— Просто думаю, что это передо мной.

— Т-требухашка, — подсказывает Витька.

— Думаешь? Я совсем не таким его запомнил.

— М-маленький, — говорит друг и тоже протягивает руку, осторожно гладя червяка, — маленький, н-новорожденный. Он превратится в б-б-бабочку.

— Ясно. Я спать. Вечером на охоту. Мы маленькие дети, нам хочется гулять. Смотри, чтобы новорождённый тебя не сожрал.

Но сначала я сходил в душ. Спина чесалась от пота и старой футболки.

6.

Вечером, чтобы настроиться, немного поигрался с кастетом: покрутил его на пальцах, примерился, сделал пару выпадов. Затем положил на стол, посмотрел на него и принялся тряпочкой надраивать до блеска.

Идти одному не хотелось, а Витька всё твердил, что Требухашке нужен уход или что-то вроде того. Оставить её он отказывался наотрез, а мне нужен был свой доктор Ватсон, свой Робин или свой Марти Макфлай. Кто-то, кто выручит, если что-то пойдёт не так. Если кто-то вспылит. Если кто-то выхватит кастет, когда выхватывать его не нужно.

— А может? — спросил я у друга. Тот драил газовую плитку от десятилетней грязи, даже фартук натянул. И где он его нашёл? Червяк молчал, завернутый в листья, как капуста.

— Осстанусь с Т-требухашкой. Т-т-т-так надо.

По его тону я понял, что уговаривать бесполезно, а применять силу бессмысленно.

— Ладно. Как хочешь.

— Н-н-н-н… — замотал головой Витька и пальцем в меня тыкал.

— Что? — я посмотрел на кастет. — Что не так?

— Н-н-не бери. Зачем? Ты и так ссссправляешься!

— Пойдёшь со мной?

Он показал, что нет.

— Тогда извини. Мне нужен друг и поддержка. Пусть будет этот… свинцовый друг.

Друг больше не пытался отговаривать. Знает, что бесполезно, а если будет настаивать, то может и в бубен прилететь. Он же видел, как я на работе одному прописал, которому песни не нравились, которые я слушал.

Я ведь даже не в колонках своего Цоя включал, а просто на телефоне, когда чем-то скучным занимался, типа уборки или готовки еды. А этот говноед каждый раз врывался и какие-то замечания делал: «Вы тут не одни», «Не всем нравится русский рок» или «Дай людям поспать».

В общем, однажды мы с Витькой картошку чистили, и снова нервный Славик начал пениться насчёт включённого «Миража». Он даже не понимал, что это не рок. Пришлось ему втащить, а Витька по мере сил успокаивал сначала меня, а потом и его. Даже лёд пострадавшему к синякам прикладывал. То, что у меня костяшки на кулаках болели, его не беспокоило.

Поэтому и сейчас он предпочёл не спорить. Я кастет в задний карман спрятал и отправился на прогулку. Без напарника.

На пороге он догнал меня.

— П-постой.

— Что?

Сунул мне в руку серебряные щипчики и ушёл. Ну, ладно.

1.

Я намекнул Витьке, что соседа могу взять в качестве помощника, и друг аж покраснел, но, конечно, я пошутил. Хватит мне одного дурака. Посвятил в тайну на свою голову. Так разнервничался из-за него, что чешусь от нервов. Правильно говорят: хочешь что-то сделать — сделай это сам.

В подъезде и на лавочке никого — все окна, кроме нашего, тёмные, народ спит и видит первые сны. А я иду в темноту, чтобы добыть еды для зубастой твари. И главное, никто за это мне не заплатит. Ни копеечки, ни рубля, ни трёшки. Рыскай по ночам вместо того, чтобы отдыхать после работы, и разыскивай бандитов, как чёртов Бэтмен. А днём иди на жизнь зарабатывать. Бэтмен хоть миллиардер был, и его слуга обхаживал, а у меня только Витька в услужении.

С таким настроением я и добрёл до «Тройки». Ноги сами принесли сюда, захотели улова попроще. Ну, раз подсознание скомандовало так — будет так. Я ещё раз почесался, чтобы не чесаться при людях, и открыл дверь. Запахи чуть не вытолкнули назад своим вонючим напором, но не на того напали.

Что у нас тут по музыкальному меню этой ночью?

Алексей Глызин. «Зимний сад». Спасибо, поблевал. Нужно было взять затычки для ушей.

Столики сдвинулись прочь от центра, и пары пьяно кружили медляки посреди наполненного табачным дымом зала. Пьяные бабы и вонючие мужики передавали друг другу пот и слюну через объятия и поцелуи. Вон танцует смешная парочка, как из кино вылезли: она большая и с трёхтонными сиськами, а он вылитый Вуди Аллен — смешной очкарик маленького роста. Обнимает её, как может, и счастливо на буфера голову положил. Эти не злые, у них нет того, что мне нужно. Я присмотрелся к другим танцорам — крыльев не видно. Темно, а может, просто маленькие. Проще всего бармена поспрашивать — этот должен знать, кто тут особо буйный. Где же ты, Бориска?

Я пробрался к барной стойке, стараясь никого не задеть, и улыбка ушла, так и не раскрывшись на полную. Это был не Борюсик. За барной стойкой работала девушка. Красивая, чёрненькая, в блестящем платьице и с ослепительной улыбкой. Но, блин, девушка.

— Разочарованы, молодой человек?

Это вы мне? Я кашлянул и оглянулся по сторонам. На меня смотрит.

— Что?

— Лицо у вас очень расстроенное. Как будто потеряли кого-то. Хочется налить вам бесплатного пива и по головке погладить нежно.

— Не пью, — я облокотился о стойку, изображая крутого мачо. — Сменщика твоего искал. Бориса.

— Сегодня, к сожалению, моя смена, — даже расстроилась девушка. — Ничем помочь не смогу?

— Ну, если только телефончик дадите, — рубанул я с плеча. — Как что-то понадобится, я вам наберу. Ну, или вы мне, когда домой после смены пойдёте, буду вас охранять в пути.

Она засмеялась, а я старательно отводил взгляд от её груди.

— После смены мне ничего не страшно. Я, как та русская женщина, насильника на скаку остановлю, в горящую избу зайду.

— А музыку какую предпочитаете?

— Нирвану люблю и русский рок. Иногда включаю, чтобы народ здесь побесить.

Я уже был покорён. Я обязательно сюда ещё зайду. Я…

Кто-то толкнул в спину так, что я чуть не проехался челюстью по стойке, и свистнул удар над ухом.

— Эй, а ну перестань! — крикнула красавица-барменша, и я наконец обернулся посмотреть, хоть и с неохотой. В шаге от меня пошатывался в сопли пьяный мужчинка и махал вразнобой кулаками. Прицел у него точно сбился, и если придать ускорение кулаком в грудь, он улетит в толпу танцующих парочек. Но ведь за моей спиной стояла красавица-девушка, и не хотелось портить имидж подленькими приёмами.

Морда у противника была знакомая: где-то мы уже сталкивались мимолётом, и, наверное, он на меня обиделся.

— Чего тебе надо? — спросил я, перекрикивая медляк. — Иди, проспись!

Что-то бурча мужик попытался ударить ещё раз, но чуть сам не улетел за своим же кулаком. Я ничего не делал. Честно.

— Павел Сергеич идите домой! Не приставайте к посетителям!

— Спасибо, незнакомка, но думаю справлюсь сам. Что за Павел Сергеевич?

— Налоговик, — махнула она рукой. — Всегда один пьёт — издержки профессии. Хороший человек, но как надерётся коктейлями, глаза кровью наливаются. Мстительный очень и с памятью хорошей. Будет преследовать пока не протрезвеет. Вы с ним ругались наверное, раз он вас запомнил.

Я напряг извилины и вспомнил.

— Мы с ним в дверях здесь столкнулись недавно. Точно, он меня толкнул. И мирно разошлись потом. Всё. Честно-честно.

Я посмотрел на бармена или как там их правильно называть. Она уже смеялась. Хохотушка какая-то.

— Ну всё. Он вам не простит. Теперь будет целый вечер цепляться, раз жертвой выбрал.

Сергеич попытался схватить меня за ворот и я отвел его руку в сторону. Пока еще нежно.

— Не балуй, дядя.

— Н-на ху! — промычал он злобно и попытался ударить. Запах из подмышек ворвался в ноздри, также резко как татаро-монголы зашли в Киев.

— Спокойнее, — я отвёл руку. Кто бы меня успокоил.

— Давайте я выведу его, — предложила девушка. — Достал он меня уже.

— Ещё чего. Я сам справлюсь. Отведу домой и сдам родным. Случайно не знаете, где он живёт?

Она рассказала. Три квартала отсюда. Ерунда для трезвого, пьяного тащить будет мучением. Но я и не собирался этого делать.