Хозяин умер, скончавшись от заражения крови, но больше не тронул ни одного человека, а его питомец на сотни лет остался один.

Не смотри на меня так. Наш Требухашка — это не он. Наш Требухашка дал мне понять, что крылья — это зло, которое зреет в каждом, даже в охотнике. Если долго не обращать внимание на свои поступки и их последствия, то можно полететь на самое дно ада.

Мне нужно было рискнуть и вылечить тебя. Без щипчиков, без питомца, только с этой гусеницей, и я решился, прости, друг. Я посадил Требухашку над дверью и он терпеливо ждал, когда ты войдешь и проявишь себя. И мы не ошиблись в тебе. Ты — крутой и всё делаешь круто, даже проигрываешь. Ты умудрился на мгновение застрять в дверном проеме, зацепившись крыльями, которые ты совершено не скрывал. Требухашка услышал тебя и спланировал сверху на спину, как маленький парашютист. Не знаю, что у него в слюне, может яд парализующий или какие токсины, но ты мешком упал в коридоре и лежал неподвижно пока Требухашка обгладывал те… То естькрылья.

Потом пришлось его отдирать, когда он высосал всё, даже из отверстий, оставшихся в спине от чужих отростков, а тебя я волоком затащил на кровать и раздел, чтобы тело подышало. Кстати, футболку придётся купить, старая совсем порвалась. Как ты себя чувствуешь вообще?

— Нет слов. А можно глупый вопрос?

Витька кивнул и отступил к двери.

— Почему ты не заикаешься?

— Не-знаю. З-забыл.

— Забыл, что надо? Проехали. Ладно, покажи мне Требухашку.

Это действительно была почти гусеница, только с щёлками-глазками, зубками и еле заметными отростками-ножками. Большую часть времени, как сказал Витька она лежит и «урчит животом».

Когда не спит — тогда ест, поглощая перья от крыльев и хлеб.

— Хлеб? Оно ест хлеб?

— Ещё как ест. И молоко впитывает, если положить его в блюдце мордой.

— Как бы ты не отравил зверя. Мы ведь толком не знаем, что ему можно, а чего нельзя.

— Можно-можно. Он рассказал мне об этом во сне.

Гусеница продолжала урчать и пульсировать на его шее.

Мы поговорили, я пытался вспомнить, что произошло и удалось — это было не трудно. Только одного не хватало, мелочи без которой трудно было осознать реальность прошлого. Я не мог вспомнить свои чувства, ощущения, мысли. Ничего. Просто действия, события, но почему я так поступал вспомнить не получалось. Серость и картон. Делал и всё. Почему и зачем я не понял. Просто делал, а что крутилось в башке, почему я избивал людей и рвался избить Витьку вместе с Требухашкой — пусто

«Влияние крыльев, — подчеркнул Витька, — проверь мою спину».

Я отказался рассматривать его белизну, как-то это по-гейски, но друг настаивал и отойдя в дальний угол я разрешил ему раздеться. Крыльев не было.

— Чист!

— Хорошо! — улыбнулся Витька, и в оконное стекло прилетел камень.

2

Глухой удар, достаточно мощный, чтобы разбить окно, но нам повезло, только послышался хруст и пошла разрастаться в стороны трещина.

— Ой! — вздрогнул Витька и присел, оглядываясь, не поняв источник шума. Я уже бежал к окну, чтобы успеть разглядеть хулигана.

Он и не скрывался.Точнее они. Во дворе стояли люди, много людей. На рожи они натянули спортивные шапки. Лица скрывали, но сами не прятались, смотрели верх, высматривая меня.

— Чё творим! — закричал я, роясь в карманах.Потом вспомнил, что лишился своего оружия и бросился на кухню.

— Не надо, Мишка! — кричал Витка, почти истерично — Они спеццц…

— Я тоже в некотором роде спец, — пробормотал я, обуваясь. В стекло прилетел еще один камень. Витя побежал к окну и распахнул форточку:

— Вы что д-делаете! Я сейчас ппп-олицию вызову!

Ответ я не услышал, потому что уже выскочил за дверь.

Во дворе никого не было. Нападавших как волной смыло с берега. Я выскочил под свет уличного фонаря, оглядываясь в поисках и только вдалеке увидел удаляющиеся тени. Догонять их не было ни желания, ни сил. Весь боевой задор сдулся, как шарик.

Хлопнула дверь подъезда с таким треском, что загорелись несколько окон в квартирах.

— М-Мишка! Я иду!

Растрепанный Витя с расшнурованными кроссовками спотыкаясь спешил на помощь. Подбежал ко мне и остановился, задыхаясь. Шнурки волочились по земле, норовя подставить хозяину ножку.

— Г-где они?

— Нету, — я развел руками. — Убежали. Ты зачем Требухашку на улицу вытащил?

Гусеница действительно расположилась на левом плече Витьки и он машинально погладил её.

— Так. Требухашка попросил.

— Ясно. Точно попросил? А если он сейчас простудится заболеет и умреё? Знаешь как в «Войне миров» инопланетяне не смогли сопротивляться банальным земным вирусам и передохли.

— Требухашку так просто не убьёшь.

— Ладно пошли домой, укротитель инопланетных существ.

Честно говоря, почувствовал я странный укол в сердце. Можно даже сказать не большую ревность испытал к моему питомцу. Но быстро эту гадость выкинул из головы. В эту сторону начнёшь думать и опять крылья из задницы потянутся. Пусть дружат, если так хочется.

Сосед торчал в окне, когда мы возвращались домой. Выключил свет и думал, что его не видно. Любопытный чёрт. И не спится же ему.

— Кто это был на улице? — спросил Витя.

— Ты перестань так красиво чесать, а то я подумаю, что друга подменили.

Витя пожал плечами и пошёл на кухню, поглаживая гусеницу на плече:

— Пока тебя не было, я решил не заикаться. Принял такое решение. Пора менять свою жизнь и характер. Начинать нужно с характера, понимаешь?

— Ого, — только и сказал я, следуя за ним. — Ну ладно.

Витька уже кормил гусеницу раскладывая хлебные крошки у себя на руке.

— Иди, спать Мишка.

— Что?

— Иди спать, говорит Требухашка, — ты устаешь очень сильно, тебе нужно выспаться.

— Но… — неуверенно сказал я.

— Иди, — отрезал Витька и посмотрел на меня каким-то совсем новым взглядом.

Пришлось послушаться и вернуться к себе. Сил действительно больше не было.

1.

Безысходность. Отвратительное чувство. Это когда ты полностью теряешь надежду. Когда открываешь рот и не можешь произнести ни слова. Когда подгибаются колени и даже ростом становишься меньше. Когда целый день такая тяжесть внутри, что начинает тошнить. Когда болит голова и шумит в ней, как в переполненной маршрутке.

Когда ты теряешь чувство времени. Минуты тянутся как часы, но это тебя не сильно беспокоит, потому что безнадёга сильнее. Ты просто тупая калоша без эмоций. В голове крутится только мысль «Всё пропало, шеф! Всё потеряно! Теперь ты один на один со со своими проблемами!»

Хорошо, что я не суицидник и депресняками не страдаю, но накатило так, что кажется сил больше нет.

Витька уезжает. Так и сказал с самого утра, нежно поглаживая Требухашку. Какие-то ему нужно важные бумаги оформить и если не подпишет вовремя, то даже свои подачки за инвалидность не получит. Государство и так не слишком щедро к инвалидам, так ещё если слушаться не будешь и того не получишь. Так он мне объяснил и я принял внешне, но внутри обрушился небоскреб с живыми людьми-букашками на каждом этаже. Друг уезжает. Я так к нему привык, как раньше привык к холостяцкой жизни. И теперь когда всё это ломается ломается и моя жизнь.

Слишком много взял на себя обязанностей мой заика. Кто будет теперь готовить ужин к моему приходу? Как приятно прийти после тяжелого рабочего дня и поесть горяченького, а не самому закидывать в кипяток кастрюли опостылевшую вермишель. Кто пойдет со мной на ночную охоту? Кто прикроет в темном парке? Кто аккуратно вырежет крылья из человеческой плоти? Это что мне теперь самому придётся это делать? А кто будет кормить и памперсы менять нашему беззубому червячку?

Так я ему всё и сказал утром, когда Витька питомца гладил. А он только плечами пожал и улыбнулся: