— Что? Похож я на маньяка со своими жертвами, Витька? Надеюсь тут и правда нет камер, потому что выглядит это со стороны хреново. Ковыряюсь щипчиками в двух трупах, а ты стоишь на стрёме.

Витька вздохнул и промолчал. Я привёл в порядок одежду обоих лежачих придурков и перевернул на спины. Крылья как мог уложил в рюкзаке и застегнул его.

— Возьми, и жди меня у входа, на всякий случай скажу толстому.

Мы вышли на улицу, никто и не заметил, как открылась и закрылась калитка. Патруля нет, ни одна машина по дороге не проехала — случайных свидетелей не было. Я еще раз окунулся в жаркую атмосферу потных пьяных теток под музыку Филлипа. Они уже собрали из четырех столов один и воссоединились в пьяном угаре с незнакомыми мужиками. Толстяк обреченно смотрел на начинающийся спектакль и даже заметно обрадовался когда я подошел.

— Час ночи. Вы до утра работаете?

— До последнего клиента, — вздохнул он, — еще немного побатрачу и уволюсь нафиг. Поеду на дизайнера учиться, а не это вот всё.

— На программиста перспективнее, я так думаю. У вас там двое на площадке отдыхают, может скорую вызвать?

Он посмотрел на меня с испугом:

— Мёртвые?

— Да нет. Подрались немного, теперь спят. Один точно с этими тётеньками пришел. Они его не искали?

— Нет, они уже нашли кавалеров. Точно нужна скорая?

— Я не знаю. Может и сами очухаются, просто предупредил.

— Ну ладно, — подозрительно произнес бармен, — типа спасибо.

— Пошли.

Витька без лишних разговоров скользнул следом. Рюкзак перекинул через спину и не оглядываясь, еле освещенными улицами, мы вернулись домой.

Яйцо грохотало так, что слышно было сквозь двери.

— Ты тоже это слышишь?

— Д-да.

Мы вошли внутрь и не разуваясь сразу отправились на кухню. Яйцо раздулось вдвое и изменило цвет на горчично-желтый. Изнутри оно пульсировало будто собираясь лопнуть в любой момент, забрызгав нас остатками.

— Будем укутывать, — я снял рюкзак и полез за «товаром».

Закутанное в клочки крыльев яйцо походило на упитанного, завёрнутого в шубу с перьями, вождя индейцев. Такую ассоциацию вызывало это круглое нечто.

Цвет изменился, скорлупа впитала в себя всю грязь и неприятные краски, побелела и похорошела, дрожа как от кайфа.

Мы уселись вокруг, тяжело дышали и молча наблюдали метаморфозы существа, скрытого броней скорлупы. Витя держал в руках остатки крыльев, которые он предусмотрительно поделил на две части,сказал, что хватит ещё на раз, чтобы два раза не вставать. А там может и вылупится питомец.

— Н-надо пошить костюмы, — вдруг предложил Витька решительно.

— Чего? — глаза у меня слипались. Сон сражался с бессонницей и медленно побеждал. Адреналин в крови «перекипел» и медленно остывал.

Витька все еще «смотрелся решительно» и требовательно на меня таращился. Я зевнул и с усилием «разжмурил» глаза.

— К-как у супергероев в Ч-черве.

— Ты совсем кукушкой поехал? Не обижайся, друг, но тебя в последнее время никто по голове не бил?

Витька не обиделся, как планировалось, и продолжил давить своей тупостью. А мне, как другу, оставалось только терпеть, превозмогая сон.

— Д-думаю мы ещё не раз в г-город выйдем. За к-крыльями. П-потому что эти з-з-акончатся рано или поздно.

— Продолжай.

— А без масок мы рано или поздно з-засветимся на к-камерах или узнает кто тебя, г-город м-маленький. А я в тюрьме выживу, я — интернатский, т-ты нет.

— Тоже верно. Как говорится, «я слишком симпатичный для тюрьмы». Только мы ведь не убиваем никого. Максимум хулиганка светит. За такое сейчас даже не садят. Сейчас и пятнадцать суток, и вытрезвители отменили, не за что всех алкашей содержать. Так что не переживай друг, мы всего лишь пылинки во дворце правосудия. Круто сказал? Давай спать будем.

Я встал, зевая, и потянулся, собираясь на боковую. Витька упорно стоял у двери. Вот же «осел-упёртыш».

— Ну что? Чего тебе еще нужно?

— П-послушай меня. Серьезнее нужно быть. Мы (он сказал «мы»)собираемся отлавливать плохих людей и у меня есть теория, н-на этот счет.

Я сел. С «упоротыми» лучше не спорить. Раньше выслушаешь, раньше ляжешь.

— Жги!

— Чем хуже человек, тем толще, сочнее и питательнее у него крылья. Ч-чем вкуснее собирать крылья, тем быстрее вылупится Требухашка. Чем бесчеловечнее цели, тем они злее, и сильнее будут сопротивляться, как тот маньяк, про к-которого ты р-расказывал. И тем больше шансов что нас рано или поздно запомнят и отследят.

— Ишь как ты разговорился, — иронизировал я, хотя в принципе был согласен во всем, — А откуда такие выводы?

— Во сне приснилось, — покраснел Витька, — з-забыл рассказать.

Я посмотрел на яйцо укутанное крыльями как шалью и кивнул. Оно стояло неподвижно, и только как сердце в срединной части что-то еле заметно пульсировало. Требухашка умеет присылать сны вместо инструкций, любит непрозрачные намеки. Теперь и за друга взялся?

— То есть предлагаешь надеть трусы поверх трико, плащи, маски и в таком виде разгуливать по ночным улицам?

Витька краснел, но держался, хотя бы понял, что идея идиотская.

— Всё равно, — упрямо твердил он, — всё равно. Нужна маскировка.

— Обещаю подумать. Обязательно подумаю, а теперь спать. Утро вечера мудренее.

Витька стоял. Набычился, нахохлился, напрягся, и на меня смотрит.

— Ну что еще?

— Серьезнее нужно быть, д-друг.Это не шутки.Тебе доверили зачистку, доверили Требухашку. Нельзя просто так.

Я беспомощно улыбался не в силах осознать наглость до конца. Витька решил мной покомандовать? В моем доме? В моем городе? Да ёб твою мать.

— Нужно ссс-делать винную карту города.

Я сел.

— Чего?

— Листочки будут сохнуть, Яичко будет нервничать и бушевать, — назидательно поднял палец вверх Витька — Перышки нужно менять. В город по ночам еще не раз придется выходить. ТТ-акие дела.

— Умнеешь на глазах. И что за «винная карта», просвети?

Витька помрачнел, сел на стул и заговорил серьезно. «Винная карта» для него это просто символ, ну так ляпнул. Винная и винная, хоть коньячная, хоть карта сокровищ. Он имел в виду, что в каждом городе полно явных и не очень злачных мест где крылья растут у каждого второго посетителя. В американских фильмах обычно такие места называются «гетто» — там тусуются злобные ниггеры (или татуированные до ушей мексиканцы), играют в баскетбол, и у каждого дома хранится по «калашу», а у особенно крутых особей личная маленькая армия у подъезда курит. В один из таких районов зашёл когда-то Брюс Уиллис в одних трусах и с табличкой " I HATE NIGGERS" в «Крепком Орешке». Вот, что Витька имел в виду под злачными местами, а «винная карта» — это просто перечень, чтобы два раза в одном месте не появляться.

Ну и конечно смог он меня увлечь этой идеей, гад этакий. Сон даже пропал на время. Мы яйцо в шубке в сторону отодвинули и вооружившись альбомным листом и ручкой сели думать. Точнее думал я вспоминая свои похождения, слухи и заметки из сети. Если поразмыслить, то наш город та ещё, блин, клоака — Гарлем отдыхает. Перестрелок на открытых машинах и проституток на каждом углу нет конечно, но и без этого дряни хватает. Даже один целый маньяк до сих по бегает где-то.

Я взялся за голову. Потом еще раз. И еще. И выдал классификацию уровня «детсад».

Первый уровень зла. Обычная концентрация неадекватов, быдла, алкоголиков и начинающих наркоманов. Что мы сюда можем записать?

Во-первых кинотеатр «Центр». Построен ещё при Союзе, непонятно как и за счет чего держится до сих пор. Никаких новинок, если и появляются фильмы, то это чушь категории «B», даже пример не вспомню. Ну что-то типа «Атака восьмиметровых девственниц-каннибалов с Марса». Само здание здоровенное и крепкое, как и всё советское, прямое попадание авиабомбы выдержит. Но внутри разруха и вонь вымытых с хлоркой полов, желтые от плесени стены, старые плакаты с итальянскими звездами и коврики на стенах закрывают огрехи шпаклевки, а лампы тускло светят как в борделе.