— Оно прислонено к нашему запасу дреесины.

Я медленно отступаю, не сводя глаз с Тристана. Он прикован к отверстию, крепко держась за лук, готовый выпустить стрелу. Его плечи наклоняются вперед; его белая рубашка промокла до нитки. Я никогда не видела его таким напряженным.

Когда я добираюсь до навеса, я отрываю от него взгляд и наклоняюсь, чтобы поднять свое копье.

— Эйми, если ты вообще обо мне заботишься, залезай в этот чертов самолет. Сейчас.

Наконец-то в поле зрения появляется ягуар. В словах Тристана слышится плохо скрытая паника, которая превращает меня в камень. Я не могу укрыться в самолете, хотя и боюсь того, с чем нам предстоит столкнуться.

Более сильным, чем это, является страх потерять его. Я не могу прятаться в самолете именно потому, что он мне небезразличен. Почему потребовалось это, чтобы понять, насколько сильно? Это чувство такое ясное, такое естественное, как будто оно было там всегда. Но я подавляла его так яростно, что оно наносит ответный удар с такой силой, что причиняет боль.

Но самое сильное чувство — это потребность защитить его. Из моего положения на корточках я вижу страшный оранжево-черный мех ягуара через дыру в заборе. В одной руке я сжимаю копье, в другой — лук. Я вскакиваю на ноги со скрежещущим звуком, ветка хрустит у меня под ногами. Может быть, если бы это было не так, Тристан не посмотрел бы в мою сторону, и катастрофа была бы предотвращена.

Но она ломается под моими ногами.

Голова Тристана поворачивается ко мне, и его глаза на долю секунды отрываются от дыры. Но доли секунды — это все, что нужно для того, чтобы начался адский кошмар.

Из его открытого рта не вылетает ни слова. Вместо этого воздух разрывает крик. Пронзительный и ужасающий. Подобно удару молнии, он проходит сквозь меня, парализуя меня, высасывая каждый глоток воздуха из моих легких. Следующие секунды мучительные. Они проходят слишком быстро, чтобы я могла среагировать, но кажутся мне достаточно долгими, чтобы рассмотреть каждую кровавую деталь. Я вижу, как лук Тристана вылетает из его руки, когда он приземляется на спину, грязная вода брызжет во все стороны. Когда он поднимает левую руку над головой в защитном движении, я вижу, как мой худший страх пропитывает его рубашку, по одному пятну крови за раз. Мои колени подгибаются. Я не смогу добраться до него вовремя, чтобы пронзить копьем ягуара, готовящегося напасть на него. Судя по его размерам, это детеныш, а не мать. Но детеныш достаточно велик, чтобы нанести непоправимый урон. Достаточно большой, чтобы быть смертельно опасным. Я бросаю копье, беру одну из стрел и вставляю ее в свой лук. Мои руки дрожат. Я в ужасе от мысли выпустить стрелу. Но я выпускаю. И промахиваюсь

Однако я глубоко вздыхаю, потому что стрела не совсем бесполезна. Это отвлекло ягуара. На одно крошечное мгновение; затем он снова обращает свое внимание на Тристана. Мгновение спустя Тристан вскрикивает от боли, скрестив руки на груди. На белых рукавах появляется больше красных точек. Но худшее еще впереди, потому что до сих пор зверь атаковал только когтями, а не клыками. Мое сердце подскакивает к горлу, я выпускаю еще одну стрелу. Я издаю первобытный, ужасающий звук. Стрела почти попадает в Тристана. И она отравлена. Если в него попадет хоть одна стрела—

Осознание наполняет жизнью мои обмякшие ноги. Я бросаю лук и снова беру копье. А затем я бросаюсь к ним, проходя мимо лука Тристана. У меня нет другого плана, кроме как пронзить зверя копьем. Я не знаю, сильно это поможет или нет. Я брошусь между ними, если понадобится. Все, о чем я забочусь, это отвлечь зверя. Когда я нахожусь менее чем в футе от них, я делаю резкий вдох и бросаюсь вперед всем своим весом, пронзая ягуара копьем в бок. Он дергается назад, резкое движение выводит меня из равновесия. Я падаю ничком в грязь, и по одной стороне моего лица распространяется тупая боль. Я оборачиваюсь на звук захватывающего ворчания позади меня. Тристан вскакивает на ноги, сжимая свои стрелы. Я не понимаю, что он делает или почему он идет назад, пока не вижу лук на земле. Он пытается дотянуться до лука. Но он не успеет вовремя. Он этого не сделает. Ягуар уже приготовился к атаке. Один прыжок вперед, и Тристан окажется под ним. За гранью спасения. Я пытаюсь приподняться и раню ладонь об острый камень.

Вот тогда-то меня и осеняет.

Камни.

Звук моего сердца, бьющегося о грудную клетку, отдается в ушах, когда я отчаянно царапаю, чтобы вытащить наполовину зарытый камень из земли. Он огромен. Это хорошо. Это нанесет некоторый ущерб. Я поранила пальцы в процессе выкапывания камня. Я бросаю его в сторону животного обеими руками, целясь ему в голову, но оно попадает ему в бок, куда мое копье ранило его раньше. Кот в замешательстве рычит, поворачивая голову в мою сторону. Его хищный взгляд останавливается на мне. Боль пронзает мою грудь, останавливая поступление воздуха. Каждый дюйм моей липкой кожи подергивается. Мой разум слишком скован страхом, чтобы сформулировать план. Мое тело, кажется, обладает собственной волей и начинает ползти назад. Но зверь уже приближается ко мне. Я не могу убежать от него. Я не могу победить его. Я закрываю глаза, скрещивая руки перед собой, как это сделал Тристан ранее. Я скриплю зубами, мое тело дрожит, как осиновый лист. Я жду нападения, готовясь к мучительной боли. Когда раздается вой, я удивляюсь, что он не исходит из моих собственных уст. Все еще дрожа, я открываю глаза. Сквозь свои скрещенные руки я вижу, как животное воет, все еще направляясь в мою сторону, хотя его шаги стали медленнее. Сбоку из его шеи торчит стрела. Когда вторая стрела пронзает его, животное покачивается и падает в нескольких дюймах от моих ног. Его смерть происходит не так быстро, как у мелких животных, на которых Тристан испытывал стрелы, но проходит не более нескольких секунд, прежде чем зверь умирает.

Я начинаю ощущать боль в каждой части своего тела. На той стороне моего лица, где я ударилась о землю, когда упала, в моих пальцах, когда я копала камень. Но мне все равно. Все, что меня волнует, это то, что Тристан жив и ходит. На его рукавах довольно много пятен крови, но почему-то их не так много, как мне казалось раньше. Он, кажется, не пострадал. Он вымазан грязью, как и я.

Он опускается на колени рядом со мной. Не в силах ничего сказать, я обнимаю его, слезы текут по моим щекам, когда я прижимаюсь ухом к промокшей ткани на его груди.

— Эйми, ты ранена? Тристан шепчет мне на ухо. В его голосе чувствуется страх.

— Нет. Но вот ты да.

Сквозь разорванные рукава его рубашки я вижу его кожу, и меня от этого тошнит.

— Позволь мне снять с тебя рубашку, — говорю я дрожащим голосом.

— Давай сначала уйдем отсюда, — говорит он, указывая на мертвого детеныша ягуара. Страх охватывает меня, когда я понимаю, что то, что мы только что сделали, навлечет на нас ярость матери-ягуара. Я уверена, что возмездие не заставит себя долго ждать. Я очень надеюсь, что у нее нет других детенышей, потому что я не знаю, как мы будем защищаться, если они все же есть.

— Что мы будем с ним делать? — спрашиваю я.

— Я позабочусь об этом позже.

Я заставляю Тристана сесть на лестницу и снимаю с него рубашку, стараясь не причинить ему вреда. Когда я вижу его руки, каждый мускул в моем теле немного расслабляется. Его царапины не такие глубокие, как я думала, хотя они проходят вдоль обеих его рук и, безусловно, нуждаются в очистке и дезинфекции. Я забегаю внутрь самолета и отрываю полоску ткани от своего свадебного платья, затем хватаю аптечку первой помощи. Мое кольцо с бриллиантом соскальзывает с пальца и с глухим звуком падает на пол рядом с моим чемоданом. В спешке, чтобы вернуться к Тристану, я даже не думаю о том, чтобы остановиться, чтобы забрать его.

Снаружи я окунаю ткань в воду, затем провожу ею по его рукам, очищая длинные царапины. Хотя царапины неглубокие, из некоторых сочится кровь. Я начинаю дрожать, вид крови, смешивающейся с белизной ткани, слишком силен для меня, чтобы вынести это. Неважно, как сильно я стискиваю зубы и кусаю губы, я не могу остановить новые слезы, которые катятся по моим щекам.