Внутри избушки Бабы Яги оказалось на удивление чисто и уютно. Ни тебе сушеных мухоморов, ни страшных чучел. Светлая горница: на окошках яркие расшитые занавески, на столе белоснежная скатерка и незабудки в кувшинчике, а с печки таращит зеленые глазищи огромный черный кот.

Любомира оторопело замерла посередь светлицы, Марун как ни в чем не бывало опустился на лавку возле стола.

– Чего застыла столбом, словно в гостях? Ну-ка в печку слазай, – хозяйка прикрикнула на ведьмочку.

– В печку? – Любомира охнула. – Чтоб ты меня там изжарила и съела?

Баба Яга рассмеялась хрипло и скрипуче:

– Да, за пирогами слазай! Мужик вон у тебя голодный, глазами так и зыркает. А оборотника нельзя голодом томить, он оттого звереет.

И сама старуха принялась споро накрывать на стол. На скатерке появились соленые грибочки да печеная репа, моченые яблоки да капуста квашеная, круг мягкого белого сыра и туесок с медом. А в довершении Баба Яга водрузила на стол пузатый кувшин с чем-то пряно пахнувшим и заговорщически подмигнула Маруну.

Помявшись с ноги на ногу, Любомира все-таки подошла к печке, сдвинула заслонку. А там и вправду на широком противне стройными рядочками лежали пухлые румяные пирожки. И запах от них шел такой, что у ведьмочки разом слюнки потекли.

Водрузив на стол тяжелый противень, Любомира присела на лавку, невольно придвинувшись ближе к охотнику. Подле него ей казалось спокойнее всего, хоть Баба Яга оказалась такой не уж и страшной. Уж точно не настолько, как про нее молва неслась. Да, и держал себя Марун в доме лесной ведьмы спокойно и уверенно, словно бы не в первый раз у нее столовался.

– Угощайтесь, не робейте, пирожки с визигой и с жареными лисичками. А еще с капустой да с тетеревиными яйцами, – старуха, словно самая радушная хозяйка, хлопотала подле стола.

Любомира с сомнением покосилась на Маруна, но тот, недолго думая, сграбастал с противня сразу три пирога и принялся с аппетитом их поглощать, запивая ароматным питьем из кувшина. Помешкав, ведьмочка тоже стянула ближайший пирожок и несмело откусила.

Пирог оказался отменным и почему-то смутно знакомым по вкусу. Девушка кусала раз за разом, пытаясь вспомнить, откуда ей может быть знаком вкус Ягининого пирожка, и незаметно слопала его весь.

– Вкусно? То-то же, – от глаз старухи не укрылось то, с какой охотой ели гости ее стряпню. – Мои пироги особые, других таких во всей округе не сыщешь.

– Ой, – Любомира чуть было не подавилась и с сомнением уставилась на надкушенный пирожок. – Очень особые? И чего такого особого ты туда кладешь? Марун, погоди!

Она схватила охотника за руку, которой он отправлял в рот очередной пирог.

– А что если она в эти пироги тех ягод-обманок положила, что мы на болоте видели? Или еще чего похуже, мухоморов или поганок?

– Да, в уме ли ты, дуреха? – Баба Яга аж руками всплеснула. – Говорю ж, пироги с заячьими почками, кто ж туда ягоды кладет?

– А мухоморы? – Любомира сурово нахмурилась, а Марун только усмехнулся в бороду, но говорить ничего не стал.

– Да, неужто ты думаешь, что я своей родной внучке зло такое учиню? – Баба Яга так сердито посмотрела на Любомиру, что та даже поперхнулась. Охотник только глаза округлил, но опять промолчал и аккуратно постучал ведьмочку по спине.

Прокашлявшись, Любомира подняла на Бабу Ягу удивленные глаза:

– Ты чего такое говоришь? Какая я тебе внучка?

– Какая-какая? А такая, самая что ни на есть родненькая, – старуха ухмыльнулась, показав кривые зубы.

– Марун, чего это она? – Любомира повернулась к охотнику, ища поддержки и недоуменно хлопая зелеными глазищами, но тот только плечами повел. Он смотрел по-прежнему спокойно, переводя настороженный взгляд с Бабы Яги на Любомиру, то ли пытаясь отыскать семейное сходство, то ли просто в ожидании того, что будет дальше.

– Не веришь? Отец-матушка твои где? – Ягиня уперла руки в бока.

– Да… Померли они от хвори… – Любомира залепетала, отворачиваясь от пронзительного взгляда колдуньи.

– Давно померли-то? – а старуха продолжала допрашивать.

– Прошлой зимой… или нет, позапрошлой. Или… погоди-ка, – Любомира нахмурила лоб, силясь вспомнить.

– Так прошлой или позапрошлой? – Яга шевельнула косматой бровью. – Ты вообще хорошо их помнишь?

Любомира открыла, было, рот, чтобы уверенно ответить, но запнулась:

– Да… Не особенно как-то.

– То-то же. Не особенно, – старуха фыркнула.

– Марун, а ты хоть моих родителей помнишь? – девушка снова обернулась к охотнику, как к последнему спасителю, и просительно сложила ручки перед грудью.

Тот только двинул плечом:

– Так-то я к вашему поселку только прошлой весной прибился после того, как… ну ты поняла. Старый-то дом я свой бросил, ушел, куда глаза глядят. Ни батюшку, ни матушку твоих я ни разу не видывал, с ними не был знаком, уж прости, Любомира.

– Как же так? – у Любомиры аппетит пропал от таких новостей.

– А вот так, – Яга развела руками. – Родители твои по земле по этой не хаживали ни разу, на Калинов мост не ступали.

– И как же тогда я тут оказалась? – ведьмочка все не могла поверить словам колдуньи.

– Принес тебя Горыныч, совсем крошку, передал наказ от твоей матушки – вырастить, уму-разуму научить, силу ведьмовскую разбудить.

– Кто меня принес? – у Любомиры даже плечи покрылась мурашками при упоминании страшного Змея.

Старуха только усмехнулась, но отвечать не стала. Вместо нее заговорил Марун:

– Ежели тебе ее на воспитание сдали, так что ж она сиротой в деревне жила? Одна-одинешенька.

Ягиня только руками развела:

– А чего ей тут было делать-то на болоте со старухой? До полнолетия наука ведьмовская для нее под запретом была, а с людьми-то оно правильнее жить. С людьми тоже нужно уметь разговаривать.

– Ага, правильнее, – охотник нахмурился. – Одна девица в избе, ни отца, ни матери. Даже дров наколоть некому, – и отвернулся, то ли разозлившись на Ягу, то ли смутившись своих слов.

– Так кума моя, Василина, за ней приглядывала, покуда она маленькая была, – ведьма улыбнулась. – А тебя, как я погляжу, Марун-оборотник, заботит судьба моей внучки? Глянулась она тебе?

Охотник ничего не ответил, только стащил с противня еще один пирог и принялся сосредоточенно его жевать.

Яга усмехнулась, оглядев Маруна:

– Доброго ты молодца с собой привела, внучка. Сгодится он тебе.

Любомира и Марун одновременно посмотрели на ведьму. Охотник молча нахмурился, девушка с вызовом уперла руки в бока:

– Это для чего это он мне сгодится?

– Как для чего? – колдунья всплеснула руками. – Ты же девица еще. А возраст тебе уже подошел, пора бы силу женскую в себе будить, учиться помаленьку. Для того молодец и надобен. Или как ты думала, это бывает?

Баба Яга хитро посмотрела на внучку, а Любомира покраснела до самых кончиков волос, прикусила губу.

– А впрочем, ежели не люб он тебе, могу подсобить с выбором. Мужичков-то на нашем болоте много. – Ягиня принялась загибать крючковатые пальцы с длинными ногтями, – Вот, водяной, к примеру, видный весь из себя – пузо в три обхвата. Или леший. Он, правда, бороды не стрижет, зарос, что твой пенек мхом, зато хозяйственный. У него целый лес под приглядом.

– Ой, баба, не надо, – Любомира пробормотала испуганно, покосилась на охотника, но тот сделал вид, что увлечен пирогами.

– То-то же не надо. Вот что, вам бы помыться с дороги, чумазые оба, что чертенята из печки – ведьма засуетилась. – Я вам баньку там истопила. Идите-ка попарьтесь, а я пока одежу вашу постираю да починю.

– Так он же… – Любомира попыталась возразить, но ведьма, не слушая ее, вытолкала своих гостей прочь из горницы.

***

Посередь болота и вправду топилась банька, маленькая да низенькая, вдвоем едва поместиться.

– Иди первая мыться, – Марун мотнул головой на избушку, – потом я пойду.

Любомира смущенно кивнула и заторопилась в парилку.

– А ты чего тут стоишь? – Марун резко развернулся: он и не заметил, как Баба Яга оказалась за самой его спиной, маленькая, едва доставая косматой макушкой до плеча. – Ей одной с лоханкой не сладить, тяжелая она, полна колодезной водицы.