезут во все сферы жизни рядовых граждан, что этим рядовым гражданам очень не нравится. 4. Отсутствие плюрализма в средствах массовой информации — я бы мог рассказать здесь о «soft power», который практически полностью исключает плюрализм в СМИ, что нагляднее всего видно сейчас, но я не буду — политическая повестка у СМИ в США есть и это факт. И всегда была. 5. Жёсткая идеологическая цензура всех легальных каналов поступления информации, а также программ среднего и высшего образования. Уголовное наказание за распространение независимой информации — в период маккартизма было, а с программами образования в США история известная — даже сами американские политики высказываются, что история США — это какая-то рождественская история об отцах-основателях, а не что-то реальное. Уголовное наказание за распространение независимой информации — такого, пока что, нет, но давление на СМИ было и не раз. 6. Большая роль государственной пропаганды; манипуляция массовым сознанием — «Аборты — это коммунизм!», «Вакцинация — это коммунизм!», «Харрис — это коммунизм!», «Трамп — это коммунизм!» — не думаю, что я должен тут развёрнуто объяснять, как у них поставлена пропаганда и как сильно старая пропаганда отпечаталась в их культурном коде, что всё плохое — это коммунизм и, в принципе, всем всё понятно, хе-хе… 7. Отрицание традиций (в том числе — традиционной морали) и полное подчинение выбора средств поставленным целям (построить «новое общество») — что тут сказать-то? Повесточка ЛГБТРакамакафо+, поддерживаемая на государственном уровне, адмиралы-гомосеки, квоты на нетрадиционных субчиков — всё это прямо по Бжезинскому. 8. Массовые репрессии и террор со стороны силовых структур — при маккартизме были репрессии, а террор от силовиков — вспоминаем «Патриотический акт», пытки террористов и «террористов», тайная слежка за любыми людьми — это же почти недавно было. 9. Уничтожение индивидуальных гражданских прав и свобод — от государства в США такого прямо в массовом порядке нет, но от тоталитарного общества — сколько угодно. Жони Деппа «отменили» и ещё кучу народу, причём некоторые из них, как Жони, были вообще не при делах. 10. Централизованное планирование экономики — тут без комментариев, потому что слабо понятно, как это само по себе относится к тоталитаризму. 11. Почти всеобъемлющий контроль правящей партии над вооружёнными силами — это очень зыбкая херня, которую непонятно кто придумал. Конгресс США состоит то из республиканцев, то из демократов, но он контролирует вооружённые силы, а КМП США находится под контролем президента США, который тоже то республиканец, то демократ — значит ли это, что партия контролирует вооружённые силы США? 12. Приверженность экспансионизму — надо ли мне рассказывать об экспансионизме США, ха-ха⁈ 13. Административный контроль над отправлением правосудия — недавно выяснилось, что это тоже есть, что сломало жопы и лица целому каскаду либералов — Джо Байден воскликнул: «Сынку!» и помиловал Хантера Байдена, которого, вроде как, никто даже не судил. 14. Стремление стереть все границы между государством, гражданским обществом и личностью — ну, социальная реклама в США прямо под кожу лезет со своей «У вас родился гомосек!», но вообще, этот пункт докинули на сдачу — этого не было даже у Муссолини с Гитлером, не говоря уже об СССР. Это просто либералы проецируют так свои страхи. Но к чему этот разбор? Да к тому, что США железобетонно подходит под большую часть признаков тоталитаризма, разработанных моим любимым писателем-фантастом. И вообще, если пройтись по этому списку, тоталитарной можно объявить любую страну, где есть хоть какая-то идеология и руководящая партия. Похоже, Збигнев этим списочком сильно заранее готовил почву для 12-го пункта — приверженности к экспансионизму… Моё мнение по поводу тоталитаризма — такого явления, в том смысле, в котором его подавали на западе, в том числе и через моего любимого писателя-фантаста, в природе не существовало. Даже в Третьем Рейхе и в Италии при Муссолини. Даже у Франко в Испании. И причина тому одна, но она очень веская — заманаешься соответствовать этому списку. Это же надо специально что-то делать, организовывать контроль и слежку за людьми, тогда как проще было бы их просто не трогать и они бы сами как-то прожили спокойно, потому что 99,9% населения любой страны ничего не надо, а хочется просто прожить спокойно и, если получится, достойно. И, кстати, не надо думать, что я тут такой американофоб, качу бочку только на Штаты — в этом вопросе я очень демократичен. Как говаривал генерал Даниель Джеймс-младший: «У морпехов не существует расовых проблем. Они относятся ко всем как к черным».
