ПЕСНЯ О СИНЕЙ ПТИЦЕ Был я глупый тогда и сильный, Все мечтал я о птице синей, А нашел ее синий след – Заработал пятнадцать лет: Было время – за синий цвет Получали пятнадцать лет! Не солдатами – номерами, Помирали мы, помирали. От Караганды по Нарым – Вся земля, как один нарыв! Воркута, Инта, Магадан! Кто вам жребий тот нагадал?! То вас шмон трясет, а то цынга! И чуть не треть зэка из ЦК. Было время – за красный цвет Добавляли по десять лет! А когда пошли миром грозы – Мужики на фронт, бабы – в слезы! В желтом мареве горизонт, А нас из лагеря, да на фронт! Севастополь, Курск, город Брест… Нам слепил глаза желтый блеск. А как желтый блеск стал белеть, Стали глазоньки столбенеть! Ох, сгубил ты нас, желтый цвет! Мы на свет глядим, а света нет! Покалечены наши жизни! А, может, дело все в дальтонизме!? Может, цвету цвет не чета, А мы не смыслим в том ни черта?! Так, подчаливай, друг, за столик, Ты дальтоник, и я дальтоник… Разберемся ж на склоне лет, За какой мы погибли цвет! ЛЕВЫЙ МАРШ Левой, левой, левой, Левою, шагом марш! Нет, еще не кончены войны, Голос чести еще невнятен, И на свете, наверно, вольно, Дышат йоги, и то навряд ли! Наши малые войны были Ежедневными чудесами В мутном облаке книжной пыли Государственных предписаний. Левой, левой, левой, Левою, шагом марш! Помнишь, сонные понятые Стали к притолоке головой, Как мечтающие о тыле Рядовые с передовой?! Помнишь, вспоротая перина, В детской комнате – зимний снег?! Молча шел, не держась за перила, Обесчещенный человек. Левой, левой, левой, Левою, шагом марш! И не пули, не штык, не камень, – Нас терзала иная боль! Мы бессрочными штрафниками Начинали свой малый бой! По детдомам, как по штрафбатам – Что ни сделаем – все вина! Под запрятанным шла штандартом Необъявленная война. Левой, левой, левой, Левою, шагом марш! Наши малые войны были Рукопашными зла и чести, В том проклятом военном быте, О котором не скажешь в песне. Сколько раз нам ломали ребра, Этот – помер, а тот – ослеп, Но дороже, чем ребра – вобла, И соленый мякинный хлеб. Левой, левой, левой, Левою, шагом марш! И не странно ли, братья серые, Что по-волчьи мы, налету, Рвали горло – за милосердие, Били морду – за доброту! И ничто нам не мило, кроме Поля боя при лунном свете! Говорили – до первой крови, Оказалось – до самой смерти… Левой, левой, левой, Левою, шагом марш! ЧЕХАРДА С БУКВАМИ
В Петрограде, в Петербурге, в Ленинграде, на Неве, В Колокольном переулке жили-были А, И, Б. А служило, Б служило, И играло на трубе, И играло на трубе, говорят, что так себе, Но его любили очень и ценили А и Б. Как-то в вечер неспокойный Тяжко пенилась река, И явились в Колокольный Три сотрудника ЧК, А забрали, Б забрали, И не тронули пока. Через год домой к себе Возвратились А и Б, И по случаю такому И играло на трубе. Но прошел слушок окольный, Что, мол, снова быть беде, И явились в Колокольный Трое из НКВД. А забрали, Б забрали, И забрали и т. д. Через десять лет зимой А и Б пришли домой, И домой вернулось тоже, Все сказали: «Боже мой!» Пару лет в покое шатком Проживали А, И, Б Но явились трое в штатском На машине КГБ – А, И, Б они забрали, обозвали всех на «б». А – пропало навсегда, Б – пропало навсегда, И – пропало навсегда, Навсегда и без следа! Вот, понимаете, какая у этих букв вышла в жизни ерунда! ВСЕ НЕ ВОВРЕМЯ Посвящается В. Т. Шаламову А ты стучи, стучи, а тебе Бог простит, А начальнички тебе, Леха, срок скостят! А за Окой сейчас, небось, коростель свистит, А у нас на Тайшете ветра свистят. А месяц май уже, все снега белы. А вертухаевы на снегу следы, А что полнормы, тьфу, это полбеды, А что песню спел – полторы беды! А над Окой летят гуси-лебеди, А за Окой свистит коростель, А тут по наледи курвы-нелюди Двух зэка ведут на расстрел! А первый зэка, он с Севастополя, Он там, черт чудной, Херсонес копал, Он копал, чумак, что ни попадя, И на полный срок в лагеря попал. И жену его, и сынка его, И старуху-мать, чтоб молчала, блядь! Чтобы знали все, что закаяно Нашу родину сподниза копать! А в Крыму теплынь, в море сельди, И миндаль, небось, подоспел, А тут по наледи курвы-нелюди Двух зэка ведут на расстрел! А второй зэка – это лично я, Я без мами жил, и без папи жил, Моя б жизнь была преотличная, Да я в шухере стукаря пришил! А мне сперва вышка, а я в раскаянье, А уж в лагере – корешей в навал, И на кой я пес при Лехе-Каине Чумаку подпел «Интернационал»?! А в караулке пьют с рафинадом чай, И вертухай идет, весь сопрел. Ему скучно чай, и несподручно, чай, Нас в обед вести на расстрел! |
