Пока его ноги и руки связывали и накидывали петлю на шею, Зорге громко произнес по-японски три фразы: “Секигун [Красная армия]! Кокусай Кёсанто [Международная коммунистическая партия]! Совиет Кёсанто [Советская коммунистическая партия]!” Люк под его ногами открылся, и Зорге канул в небытие^[40]. Начальник тюрьмы Итидзима сказал, что “никогда не видел, чтобы кто-то вел себя так благородно, как Одзаки и Зорге перед смертью”^[41].

Другие члены агентуры приняли смерть не столь мужественно. Мияги скончался от пневмонии в середине судебного процесса в 1943 году, влажность и холод тюрьмы оказались непосильны для его слабых легких. Вукелич был приговорен к пожизненному заключению и в июле 1944 года был переведен из Сугамо в тюрьму Абасири на морозный северный остров Хоккайдо, где умер от истощения. Перед смертью Вукелич весил всего тридцать два килограмма. Иосико оповестили о его смерти 15 января 1945 года.

Клаузену и Анне повезло больше. Они пережили войну и были освобождены американцами в августе 1945 года. Оба вернулись в Германию, где Макса – поклонника Гитлера и разуверившегося коммуниста – представители новоиспеченного восточногерманского режима приветствовали как социалистического героя.

Тело Одзаки было передано его жене и кремировано на кладбище Отиаи в Синдзикуку, в Токио. “Я ничего не вижу впереди, даже красок, – писала она. – Все сущее превратилось в утомительное бесконечное количество пустых часов и пустого пространства. Я шла по темной дороге сквозь дождь, неся в руках еще теплый прах своего мужа, «вот дом, куда ты так хотел вернуться. Вот и твой кабинет». Я со слезами на глазах поставила прах на стол в его кабинете. На улице шел проливной дождь”^[42].

Ни немцы, ни русские не проявили никакого интереса к тому, чтобы достойно похоронить Зорге, поэтому он был погребен на кладбище Дзосигая рядом с тюрьмой Сугамо, место захоронения было помечено деревянной табличкой^[43]. В июле 1945 года тюрьма была уничтожена в ходе бомбардировок союзников. Дом Зорге тоже сгорел вместе со значительной библиотекой, которую его адвокат распорядился передать прокуратуре^[44]. Ханако узнала о казни Зорге лишь в октябре 1945 года, через два месяца после капитуляции Японии, когда оккупационные власти союзников опубликовали подробности его дела в местной прессе. Вся история целиком стала сенсацией, не в последнюю очередь потому, что многие японские левые стали относиться к Одзаки как к герою и патриоту, сопротивлявшемуся милитаризму, в то время как многие их соотечественники хранили постыдное молчание. Дело Одзаки послужило основой для нескольких фильмов и пьес, например, для пьесы Киноситы Дзюдзи под названием “Японец по имени Отто”. На японском языке было написано свыше сотни книг об агентуре Зорге, а токийское Общество Зорге здравствует до сих пор и проводит популярные ежегодные конференции.

В 1948 году Каваи, освобожденный из тюрьмы союзниками, и сводный брат Одзаки Хоцуми уговорили Ханако написать мемуары. Они опубликовали их в собственном левом журнале Junken News. Ханако тем временем кропотливо искала возможное место захоронения своего погибшего любовника. На гонорары от мемуаров она смогла оплатить эксгумацию и опознать тело Зорге по поврежденным осколками шрапнели ногам и золотому зубному протезу, из которого она сделала кольцо. Она купила место на кладбище Тама, где Зорге покоится по сей день среди величественных могил видных деятелей Японии под гранитным памятником с надписью на японском языке: “Здесь покоится смелый воин, посвятивший свою жизнь борьбе против войны, за мир во всем мире”^[45]. Ханако умерла в Токио в 2000 году в возрасте восьмидесяти девяти лет, ее прах был погребен рядом с ним^[46].

После войны американские оккупационные власти в Японии проявили значительный интерес к сохранившимся судебным материалам по делу об агентуре Зорге, главным образом из-за опасений, что Советы могли осуществить столь же успешную операцию, внедрившись на территорию США. Генерал Дуглас Макартур, главнокомандующий оккупационными войсками союзников в Японии, назвал достижения Зорге “обескураживающим примером блестящего успеха в шпионаже”. Генералу Чарльзу Уиллоуби было приказано подготовить для Макартура подробный доклад об этом деле. Результаты его изысканий зачитывались в ходе заседаний Комиссии Палаты представителей США по расследованию антиамериканской деятельности, возглавляемой сенатором Джозефом Маккарти в процессе выявления возможных зорге в Америке – и свидетельств возможного подстрекательства Японии к нападению на Перл-Харбор со стороны Советов.

После показаний Уиллоуби создалось впечатление, что Зорге предупреждал Советы о планах Японии напасть на Америку. “Сталин действительно получил эту информацию”, – говорил он Маккарти 22 августа 1951 года. На следующий день Уиллоуби объяснял, уже более подробно, что “нападение на Перл-Харбор произошло в определенный день и в сообщениях Зорге о нем не говорилось. Но это не важно – важно было, что японцы намеревались нанести удар по югу, идя на столкновение с Соединенными Штатами и Великобританией”^[47]. Однако миф о том, что Советский Союз знал о планах Японии нанести неожиданный удар по американским позициям и не предупредил Вашингтон об опасности, зажил собственной жизнью. Сенатор Адлай Стивенсон говорил о “двуличности” Сталина в ситуации с нападением на Перл-Харбор. Появилось несколько книг, где утверждалось, будто нападение Японии на США было кремлевским заговором, задуманным с целью отвести угрозу от Сибири^[48]. Даже коллега Зорге по германскому посольству, третий секретарь Ганс-Отто Мейснер, превратил события Перл-Харбора в кульминацию своей неожиданной книги 1955 года “Человек с тремя лицами”. В этой смеси мемуаров и выдумки Мейснер пишет, что Зорге отправляет в Центр сообщение: ЯПОНСКАЯ АВИАЦИЯ С АВИАНОСЦА НАПАДЕТ НА ФЛОТ США В ПЕРЛ-ХАРБОР ВЕРОЯТНО НА РАССВЕТЕ 6 НОЯБРЯ ТЧК ИСТОЧНИК НАДЕЖНЫЙ ТЧК ДЖО^[49]. Эта телеграмма от начала и до конца является плодом воображения Мейснера (не в последнюю очередь потому, что ДЖО было кодовым именем Мияги, а не Зорге).

Советскому Союзу потребовалось гораздо больше времени, чтобы воскресить память о Зорге из числа миллионов сталинских жертв. В 1956 году Катя Максимова была официально реабилитирована, наряду с погибшими в ходе чисток коллегами Зорге по Коминтерну и 4-му управлению. Но лишь в 1964 году, когда на Московском кинофестивале состоялась премьера франко-германского фильма о жизни Зорге, это дело привлекло внимание преемника Сталина, Никиты Хрущева. Снятая в 1961 году, картина французского режиссера Ива Сиампи “Кто вы, доктор Зорге?” была во многом основана на весьма фантастической версии этого дела, изложенной в книге Мейснера (он даже сыграл роль в фильме). Однако, когда фильм увидел Хрущев – на сеансе присутствовали также Жуков и Голиков, – он потребовал, чтобы ему дали личный ответ на заглавный вопрос фильма Сиампи. Была сформирована комиссия для сбора документов и свидетельств оставшихся в живых офицеров советской разведки, работавших с Зорге, а результаты – в том числе, удивительным образом, пространные отрывки из сверхсекретной переписки 4-го управления с Токио – были опубликованы в виде книги.

Советское руководство решило, что Зорге должен быть причислен к официальному пантеону советских святых. Недавно была воздвигнута Берлинская стена, и восточногерманскому народу требовался просоветский герой-антифашист, хороший немец, являвшийся при этом еще и советским патриотом. Зорге посмертно стал Героем Советского Союза, и на его могиле, рядом с более достойным и оригинальным памятником, установленным Ханако, появился громоздкий каменный монумент с изображением Звезды Героя. За дело взялась и советская пресса: в газете “Советская Россия” стали появляться хвалебные статьи на целую страницу, основанные на личном деле Зорге. В Москве в честь разведчика назвали улицу, дополнив ее памятником с властной фигурой в струящемся плаще-тренче, вырастающей из бронзовой стены. В честь Зорге был назван корабль, его морщинистый лик был увековечен на десятикопеечной марке. Одну из таких марок купил отец автора книги, ученый, приехавший в Московский университет, – по просьбе Уильяма Дикина, декана Колледжа святого Антония в Оксфорде. Дикин трудился над первым западным академическим изложением истории этого дела, и марка стала оформлением обложки первого издания книги “Дело Рихарда Зорге” 1966 года. В том же году в СССР был издан первый роман, основанный на карьере Зорге, породив любопытную литературную традицию: к 2017 году по-русски было опубликовано по меньшей мере полдюжины литературных биографий знаменитого шпиона.