Одинаковые покатые лбы и те же надбровные дуги. Маленькие, близко посаженные и утопленные в черепе глаза. Выступающие челюсти. Уровень интеллекта, судя по обрывкам разговоров, тоже был одинаковым и не слишком высоким — обсуждали исключительно происшествия во время службы, женские формы и еду.

Что до последнего, кормили их заметно лучше, чем нас. Я увидел ту же «кашу», которую подавали в столовой департамента, какие-то непонятные десерты и даже нечто, напоминающее мясо. Как минимум, визуально. Плюс у них был кофе, аромат которого буквально сводил меня с ума. Уж не знаю, почему, но «Гелиос» подсовывал напиток практически везде. Кофе был в личных пайках, его подавали в каждом кафе, где он зачастую служил основой для меню, и даже на работе его позволяли бесплатно пить, пусть и в ограниченных объёмах. За прошедшие годы организм привык к ежедневным дозам кофеина и теперь отчаянно требовал хотя бы глоток.

Если не считать экономию ресурсов, которая здесь была буквально налицо, у нашего рациона была ещё одна, более чем очевидная, цель — наглядно подчеркнуть наше отличие от остальных. Кому-то, видимо, было мало того, что мы критически выделялись на общем фоне. Один наш внешний вид провоцировалу агрессию со стороны рядовых. К счастью, в действия она не переходила. Потому как защититься у нас всё равно бы не вышло.

Как я предполагал, у этих солдат были точно такие же ограничения, как у нас. Наверняка, несколько более мягкие, но запрет на потасовки с другими военными однозначно входил в их число. Я сам наблюдал несколько вспыхнувших конфликтов, во время которых стороны обменивались бранью, но не переходили к действиям.

Всё это навело меня на новую мысль — о природе этих самых ограничений. Почему сработала та мелодия? Из-за чего каждая фраза, звучавшая тогда, так крепко впечаталась в мозг? Как всё это функционирует? Что именно делает чип контроля? И каким образом эти сволочи изначально навязали мне свои установки, с рождения превратив в раба?

Пережёвывая куски фиолетового брикета, я пытался отвлечься, заодно формируя свои версии о том, как нас держат под контролем. Если я хочу разобраться во всём — понять это будет необходимо.

Мясник в белом халате упоминал какие-то базовые установки, которые, по его словам, у меня «слетели». Отсылка явно указывала на схожую процедуру, проведённую при моём «рождении». Хотя она, скорее всего, отличалась от той, что я пережил сейчас. Если задуматься, вовсе могла быть принципиально иной. Хотя бы из-за того, что теперь в моём позвоночнике установлен новый имплант, гарантирующий выполнение тех самых инструкций из мелодии. Раньше его не было, но, тем не менее, я следовал заложенным в меня алгоритмам, даже не подозревая об их существовании.

Изначально меня заинтересовала разница между этими процессами, но, когда мы закончили есть и наш небольшой отряд отправили обратно в то же помещение, я понял одну простую вещь. Те ментальные установки, которые у меня были раньше, уже уничтожены. Для понимания этого достаточно было взглянуть на всю цепочку моих действий в полисе. Я однозначно нарушил абсолютно все запреты, некогда заложенные в голову.

Так что теперь смысл имело только понимание второй процедуры, в которой ключевую роль играл чип контроля. Что автоматически превращало его в мою главную цель.

Вот только пока я не мог придумать ничего дельного по поводу избавления от импланта. Учитывая, что я либо находился в относительно небольшом помещении, либо был под постоянным наблюдением военных, предпринять что-то было крайне сложно. Если же добавить к этому все существующие запреты, включая невозможность использования электромагнитных импульсов, задача становилась практически нерешаемой. Какая-то маленькая часть моего разума нашёптывала, что она такая и есть, а слово «практически» я добавляю исключительно для самоуспокоения. Но я быстро загнал эти мысли на самое дно сознания. Чего сейчас точно было нельзя допускать, так это потери надежды и упадка морального духа.

За оставшийся день мы успели ещё раз сходить на тренировку, а затем подметали плац. Периодически к нам подходили рядовые, забирая одного-двух человек. Иногда сразу троих. Формально — для выполнения разнообразных вспомогательных задач, на деле — для издевательств и повышения собственной самооценки. Судя по всему, этим бритым гориллам не слишком нравилось наше присутствие. Возможно, где-то на уровне подсознания они понимали, что мы умнее и до того жили совсем иной жизнью. Вполне вероятно, кто-то из них считал, что мы вовсе ничем не отличались от других граждан полиса. Или всё было проще и они злились из-за того, что у нас другие черты. Больше похожие на лица офицеров, чем пушечного мяса.

Мысли о происхождении основной массы рядового состава я успешно гнал прочь на протяжении всего дня. Но, когда прозвучала команда «отбой» и мы улеглись на скрипучие кровати с тонкими матрасами, избежать этого вопроса не получилось. К тому же, лучше было обдумывать его, чем вспоминать о времени, проведённом с Люсией и терзаться вопросами о её безопасности. Стоило таким мыслям набрать вес, как они немедленно начинали зацикливаться и формировали в голове замкнутый круг, с каждым новым оборотом всё больше лишая меня хладнокровия и способности объективно мыслить.

Не удивительно, что такому развитию событий я предпочёл размышления над тем, откуда «Гелиос» взял такое количество людей со сниженным уровнем интеллекта? Конечно, имелся первый и самый очевидный вариант — доктор с капралом говорили правду. Все мы — синтетики. Только разных видов. Рядовой армейский состав призван быть послушной пехотой, а их интеллект ограничен, чтобы минимизировать проблемы. Гражданские, напротив, умнее. Настолько, что для них разработана целая легенда, которой корпорация неукоснительно следует.

На первый взгляд, это звучало логично. Особенно в отношении военных. Учитывая, какие потенциальные проблемы может создать один вооружённый человек с доступом ко всем помещениям базы, ограничение уровня интеллекта выглядело рациональным. К тому же, для выполнения примитивных боевых задач этого вполне хватало. Безусловно, в бою тоже нужно думать. Но с самыми простыми ситуациями такие солдаты могли справиться. А если требовались более сложные решения — для них имелись капралы и офицеры.

Их я тоже сегодня видел. У этих парней не было никаких проблем с интеллектом. Да и выглядели они вполне обычно. Не как вышедшие из леса неандертальцы. К тому же, видимо считали себя людьми. Возможно даже были ими. Или относились к иному виду синтетиков, которым корпорация позволяет гораздо больше, при этом продолжая контролировать их разум.

На момент представив, что весь «Гелиос», включая правление, состоит из искусственных людей, я горько усмехнулся. Потом перевернулся набок и постарался вернуться к прежним мыслям.

Слабым звеном в словах «поросёнка» Патрика по-прежнему оставался вопрос технологии. Я с трудом представлял себе разработку, которая позволяла бы вырастить полноценного человека с головным мозгом, центральной нервной системой, костями и всеми необходимыми органами.

Сравнивая это с тем уровнем, который я наблюдал в Полисе № 16, нельзя было не прийти к простому вопросу, который уже приходил в мою голову. Если «Гелиос» умеет делать такое, то почему в остальных сферах используются куда более примитивные варианты? Конечно, версий на эту тему можно было придумать много. Тем не менее, ни одна из них не казалась мне заслуживающей доверия.

Факты упорно отказывались укладываться в голове. Разрыв между искусственным созданием людей и теми промышленными объектами, которые я видел своими глазами, был слишком велик. А толковых объяснений этому не находилось.

В конце концов я заснул. Сам не заметил, как отключился прямо посреди размышлений о технологиях и мотивации «Гелиоса». А проснулся в этот раз совсем не от звука коммуникатора. Вместо него по ушам ударил другой звук — бешено орущая где-то совсем рядом сирена.

Я рывком сел на койке, пытаясь понять, что происходит. В следующую секунду дверь распахнулась и в проёме появилась фигура младшего капрала.