Лаврентий Павлович, ошеломлённый таким стремительным кульбитом, стал первым зампредом СНК, а вторым Аркадий назначил некоего Турара Рыскулова, человека, рекомендованного Лениным вместо Алексея Ивановича Рыкова, которого передали в замнаркомы Сталину.
Вместо Берии, занимавшего должность начальника сразу двух управлений, было решено поставить двоих. Генерал-майора Фёдора Ивановича Толбухина назначили начальником Главного Управления промышленности вооружений и боеприпасов, а Николая Александровича Булганина назначили начальником Главного Управления химической промышленности.
Неизбежна просадка качества управления, потому что Берию так просто не заменить — это прекрасно понимает Сталин, это прекрасно понимают все остальные, но против решения председателя СНК Иосиф Виссарионович пойти не мог.
Общая ситуация остаётся напряжённой — все боятся того, что будет, когда умрёт Ленин. Все, кроме Троцкого.
Этот уже накануне приходил к Аркадию, делился головокружительными планами, как будет здорово, если его поставят в Наркомат обороны вместо Сталина и вообще, он точно знает, как им с Немировым обустроить СССР…
Аркадий его вежливо послал — и без него проблем хватает.
— А я вот не особо-то и рад, — вздохнул он в ответ на слова генерал-полковника. — Работы стало больше, приходит много всяких людей с «безупречными предложениями», как сделать лучше, а я… Лучше бы Ленин меньше работал и больше отдыхал, эх…
— Случившегося не отменить, — покачал головой Алексеев. — Надеюсь, ты не будешь теперь уделять меньше внимания армии?
— Я не могу себе позволить всё бросить — Красная Армия сейчас важнее всего, — вздохнул Аркадий. — Следующая война всё ближе.
Он чувствовал её приближение своей кожей…
— Надеюсь, я её уже не застану, — улыбнулся Николай Николаевич. — Хватит с меня войн — достаточно натерпелся и достаточно потерял хороших бойцов.
— Есть у нас вам смена, товарищ Алексеев, — ответил на это Аркадий. — Когда придёт время, будет, кому встречать врагов. А самое главное — будет, чем его встречать. Не хлебом и солью, а тротилом и гексалом…
Производство тротила, по данным за прошлый год, составило 43 524 тонны. Это меньше, чем способна производить Германия, в которой сейчас тротил вообще почти не производят, по причине Версальского договора, но останавливать наращивание военного химического производства никто не собирается — за Пятилетку объёмы производства тротила должны вырасти до 60 000 тонн, что является целевым показателем.
Производство гексала и гекфола, как тут официально называются составы А-IX-2 и А-IX-1, по состоянию на прошлый год, составило 7 611 тонн — много, но недостаточно. Правда, в других странах вообще не производят ничего подобного. В Великобритании и Франции косвенно представляют, как много тротила производит СССР, поэтому стараются догнать и перегнать его, а в Германии есть только гипотетические тайные лаборатории, где ищут новые составы…
— Дай-то бо… — начал Николай Николаевич. — То есть, твои бы слова да бо… Тьфу ты… Я хотел сказать, что будем надеяться.
— А я надеюсь, что товарищ Ленин выкарабкается, — вздохнул Аркадий. — Он передал мне Сизифов камень, который толкать далеко не каждому по плечу…
— Неужто тяжелее, чем на фронте? — усмехнулся генерал-полковник.
— Тяжелее, — без раздумий ответил Аркадий. — Там-то хоть всё понятно, а вот здесь — всё решительно непонятно. И я ни разу не политик.
— А должен был уже стать, раз до генерал-лейтенанта дослужился, — усмехнулся Алексеев. — Эх, что-то я засиделся. Пора мне службу служить — верховное главнокомандование само себя не верховно отглавнокомандует, хе-хе…
— До свидания, Николай Николаевич, — улыбнулся ему Аркадий.
Как только генерал-полковник покинул его новый кабинет, расположенный в здании Сенатского дворца, он сразу же приступил к бумажной работе.
Кабинет ему выделили такой, что ему даже неловко: размером он с его нынешнюю квартиру, для Митрофана выделена приёмная, в которой мог поместиться весь их предыдущий кабинет, всё исполнено в дореволюционном стиле. Мебель вся массивная, из тёмного дерева, на стенах лепнина, на стене справа от рабочего стола висит большой портрет Ленина — это всё организовал Лев Иосифович Рейхман, начальник Аппарата Управления Делами СНК. Видимо, он очень хотел угодить новому председателю, но Аркадий чувствует себя здесь как имперский вельможа…
Он уже поручил Митрофану побеседовать с Рейхманом и подыскать что-нибудь попроще, на время, а здесь провести «пролетаризацию» — убрать лепнину, колонны упростить, паркет сменить на что-то менее претенциозное и завести мебель сильно дешевле.
Немирову не нравилась показная роскошь этого кабинета, но сильно нравилось его удобное положение — телефонная служба рядом, телеграфисты через две двери, а ещё вид из окна неплохой, прямо на кремлёвскую стену. Его решительно не устраивала перспектива быть застреленным с крыши прилегающего здания, поэтому он бы не хотел вида на Москву…
Шли часы работы — он был вынужден прерываться на запланированные визиты наркомов, но бумажную часть сделал до конца.
Его приказы скоро разлетятся по всему Союзу — какие-то решат назревшие проблемы, а какие-то создадут новые. Редко бывает так, что проблемы решаются одним блестящим приказом…
В Казахской ССР намечаются проблемы из-за зимней бескормицы, называемой местными джутом. Как ему объяснили, такое случается зимой, из-за перепадов температуры — посреди зимы идёт дождь, который покрывает снег толстым слоем льда, который скот не может пробить копытами или может, но при этом травмируется.
Ленин распечатал государственные резервы и в Казахстан поехали составы с кормами, чтобы спасти хотя бы часть скота.
Аркадий же поработал на перспективу: в этом году по всем степным регионам, где возможны такие ситуации, будут выделены резервные пастбища, которые будет разрешено использовать только в случае джута. Оперативный перегон скота на эти резервные пастбища позволит избежать его падежа.
В Украинской ССР тоже не всё ладно: в западной части рухнула сельскохозяйственная коммуна, из-за проникших в неё подкулачников — люди пишут на имя Ленина, а решать это придётся ему. Аркадий передал это ОГПУ. Разбираться с кулацким террором — это работа Феликса Эдмундовича.
На Дальнем Востоке строители новой ветки железной дороги жалуются на нечеловеческие условия труда: Аркадий поручил собрать оперативную группу и разобраться, что там творится.
В 13-й кавалерийской дивизии конфликт на этнической почве: притесняют узбеков, по словам самих узбеков — Аркадий приказал собрать ещё одну оперативную группу и разобраться, что там творится.
И все пишут на имя Ленина — проблем в стране гораздо больше, чем может показаться с поста заместителя наркома обороны…
У Кремля ходоки — раньше их Аркадий не замечал. А они есть — это тоже проблемы.
Работы много, а в сутках лишь 24 часа…
«Твою мать, а ведь скоро съезд!» — вспомнил Немиров и запаниковал.
Примечания:
1 — «Большая Берта» — 420-миллиметрового калибра мортира, стрелявшая снарядами массой от 400 до 1160 килограмм. Разработку её начали ещё в начале XX-го века, но в металле она была воплощена в 1911 году — вообще, эта немецкая гигантомания была реакцией на строительство подземных оборонительных укреплений французами и бельгийцами. Снаряд «Большой Берты», при установке взрывателя на замедление, был способен заглубиться в почву на 12 метров. Но с этими снарядами была настоящая беда — качество их было разным, были эпизоды, когда «Берты» взрывались. Всего «Больших Берт» было выпущено от 9 до 12 единиц, согласно различным источникам.
2 — «Парижская пушка» — a. k. a «Труба Кайзера Вильгельма» или «Колоссаль» — ствол этой железнодорожной пушки имел калибр 210 миллиметров и длину 28 метров. Снаряд весил примерно 120 килограмм, разгонялся 200 килограммами метательного заряда, достигал при выходе из ствола скорости 1600 метров в секунду, ненадолго посещал верхний край стратосферы, после чего падал на Париж. Прицельной дальностью считалась дистанция в 120 километров, но слово «прицельный» к этому орудию было неприменимо, так как точность этого орудия позволяла оперировать только одной категорией точности — «упало где-то в черте города». Из-за того, что каждый выстрел снимал со ствола небольшой слой, каждый следующий снаряд был чуть большего калибра, чтобы компенсировать эту разницу. В общем-то, это была очень сомнительная штука, которая не дала Германской империи ничего, кроме пиар-хода — для пропаганды было важно, что бомбится вражеская столица. Реальный же эффект от этой недешёвой программы — 256 убитых и 620 раненых мирных жителей. Идейным продолжением «Колоссаль» стала программа «Фау-2», первоначальное техзадание которой писалось с опорой на характеристики этой пушки, а также, косвенно, «Дора» — железнодорожная пушка калибра 807 миллиметров, стрелявшая на 52 километра. И если «Фау-2» имела потенциал, то вот «Дора» — это был тупик. Зрелищно, ярко, но все эти задачи можно было гораздо дешевле и, что самое ужасное, эффективнее решить авиацией.
