И ни один злой дух не смел подойти к купальскому костру!

Хороводы кружились все быстрее. Вот, юноши перемешались с девушками, и теперь они танцевали все вместе, взявшись за руки. Они кружились и подпрыгивали, взмахивали руками, словно пытаясь взлететь в темное небо. Девушки развевали по ветру длинными распущенными косами, изгибали станы, ворожа и колдуя своими телами, призывая особую заветную магию. Юноши тянулись к ним, пытаясь поймать молодых красавиц, но они ловко ускользали из жаждущих мужских рук. Эти дикие пляски, великолепные в своей первобытной свободе, будили глубокую тоску в сердце любого смотревшего на них, тоску, древнюю, как сама природа.

Тени танцующих широким кругом метались по земле, словно им тоже хотелось праздника. Они гротескно повторяли движения танцоров, как будто духи передразнивали людей, по-всякому искажая силуэты красивых молодых тел.

Только в эту ночь нечисти не было места подле людей!

Любомира танцевала вместе со всеми. Рядом с ней были Весняна и Стожара, румяные, запыхавшиеся, разлохмаченные, счастливые. Веселая свирель вела их в танце, все быстрее и быстрее. Уже совсем скоро они смогут надеть венок на голову избраннику и увести его за собой в ночную тишь. И пусть купальская ночь коротка, но так ли много времени нужно для любви?

Когда угаснут костры, затихнут свирели и обрядовые песни, серые утренние сумерки огласятся другими песнями, потаенными и бесстыдными, песнями самой жизни. А наутро счастливые парочки разойдутся по домам. И вскоре в поселке будут играть свадьбы. Много свадеб. Нет, не все, кто прыгал через купальский костер, останутся вместе, но таких будет большинство. Так уж сложилось.

Любомира искала глазами Маруна. Не мог же он просто так уйти после того, как зажег купальское пламя? Но нет, охотник был рядом, среди молодцев, задорно отбивая ритм сапогами, а сам все время бросал по сторонам ищущие взгляды. И каждый раз, увидев Любомиру, улыбался.

Но вот, словно по команде, толпа танцующих разделилась на две части, отхлынув по разные стороны костра. Настало время прыжков через огонь. Юноши и девушки должны были прыгать навстречу друг другу, навстречу своему избраннику. И ежели прыжок выходил удачным, то в следующий раз пара прыгала, уже взявшись за руки.

– Смотри, Любаша, охотник-то глаз с тебя не спускает, – Весняна зашептала на ухо подруге. – Не сглупи, выбирай его. Не прогадаешь.

Любомира судорожно вздохнула и задержала дыхание. Марун и впрямь смотрел только на нее, он свой выбор явно уже сделал. Сердечко Любомиры колотилось, словно птичка в силках. Всего-то и стоит, что прыгнуть навстречу охотнику через костер, и на эту ночь он станет ее парой. И случиться то, чего Любомира так ждала и боялась. А потом… Потом она станет ученицей ведьмы и не сможет хранить верность суженому. Не такова ведьмовская доля. Сумеет ли Марун принять такое?

И Любомира засомневалась. Судорожно выдохнула, чувствуя, как кружится голова. От быстрых танцев, от волнения и запаха тлеющих трав. В глазах мутилось совсем как тогда, когда Василина учила ее разговаривать с духами. Тогда старая ведьма тоже поджигала особые травки. Вот и сейчас знакомый сладкий запах струился от купальского костра, путая мысли.

– Любаша, Марун прыгать собрался, – Весняна одернула подругу за рукав, выводя ее из транса. – Иди, скорее!

Впрочем, торопиться резона не было. Желающих прыгнуть вместе с угрюмым охотником больше не нашлось. Любомира на ватных ногах шагнула ближе к костру. Еще шаг. И еще. И замерла перед пламенем. И таким оно ей показалось высоким, что она даже испугалась. Как же такое перепрыгнуть? И губы сами собой начали шептать наговор об усмирении огня. Чтоб горел потише да грел поласковее. Только вот от волнения Любомира шептала что-то не совсем то…

Сквозь языки пламени она видела силуэт мужчины – высокий и ладный. Не юнец, но зрелый охотник с широким разворотом плеч, крепкими руками. Видела, как блестят его глаза, и сама таким же блестящим взглядом смотрела на суженого.

Шаг, небольшой разбег… Любомира задержала дыхание и прыгнула первой. Марун бросился ей навстречу… В голове юной ведьмы вдруг стало так звонко и ясно, пелена с глаз упала и она увидела… что вместо статного молодца через костер перемахнул огромный мохнатый медведь.

Любомира приземлилась очень неудачно, на коленки, и кубарем покатилась по земле. Ребята бросились поднимать ее. Девушка затравлено обернулась на костер, но страшного зверя, словно и не бывало. Марун шагнул к ней, протягивая руку, но Любомира, вырвавшись от державших ее парней, испуганно попятилась.

– Люба моя, куда же ты? – у Маруна был низкий глубокий голос. Он ласково улыбнулся Любомире, но ей вновь померещился лишь медвежий оскал.

Она отступала от него, в страхе закрыв лицо руками. Затем сорвала с головы купальский венок и в сердцах швырнула его в пламя. Развернулась и опрометью бросилась домой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Любомира бежала, не разбирая дороги, шлепая по лужам босыми пятками. Ноги сами несли ее домой, под защиту родных стен. Прочь от страшного морока.

Дождь унялся, тяжелые тучи уползли на запад, и по краю их наливалось сиянием серое рассветное небо. Над головой Любомиры раздался тоскливый трубный клич. Словно почуяв неладное, сердце ее захолонуло, и девушка споткнулась на ровном месте. Остановилась, запрокинула голову вверх.

На фоне светлеющего неба виднелся длинный птичий клин. Огромные белые птицы, мерно махая широкими крыльями, летели по-над лесом, в сторону болота. И словно самый настоящий снег посреди лета, падали на землю белые перья…

– Гуси-лебеди летят… – Любомира прошептала одними губами. – Унести тебя хотят.

Проговорив это, она покрылась мурашками, будто с разбегу нырнула в ледяную прорубь. Только мурашки были не от холода, а от страха. Со всех ног девушка бросилась к своему домику, где они жили вдвоем с маленьким братцем.

– Василёк! – ученица ведьмы закричала прямо от калитки, даже не думая, что может разбудить малыша в столь неурочный час. – Василёк, встречай сестрицу!

Словно вихрь, она ворвалась в горницу, а навстречу ей, заламывая ручки, уже ковылял домовенок Шуршаня:

– Беда, Любушка, ой, беда! – причитал домовенок.

– Шуршаня, где Василёк? – Любомира потерянно озиралась. В доме что-то неуловимо изменилось. Ведьмовское чутье, пусть еще не пробудившееся у нее в полную силу, кричало о том, что в избушке побывал чужак.

– Забрали касатика, окаянные. Унесли, – казалось, еще чуть и домовенок заплачет. – Но я им перьев-то из хвостов повыдергал, цельный пук. Вот.

Шуршаня протянул Любомире пучок растрепанных белоснежных перьев. Точно таких же, что роняли над поселком коварные гуси-лебеди.

– Шуршаня, – только и смогла выдохнуть девушка. Коленки у нее подогнулись, и она без сил опустилась перед домовым. – Как так-то?

Девушка взяла из маленькой лапки перышки и только сейчас обратила внимание, что шерстка самого домовенка была всклокочена и местами выщипана до крови. Шуршаня грудью встал на защиту домочадца.

– Миленький мой, поранили они тебя, – едва сдерживая слезы, Любомира подхватила Шуршаню на руки и прижала к груди.

– Да, пустяки, заживет, – смущенный заботой, домовенок попытался спрыгнуть с рук хозяйки.

– Давай поворожу, – Любомира снова протянула к нему руки, но тот отмахнулся:

– Поворожи лучше, куда гуси-лебеди Василёчка нашего понесли.

– Знамо, куда, к Ягине на болото столоваться, – Любомира с силой сжала в кулаке белые перья, только остовы захрустели. – Я их догоню.

Вскочила на ноги и решительно направилась к двери.

– Куда? Не пущу! – Шуршаня бросился ей наперерез, раскрыв свои короткие ручки во всю их небольшую ширь. – Не догонишь ты их! Сама сгинешь и братцу не поможешь!

Любомира могла бы просто перешагнуть через невысокого домовенка, но все же остановилась. После того, как от неведомой хвори померли отец с матушкой, Шуршаня остался в доме за старшего, и Любомира привыкла его слушаться. Домовой плохого не посоветует.