— Папа, не стоило, это же так дорого!

— Не для твоего отца, моя милая звездочка. Я потратил эти пять лет на то, чтобы достичь успеха и вернуться не с пустыми руками. Старался изо всех сил, с целью стать человеком, с которым твоей матери будет не стыдно находиться рядом, — ложь! Вот буквально каждое слово пронизано обманом. Имею ли я моральное право проявлять недовольство? Конечно, да! Я, может быть, и сам обманщик с момента появления Хидео-сана, но очень стараюсь себя контролировать и близким без крайней необходимости не врать.

Наконец, затор в прихожей рассосался. Субару-сан снял туфли, переобулся в тапочки, которые ему подала Хана-сан и зашел в гостиную.

— Папа, разреши тебе представить Нииду Макото, мы с ним встречаемся. Макото, а это мой отец, Цуцуи Субару.

На долю секунды мне почудилось, что в комнату Хидео-сан зашел. Конечно же нет, но типаж внешности тот же самый. Невысокий даже по стандартам нашей страны, худой, с красивым лицом и аккуратно уложенными в модельную прическу не без помощи геля или лака густыми темными волосами. Внешность телезвезды, с какой было бы сподручно вести шоу на кабельном канале. Сразу ясно, откуда у моей девушки настолько удачная генетика. Она красавица не только в маму, но и в папу. И, возможно, набор хромосом — это всё хорошее, что отец смог дать дочерям. И костюм у будущего тестя получше моего, сшитый на заказ. Темно-синий, в мелкую белую полоску. Очень похожий я видел на премьер-министре.

— Приятно с вами познакомиться, Цуцуи-сан, пожалуйста, будьте благосклонны ко мне, — вскочил я с дивана и низко поклонился. Примерно так же, как своему начальнику. Бывшему. С Ашино-саном мы общаемся очень неформально. С Окане-куном тоже. Если свидетелей поблизости нет.

Соврал? Не совсем. Это скорее лицемерие. Проявление вежливости потому, что так принято, а не из настоящего уважения к собеседнику. Ну и забегать вперед, пожалуй, не стоит. Первое впечатление о человеке не всегда правильное. Пока я буду придумывать способ защитить своих близких от Субару-сана, не став при этом выглядеть в их глазах хуже, у него будет время, чтобы себя проявить и реабилитироваться.

— Видел вас в рекламном буклете благотворительного фонда, молодой человек. Считаю, что вы делаете очень важное дело, — ложь! — Я не считаю себя в праве хоть как-то влиять на выбор моей дочерью спутника жизни, — ложь! — Но все-таки, как беспокоящийся отец, я хотел бы с вами позже обстоятельно поговорить о ваших намерениях и планах на будущее, — ложь! По большей части. Тот самый разговор наверняка состоится, но никакого родительского беспокойства и в помине нет. Вот и кто тут у нас чудовище?

— Конечно, Цуцуи-сан, в любое удобное вам время, — поклонился я еще раз.

— Но что-то я не вижу самого важного члена семьи. Где же малышка Ринне-тян? Кому я покупал Барби и новейшую игровую консоль?

Он это что, серьезно? Попробовал представить обеих девочек устраивающими чаепитие с куклами. Не смог. А вот приставка — уже тот подарок, который способен подкупить ребенка. Я в свои четырнадцать бы такому порадовался искренне.

— Ринне! Спускайся сюда, папа пришел! — позвала Хана-сан, причем в её тон, кроме уже знакомых радостных ноток, подмешалось и что-то из разряда «живо сюда, пока не влетело».

Публичный подростковый бунт не произошел. Выглядящая мрачной школьница покинула свою комнату и к нам присоединилась. Пакеты с подарками равнодушно переложила на журнальный столик, не заглянув в них.

— Не дуйся, мой маленький колокольчик, папка вернулся и никогда больше вас не оставит, — ложь! — Я знаю, как вам было нелегко без меня все эти годы, но всё произошло для блага семьи.

Пожалуй, мне стоит прекратить мысленно фиксировать, когда именно будущий тесть обманывает. Узнать, что Субару-сан врет, предельно просто. Характерные признаки — он открывает рот и губы шевелятся. Очень избитая и банальная шутка, предельно точно подходит под ситуацию.

Украдкой показал Ринне-тян большой палец и подмигнул, намекая, что всё у меня под контролем, чем сумел вернуть на детское личико подобие улыбки. Конечно же, «счастливый отец» принял промелькнувший признак радости на свой счет.

— Теперь, когда все собрались вместе, позвольте мне сказать главное. Эти долгие пять лет я ни на секунду не забывал о вас. Кроме тебя, Макото-сан, ты в нашей семье человек новый. Нами, взрослыми, было сделано множество ошибок, какие отразились на детях. Недопустимо и требует немедленного исправления. Моя дорогая Хана, позволишь ли ты мне дать второй шанс нашим отношениям?

Субару-сан встал на одно колено и протянул бывшей жене кольцо, извлеченное из кармана пиджака. Демонстративный жест в западном стиле. У нас в стране Ямато так поступать не очень принято.

— Я хочу снова быть частью нашей семьи. Примешь ли ты меня? — не поднимая взгляда, соврал мой потенциальный тесть.

Я же всё понял уже по глазам Ханы-сан. Никакие протесты дочери во внимание приняты не станут.

— Мама подумает, — объявила Ринне, вызвав тень недовольства на лице отца, скорее всего, замеченную одним лишь мной. — Посоветуется с нами всеми и тогда всё решит.

— Ринне! — привычно возмутилась Мияби. — Кто мы такие, чтобы старшие с нами советовались? Это их взрослое дело.

— Мои дети, — примирительно поднял руки отец семейства. — И конечно же, вы имеете право голоса. Времена изменились, сейчас уже не тот патриархат, что сто лет назад. Я смиренно приму любое ваше решение и если получу отказ, готов уйти навсегда.

По тому, как Хана-сан вцепилась в руку этого подлого манипулятора понятно, что уходить ему не придется.

— Мама подумает, — повторила младшая девушка и набычилась.

— Субару-сан, расскажите, а кем вы работаете? — спросил я, чтобы разрядить обстановку.

— Папа депутат муниципального собрания, — не без гордости поведала мне Мияби.

— Уже префектурального, звездочка, — блеснул белозубой улыбкой обманщик. — Избран неделю назад в собрание префектуры Точиги от либерально-демократической партии. И не могу не разделить счастье со всеми вами. Да-да, Ниида-сан, не стесняйтесь, порадуйтесь вместе с нами. Учитывая те заявления, сделанные моей дочерью на ТВ, вы уже практически часть нашей семьи.

— Поздравляю, Субару-сан, это значительное достижение и важная для страны должность, — я внутренне ужаснулся, представив, как изгнанный токийским охотником на духов кицунэ вселяется в такого вот политика, доведя его навыки лжеца, и так уже очень неплохие, до потустороннего идеала. Так вот и рождаются диктаторы, да?

— И это не предел, но не не буду забегать вперед. Сегодня у нас вечер примирения и взаимного признания ошибок, а не хвастовства грядущими успехами.

— А можно я не буду признавать ошибки, я их не делала? — едко спросила маленькая заноза. Лучше бы она с тем же энтузиазмом заранее мне ситуацию обрисовала, а не бросалась многозначительными туманными фразами. Ответить девочка никому не позволила, убежала в свою комнату. Мой тонкий слух уловил щелчок задвижки. Заперлась.

— Хана, жена моя, пожалуйста, не нужно ругать дочь. Я не сержусь на нее ни капли, так как заслужил холодный приём. Клянусь тебе, вам всем, что приложу все силы, чтобы получить прощение.

А ведь и правда приложит. Дело раскрыто! Холмс-сан мог бы гордиться таким учеником, как я. Субару-сану не нужны Хана-сан, Мияби и Ринне-тян. Ему необходима семья. Консервативно настроенные избиратели не пожелают отдавать голоса разведенному мужчине, забросившему двух дочерей. Другое дело — красивая история любви и трогательного воссоединения вопреки чему-то. Какая именно преграда помешала депутату находиться рядом с женой и детьми — придумают политтехнологи, когда он будет баллотироваться в национальное собрание или на пост мэра.

С этой позиции наличие у старшей дочери жениха только плюс. Не придется тратить на нее ни деньги, ни время, притворяясь любящим родителем. Да еще какого жениха! Соучредитель благотворительного фонда, победитель минамигона, член ассоциации сумо, звезда телешоу. Да меня самого хоть завтра бери и продвигай в парламент регионального уровня. Основное препятствие — не хочу. Мне комфортно на своем нынешнем месте.