Выделить людей на охрану корабля, а также часть провизии и вооружения, командование экспедиции отказалось наотрез. На собственных запасах пищи и воды экипаж сможет протянуть около месяца, учитывая возможность ловли рыбы, и пополнения запасов пресной воды в порту. Капитан «Летящего» гарантировал, что они легко продержатся и дольше, — два или три месяца.

Короче, будут ждать столько, сколько нужно…

Быков настоял все же бросить корабль в порту, так как неуправляемое судно с огромным трудом пережило один шторм и практически наверняка не переживет второй. Учитывая погодные условия на Африканском побережье, кораблю осталось плавать максимум одну — две недели. Даже если экипаж сумеет спастись во время шторма, они окажутся на берегу без пищи, воды и оружия в чужом и враждебном мире обезумевших дикарей. Что неприемлемо.

Угнать покалеченный корабль, брошенный в порту, дикари не смогут, так что пусть подождет возвращения экспедиции. Вернемся — отобьем у дикарей, и будем ждать спасательное судно, попутно делая ремонт.

Как-то так…

В конечном счете, победила логика и здравый смысл, решение бросить корабль, было принято большинством голосов.

Капитан, боцман и старпом, а так же десяток морячков оказались в моем списке личного состава. Административное звено экспедиции увеличилось на три единицы, морячков дописала в самый конец списка, — в хозобслугу. Провела экспресс осмотр будущих пациентов, сделала необходимые прививки, провела разъяснительную работу. Проблем не возникло, только капитан хмурился и почти не разговаривал. На вопросы отвечал невпопад.

Ну, его можно понять…

21 февраля 32 года

Вчера миновали остатки порта Каир, море почти полностью спрятало развалины города и того, что раньше было временным портом. Только кое-где на возвышенностях еще можно увидеть руины зданий, оставшиеся после американских бомбардировок. Каира больше нет! Порта тоже нет…

И что теперь? Новый план полетел ко всем чертям, вдогонку за старым.

Тягач медленно продвигается по берегу, таща сухогруз за собой. Капитан закрылся в каюте с Быковым «тет-а-тет». О чем они там договариваются неизвестно, вышли часа через два, оба хмурые, как говорится, мрачнее тучи. Результаты переговоров оглашать не пожелали, а спросить напрямую я не решилась. Но в принципе, о чем шел разговор догадаться несложно.

Нил река капризная, то пересыхает почти полностью, то может в течении часа заполниться водой, и несется мутным потоком, снося все на своем пути. Заводить неуправляемую баржу в устье реки смертельно опасно, могут быть мели и рифы. Как показал эксперимент с трактором, в принципе, мы можем высадиться в любом месте, но что делать с кораблем? Бросить прямо здесь? В море унесет отливом. Может на мель посадить, чтобы не унесло?

У кого бы узнать?

Пауль наблюдает за берегом в бинокль, не удержалась и спросила, что он там видит?

— Пока ничего, — нахмурился он.

Наверняка врет. Распорядился дополнительно усилить охрану трактора. Несколько вооруженных штурмовиков на весельной лодке отчалили в сторону берега. Как я им завидую. Надоело море. Так хочется на берег! Проклятая жара, достала уже!

22 февраля 32 года

Несколько раз на горизонте мелькали черные полуголые фигуры, и это всех нервирует. Пауль распорядился — «остановиться и выслать вперед разведку». Подозреваю, что наше морское путешествие на этом закончено, разведчики вернулись через пару часов, сообщили — впереди засада.

И почему никто не удивился, даже я?

Решили расстаться с сухогрузом немедленно. Все давно уложено и упаковано, баки заправлены, машины готовы. Эвакуация несмотря на то, что машин достаточно много, проходит быстро и слаженно. Первыми отправили броневики и штурмовиков, те сразу заняли круговую оборону у места будущей высадки. Потом грузовики, бензовозы, и все остальное. Людей переправляют в лодке, небольшими партиями по 6 — 8 человек. Всех вновь прибывших на берег распределяют согласно штатному расписанию к прикрепленной технике.

Я замаялась ждать, когда же, наконец, наступит моя очередь. За час отправляли по четыре — пять машин. У командиров был собственный список личного состава и какие-то правила эвакуации. До меня очередь дошла только когда выгрузили более половины машин и три четверти состава экспедиции. То есть, через три с половиной часа. Все это время я нервно расхаживала по палубе и всем категорически мешала работать.

Подозреваю, что именно это и стало решающим фактором моей отправки на берег — просто достала уже.

Лодка сильно раскачивалась, когда я наступила в нее. С трудом удержалась на ногах, пришлось схватиться руками за борта, чтобы не грохнуться на потеху мужикам. Вода хлюпала не только за бортом, но и на дне, ботинки моментально намокли. Почему нельзя было отправить в кабине грузовика на понтоне?

Матрос посмотрел мне в глаза, ехидно сощурился и вручил какую-то большую помятую железную кружку.

— Будешь вычерпывать воду.

Нет, ну это нормально? В лодке восемь человек, а воду вычерпывать должна единственная женщина? Какая-то дискриминация по половому признаку.

— Ты мне глазки не строй, — вдруг ни с того, ни с сего рявкнул матрос, — черпай, давай! А то на дно пойдем. Видишь корыто дырявое.

Вот же выродок! Я не злопамятная. Я просто злая, и память у меня замечательная. Я тебе, блин, это еще припомню, говнюк!

Так что полюбоваться открывающимися красотами мне не удалось, сосредоточилась на черпании воды из лодки, скрипе уключин и плеску волн. Все молчали, и лишь хриплое дыхание матроса нарушало тишину.

Вода действительно прибывала очень быстро, поэтому к середине пути я совсем умаялась, а уровень воды падать и не собирался. По-моему, даже слегка увеличился. Тогда кто-то из штурмовиков отобрал у меня кружку и принялся черпать воду сам, с удвоенной энергией, а мне наконец-то удалось выпрямить спину. Столь далекий, жуткий, и одновременно заманчиво привлекательный африканский берег оказался совсем рядом, а сухогруз, наоборот, отдалился, съежился и ушел на второй план.

Вот она Африка!

Всего лишь через несколько минут я окажусь на «мертвом континенте», о котором столько слышала и читала, но никогда не видела собственными глазами. Еще немного, еще чуть-чуть…

Нос лодки ткнулся в песчаный берег, и матрос зычно рявкнул:

— Всем немедленно покинуть лодку! Шевелитесь! Не задерживаем транспорт.

Пришлось прыгать по колено в воду, теперь намокли и брюки, в ботинках захлюпало. Вода оказалась на удивление теплой, а учитывая жару, обдала ноги приятной прохладой. Подумаешь, брюки намочила — высохнут. Не сахарная же, чай не растаю…

Я забралась на пологий песчано-каменистый берег и увидела Шибарина, встречающего вновь прибывших. Федор Михайлович был на взводе:

— Быстро, быстро, не стойте столбом, в любую секунду дикари могут напасть. Вперед, все по своим машинам. Лидия Андреевна, ваша «скорая» вон там стоит, между водовозкой и Уралом.

Я повернула голову в указанном направлении. Все автомобили поставили вплотную друг к другу, образовав почти правильный круг, а в середине складывали тюки, ящики, фляги и прочий скарб сгружаемый с «Летящего». Я читала в детстве, что так делали не то немцы, не то англичане, не то американские индейцы. Ставили повозки в круг и отстреливались, прячась за телегами. Даже название всплыло в памяти, но я до конца не уверена, кажется — «вагенбург», передвижное фортификационное сооружение, образованное из транспортных средств. Или выражаясь современным английским языком — «laager».

Я протиснулась между плотно стоящими машинами и двинулась к своему бронированному «лимузину». Дверца открылась и с заднего сидения высунулся какой-то бледный взъерошенный тип с вытянутым лицом. Ах да, это же мой подчиненный, младший научный сотрудник, как его там, Мокрецов, кажется.

— Лидия Андреевна, сюда, — крикнул Василий Семенович, делая приглашающие жесты руками.