Схватив её за правую руку, я потянул вниз, пытаясь вернуть на место. В следующий момент снова ударил пулемёт, и я почувствовал, как ладонь девушки выскальзывает из моих пальцев, а на лицо брызнула крохотные капли крови. Рванувшись вперёд, собирался подхватить её, уже не беспокоясь об опасности обстрела. Но не успел. Люсия рухнула прямо в бурлящую воду.

Я вцепился руками в борт лодки, смотря на тело девушки, которое мгновенно исчезло в бурлящем потоке. Попытался перегнуться, надеясь нащупать её рукой и втащить обратно в лодку. Но, спустя мгновение, нас снова повело в сторону, закинув за очередной поворот. Люсия же осталась где-то позади.

Повернув голову, я застыл на месте, неверяще смотря назад. Такого просто не могло быть. Мы же успешно выбрались из полиса. Покинули стены этого лживого города. Зачем? Чтобы её достал этот паук-пулемётчик?

Я продолжал смотреть на воду за кормой, отчаянно надеясь, что где-то там мелькнёт девушка. Живая и пытающаяся плыть. Надежда была абсолютно иррациональной, но оторвать взгляда я никак не мог. А через несколько секунд на моё плечо опустилась рука Томаса.

— Я всё понимаю, Алекс. Но мне нужна помощь.

Медленно повернув голову, я уткнулся взглядом в его лицо. Бывший техник чуть попятился назад, выставив перед собой руки.

— Ты сначала послушай. Во-первых, мы тут немного тонем. А во-вторых, ниже по течению пороги. Один я с ними не справлюсь.

Меня трясло. Мир перед глазами расплывался, а мозг отказывался принять произошедшее. Тем не менее, на каком-то механическом уровне восприятия я осознал, о чём именно говорит Том. В лодке действительно было полно пулевых отверстий, через которые внутрь попадала вода. А далеко впереди бурлили пеной пороги.

— Сможешь вычёрпывать воду?

Подняв глаза на Штайнера, я кивнул. После чего взялся за черпак, висящий до того в креплениях по правому борту, и принялся механически выплёскивать воду за борт. Правда, спустя пару минут, уже переключился на весло. Лодка достигла порогов, и сейчас её немилосердно швыряло из стороны в сторону. В какой-то момент я вовсе подумал, что она развалится, и мы окажемся в воде.

Тем не менее, транспорт выстоял. Я же снова взялся за черпак.

В процессе вычёрпывания воды, меня неожиданно схватили за руку. Саймон. Валявшийся на дне лодки с большим красным пятном на животе и сочтённый мной мёртвым. Но старик был жив. Даже пытался со мной разговаривать.

— Ты ведь Алекс, так?

Я молча смотрел на него, понимая, что по-хорошему стоило бы ответить. Но разум отказывался генерировать какие-то слова. До такой степени, что у меня попросту не открывался рот. Правда, это не помешало старику продолжить.

— Когда дойдёте до Роны, первым крупным городом будет Мартиньи. Найди там станцию. Железнодорожную. Вагон с красной полосой. Ищи под ним.

На момент он замолчал — судя по всему, разговор отнимал у мужчины последние силы. Но, когда я отвернулся, собираясь снова зачерпнуть воды и вылить за борт, сбоку послышался его голос.

— Забери. Используй. Там можно хорошо заработать. Если бы не чёртов “Гелиос”…

Штайнер, который сейчас сместился на корму и пытался направлять лодку при помощи весла, бросил взгляд на Саймона и поинтересовался:

— Что он там говорит, Новак?

Какая-то небольшая часть моего разума понимала, что происходящее может оказаться важным. К тому же, мужчина передо мной умирал, и стоило, как минимум, отдать дань вежливости. Но, несмотря на это, внутри нарастало глухое раздражение. Всё, чего я сейчас хотел, — чтобы меня не трогали. И уж точно не втягивали ни в какие диалоги.

— Прошу одного. Найди сына. Жан–Саймон Чёрный. В Париже. Скажи, чтобы возвращался. Взял семью на себя.

Он, вроде бы, хотел сказать что-то ещё, но уже не успел. Сначала зашёлся в кашле, потом его глаза закрылись, а голова склонилась в сторону, ударившись о борт лодки.

Вздохнув, я вернулся к процессу вычерпывания воды. И настолько в него погрузился, что в реальность меня вернула лишь рука Штайнера на плече.

— Ты как? Соберись, Новак. Мы выбрались.

Посмотрев на него, я на момент снова ощутил раздражение. И даже злость. Какой смысл в том, что я выбрался, если Люсия осталась где-то там? Мёртвой.

Сознание отчего-то зацепилось за озвученный мной самим вопрос, и, спустя какие-то десять секунд, выдало ответ. Очень простой. Раз всё сложилось именно так, всё, что мне остаётся — месть. Да, “Гелиос” - это сто двадцать три полиса. Технологии. Армия. Но кто сказал, что у них нет уязвимых мест?

Какое-то время я обдумывал эту мысль. И по мере того, как она крепла, росла и моя мотивация действовать.

— Я в норме.

Бросив взгляд на тело Саймона, продолжил:

— Он что-то говорил о тайнике. Или о чём-то вроде этого. Под вагоном с красной полосой в Мартиньи. Городе, который мы первым встретим на большой реке.

На лице Штайнера проступило отчётливое сомнение.

— Ты ведь не собираешься туда идти? Мы даже не знаем, где этот Мартиньи точно находится. И не представляем, что там может твориться. Да и что ценного в этом тайнике?

Посмотрев на пожилого мужчину, я прогнал в памяти его слова. Он просил добраться до его сына. В Париж. И если местоположение Мартиньи мне было неизвестно, то Париж я на глобальной карте мира помнил. Он был расположен далеко. Настолько далеко, что путешествия туда казалось отнюдь не самой простой задачей.

Посмотрев на Томаса, я уверенно кивнул.

— Как раз собираюсь. Судя по всему, там действительно что-то интересное. И, возможно, это нам пригодится.

Бывший техник посмотрел на меня, как на безумца. Я же бросил взгляд на воздушное пространство за нашей кормой. Почему до сих пор нет погони? Даже если они по какой-то причине решили не отправлять солдат, могли же запросто послать беспилотник. Направить его вдоль русла этой узкой реки и выяснить наше местоположение. После чего спланировать операцию перехвата. Да и времени, если подумать, у администрации полиса было более чем достаточно. Тем не менее, воздух оставался чист. Почему?

Продолжать дискуссию о необходимости посещения тайника мы сейчас не стали. Слишком уж неподходящими были место и ситуация. Вместо этого распределили роли — по очереди вычёрпывали воду и управляли лодкой с помощью весла. Сзади имелся небольшой мотор, работающий на этаноле и располагающий полным баком. Но включать его, спускаясь по узкому, извилистому руслу, мы не рискнули. Слишком уж высокой казалась вероятность разбиться.

Запустить двигатель решились только через два с половиной часа, когда русло немного расширилось, а камней стало на порядок меньше. Да и пороги, даже небольшие, нам больше не встречались.

Именно в тот момент Штайнер снова решил поговорить.

— Слушай, я думаю, нам нужно убираться как можно дальше. Погоню ведь в любом случае вышлют. И в первую очередь будут искать вдоль русла. Чем быстрее мы свернём куда-то в сторону, тем лучше.

Вылив за борт очередную порцию воды, я повернул к нему голову.

— Как думаешь, насколько сложно было бы догнать нас за эти два с половиной часа?

Томас на момент смутился. Оглянулся назад. Снова посмотрел на меня. И неуверенно протянул:

— Но они же не могут просто взять и нас отпустить?

Выдохнув, я бросил показательный взгляд за его спину.

— Я тоже так думал. Но, как видишь, на горизонте ничего нет. Они даже беспилотник для наблюдения не послали. И засады из пары десятков военных нам по дороге тоже не встретились. За то время, что мы на воде, они могли несколько раз сюда добраться.

Вот теперь Штайнер задумался всерьёз. Странно, что он не подумал об этом раньше. Возможно, просто не хотел травмировать себя подобными мыслями. А может быть, сказалось состояние шока. У меня же пока была мощная фаталистическая броня. Разум настолько сконцентрировался на обдумывании новой задачи, параллельно впав в состояние отстранённости, что практически не реагировал на текущие угрозы.