И снова мы с наставником замолчали, потягивая пиво и глядя на огонь. Мы всегда так делали, когда возникала какая-то сложная задачка. Он никогда не отвечал прямо на заданный вопрос. Всегда подводил меня к самостоятельному поиску решений и выводам.

— Насколько ты хорошо знаешь себя?

Внезапный вопрос наставника озадачил меня, потому что знал я себя вдоль и поперёк.

— Что за вопрос, старик? Ты лучше меня знаешь, что я давно прошёл эту стадию принятия себя и вот это вот всё, — я неопределённо покрутил в воздухе кистью.— А вот и нет, — хитро ухмыльнулся наставник. — Я знаю, что Эл прошёл это всё. Именно Эл знал себя вдоль и поперёк. Но ты больше не он. Точнее, не только он. Я спросил тебя — Станислава. Поэтому повторю вопрос, насколько хорошо ты себя знаешь?— Ты же не… — начал было я, но сам же себя и оборвал.

На некоторое время я подзавис, переваривая услышанное. И в самом деле, Я досконально знал себя прошлого. Но себя нынешнего я практически не знал. Ошарашенный этой мыслью, я перевёл изумлённый взгляд на наставника.

— То-то и оно, мой мальчик, то-то и оно, — хитро прищурившись произнёс он и отхлебнул из своей кружки.

Такая очевидная и простая мысль. Почему я сразу об этом не подумал? Я встал из-за стола и направился на выход.

— Мне пора, старик. Ещё увидимся, — бросил я, не оборачиваясь. Ещё одна наша традиция: никогда не прощаться.— Как знать, мой мальчик, как знать, — произнёс мне в спину наставник непривычно тихим голосом.

Слова резанули меня, но я отбросил их. Иногда подсознание чудит и выдаёт вот такие финты, запутывая и усложняя задачу. Сейчас же мне предстояла сложная процедура принятия себя. Да, ошибки не было. Я и в самом деле был лучшим. Поэтому от сущности симбиота я избавился полностью. Но вот чего я не сделал, так это не принял изменения, произошедшие со мной. А ведь я и в самом деле уже не прежний Эл. Симбиот, Слияние с сознанием прежнего Станислава Лейна… Всё это не прошло бесследно, изменив меня в большей или меньшей степени. Да, я по-прежнему больше Эл, чем симбиот или Станислав, но и отрицать их влияние на моё сознание тоже глупо.

Я вошёл в следующую комнату. Она была пуста и ослепительно бела. Прищурившись я осмотрелся. Ну, и? Где?

Пришёл, наконец. Я заждался, — раздавшийся за моей спиной голос звучал раздражающе ехидно.

И почему моё подсознание снова проявляется сзади? Что за примитивный способ накалить ситуацию? Я вздохнул и повернулся к говорившему. Передо мной стоял я. Точнее, я — Станислав. Самодовольное выражение лица, глаза, полные ненависти и превосходства, губы, изогнутые в презрительной кривоватой усмешке. Сразу же захотелось съездить по этой наглой роже.

Всё это не просто отражение меня нынешнего — это все мои страхи, сомнения и неудачи, собранные в одном существе, которое знает мои слабости, как никто другой, и готов использовать их против меня.

— Неудивительно, что нас все пытаются убить, — глубокомысленно заметил я. — Сейчас я полностью разделяю их желание.— Кишка тонка, — усмехнулся я-Станислав и принял боевую стойку. — Ну давай же. Или тебя приглашать на танец, как девочку?— Бесишь, — рыкнул я, и бросился в атаку.

Мы столкнулись. Удар оказался весьма сильным. Я почувствовал, как его злость проникает в меня, пытаясь сломить.

Делаю шаг вперед. Он повторяет мой жест. Мы словно танцуем в этом безумном ритме, обмениваясь ожесточёнными ударами. Я снова бросаюсь на него. И снова наши тела сталкиваются с огромной силой, сотрясая комнату. Я чувствую, как кровь стекает по моим рукам, но это сейчас не имеет значения. Я должен победить.

Вокруг нас разгорается пламя ярости. Эмоции плотным саваном накрывают сознание, не давая трезво мыслить. В какой-то момент я всё-таки осознаю себя и вспоминаю, что это не просто физическая битва с очередным противником. Это война на всех фронтах: с моими страхами, неуверенностью, с теми частями меня, которые я до сих всё время подавлял.

Это столкновение мыслей и эмоций. Каждый удар — это моё стремление к самосовершенствованию, каждое уклонение — страх неудачи.

— А-а-а-а! — ору я, выплескивая всю боль, всё разочарование и всю горечь, что успели скопиться во мне новом. Близнец отвечает мне тем же. И это становится настоящим адом.

Я падаю на колени, хватая ртом воздух. В этот момент Близнец подходит ближе. В его глазах плещется отражение всех моих негативных мыслей и сомнений.

— Ты никогда не сможешь меня победить, — наклонившись, шепчет он мне на ухо.

Я поднимаю голову и, зло оскалившись, выдаю:

— Хер тебе, образина.

Подскакиваю и тут же пробиваю двоечку ему в челюсть, а затем ещё, и ещё. Каждый удар — это шаг к принятию себя нынешнего. Я больше не пытаюсь убить его — я учусь принимать себя. После серии мощных ударов, я вижу, как его форма начинает распадаться. С каждым ударом я чувствую, как освобождаюсь от оков, которые сам на себя и навесил.

Наконец, в последний момент, когда мой кулак уже летел, чтобы нанести решающий удар, я останавливаюсь.

Посмотрев в глаза Близнеца, напомнил себе, что он — часть меня. Я не могу уничтожить сам себя. Нужно пройти через принятие, понимание и прощение себя же самого.

Резко остановившись, я замер, прикрыв глаза. Дыхание начало постепенно успокаиваться. Новых атак от Близнеца не последовало. Я открыл глаза и увидел, как мой двойник просто исчезает, оставляя лишь легкое эхо.

— Победа, — улыбаюсь я и открываю глаза.

Вокруг меня привычные декорации. Тишину разбавляет мерное потикивание часов где-то в углу моей комнаты, отмеряющие неумолимый бег времени. Медленно выдыхаю. Бой с самим собой всегда изматывает сильнее остальных боёв.

— Но главное… Я вытянул руку вперёд и довольно улыбнулся, сжав кулак.

Главное, теперь никаких сюрпризов от симбиота. И новый я мне чертовски нравится.

***

Архивные записи:

… слушайте, братья мои, и запомните слова, которые я произношу.

Я, Элизиан Торнвуд, вступаю в Стражи Равновесия, и отныне мои жизнь, желания и устремления направлены будут на охрану Равновесия в мирах. Меч мой — щит нуждающихся, сердце моё — огонь справедливости.

Я клянусь защищать миры от скверны, что появится в них, и стоять на страже Равновесия, пока мои силы не иссякнут.

Я буду верен своим товарищам, не предам их и не оставлю в беде. Я отрекаюсь от всех земных привязанностей, от семьи и друзей, от любви и радостей, чтобы исполнить свой долг. Я не буду знать ни дня, ни ночи, ни тепла, ни покоя, пока моя стража не завершится.

Я клянусь, что буду сражаться с врагами, которые угрожают мирам, и не отступлю, даже если меня ожидает смерть. Я буду помнить, что моя жизнь — это жертва ради других, и это знание придаст мне сил.

Я клянусь сражаться за тех, кто не может, слышать голос слабых и защищать их.

С этого дня и до конца моих дней, я — часть Стражей Равновесия, и ничто не сможет изменить этого.

Вместе мы — Вечная стража…

Клятва неизвестного ордена, найденная в одной из аномалий.

301 год от Великого Плача.

Я повернул голову и отыскал взглядом часы. Два с лишним часа я потратил на прогулки по подсознанию.

— Приемлемо, — резюмировал я и прислушался к своим ощущениям.

Чувствовал я себя прекрасно: никаких лишних мыслей, кристально ясная голова, никаких лишних эмоций и чувств. Только сейчас я осознал, как давил на меня всё это время раздрай в подсознании. А теперь всё прошло и наступило невероятное ощущение правильности и цельности.

Решив перекусить и размяться, я встал и вышел из комнаты. По коридорам тихонько сновали слуги, занятые своими делами, в гостиной сидела мать и увлечённо читала книгу, а из комнаты Киры, которая находилась прямо по коридору, доносился смех и повизгивание.

— Так сразу и не разберёшь кто из них смеется, а кто визжит, — со смехом вспомнил я смех Киры, который иногда очень походил на смех Хохотуна.