— Насть, ну ты чего, Ксюшу расстроила… — мама устанавливает свечи в красивый белый торт с объемными кремовыми пионами. — Она думала, что ты ей телефон подаришь.

— Мам, я не знаю, что она думала. Я же сказала тебе, что у меня нет таких денег, — опять двадцать пять.

— Да я понимаю это, милая, но она твоя сестра! Ты бы хоть наушники этого года подарила, а не прошлого. Ну смен бы побольше взяла, или подработать устроилась, — мама смотрит на меня своим мягким взглядом, от которого я не могу ей жёстко ответить или просто перечить.

Мне жаль, что она всегда помнит, что Ксюша моя сестра, но всегда забывает, что я тоже ее дочка. Интересы и комфорт Ксении всегда были превыше меня. Я просто няня, помощница по дому, удобная, бесплатная. Хотя… Наверное, у меня есть оплата. Объятия, внимание, какое-никакое поощрение.

— Прости. Я выбрала лучшее по моим финансам, — мама мягко улыбается и обнимает меня. На секунду мне становится так хорошо и тепло, как не было давно. Прижимаюсь к ней мечтая продлить это мгновение, но не судьба.

— Где вы там застряли? — в кухню входит отчим. — Пора торт выносить, потом обниматься будете.

— Да, Сашенька. Мы уже идем. Настя держи, иди выключи свет. Саша, включи видеосъемку. Только снимай вертикально. Ксюша хочет выложить это в интернет.

Мы покорно исполняем отведённые нам роли. Ксюша задувает свечи, все обнимаются, фотографируются с именинницей, а потом они с парнем уезжают отмечать праздник к друзьям и сокурсникам. Я тоже начинаю собираться. Если Ксюша уехала, то все внимание родственников обрушится на меня. А это… Короче, кости мне перемыть можно и без моего участия.

Выхожу из подъезда и смотрю на часы. До встречи с Антоном еще двадцать минут. Он заберет меня на площади у ТЦ, туда можно неспешно дойти за пятнадцать. Поэтому прогулочным шагом, срезая дворами, отправляюсь на свое свидание.

На душе скребут кошки. Пытаюсь разогнать их нестройный квартет, но удается вяло. Перед глазами возникают воспоминания из детства.

Вот мне девять. Я стою под дверью гостиной и слышу, как мама по телефону уговаривает моего отца забрать меня на зимние каникулы. Они семьёй собираются в Турцию. Я не нужна им в их поездке. Наверное, папа тогда придумал какую-то отмазку и поэтому все зимние праздники я провела у бабы Кати, читая ей вслух рассказы Горького и смотря мыльные мелодрамы.

Вот уже лето. Мне всё еще девять. Папа убирает мои вещи в багажник. А я сижу на заднем сидение и смотрю в белокурый затылок его жены Ольги. В зеркало заднего вида вижу, как ее тонкие губы настолько сильно сжаты, что превратились почти в тонкую ниточку, а если прищуриться, то кажется, что их совсем нет. Женщина смотрит в пустоту с каменным лицом. Мне хочется, что-то ей сказать, развеселить, но не решаюсь. Я прекрасно знаю правило «Не раздражать её». Ещё понять бы, как это сделать. Ежусь на своем месте и поворачиваюсь к окну, надеясь стать невидимой. Вижу, как отчим о чем-то говорит с отцом. Лица у обоих недовольные.

Когда отец садится в машину, Ольга спрашивает:

— Ты сказал им, что это только до августа?

— Да.

— И как отреагировали?

— А ты, что не видела? Настя, ну, что готова к путешествию?

— Да, пап.

Машина заводится, а отец и мачеха о чем-то тихо переругиваются, я отдаленно слышу только «твоя дочь», «семья» и «что я родным скажу?». Я понимаю, что речь обо мне. Догадываюсь о том, что в августе день рождения у Ольгиной мамы, и меня брать с собой в другой город они не хотят. Поэтому закрываю глаза и представляю, что могла бы взять с собой на необитаемый остров. Меня всегда это успокаивает и отвлекает.

А вот мне десять. Ранее осеннее утро. Я лежу под одеялом, надеясь, что до будильника еще долго, ведь так не хочется выбираться из-под тёплого и уютного одеяла и идти в школу. Сегодня моё день рождения. Мы обычно не празднуем его. Мама сидит в декрете с младшей дочкой, а дядя Саша зарабатывает не так много. Я понимаю, что деньги нужны на более серьезные вещи. На питание для малышки, на садик, на бензин и многое другое. Я всё это понимаю, ведь я уже большая. Но всё равно надеюсь, что родители сегодня подарят мне куклу, которую мы видели в торговом центре или красивую красную сумочку, как у соседки Танечки. Надеюсь, что будет много шариков, как было на дне рождения у моей одноклассницы. Я говорила об этом маме. Она знает, что я этого хочу.

Но этого не будет. Мне подарят новый спортивный костюм, который противно шуршит при ходьбе. Такой же, как у третьеклашек. Ведь подарок должен быть полезным. А для кукол я уже слишком взрослая, да и в красную сумочку положить будет нечего. Она маленькая. Куда она мне. Хочется плакать. Но я держусь. Я улыбаюсь и говорю, что мне нравится подарок. Хотя ярко-красная бархатная сумочка на длинном ремешке и с застёжкой в виде бабочки была бы гораздо лучше, чем болоньевый спортивный костюм противного изумрудного цвета.

Вечером приезжает бабушка Катя. Я её стесняюсь и немного боюсь. Она всегда говорит, что я чуднАя: что стою не так, что сутулюсь, что не говорю, а мямлю и меня нужно записать к логопеду, да и волосы у меня жидкие.

Хочу спрятаться за маму от ее рассматривающего меня взгляда.

— Господи, какая же ты длинная вымахала! Куда ты все растёшь? Каланчей же дразнить будут, — выдает свой вердикт бабушка. Мне хочется стать меньше, незаметнее, но не получается.

Дядь Саша подталкивает меня к своей матери, чтобы я ее обняла, и я послушно подаюсь вперед. Женщина вручает мне розовый блестящий пакетик с Барби. Я заглядываю внутрь…. О чудо!!! В пакетике настоящее девчачье счастье: набор для плетения браслетиков и настоящий блеск для губ. Полупрозрачный, с красивыми блестками, плавно плавающими внутри, серебряной крышечкой с кристалликом. Он как у мамы, только чуть меньше размером и пахнет клубникой. Счастливо улыбаюсь и снова обнимаю бабушку.

Раздается детский плач и взрослые переключаются на Ксюшу. Ну и пусть. Зато я могу вдоволь налюбоваться своим подарком.

Потом мы едим торт медовик, я запиваю его горячим чаем с ромашкой, а в комнате меня ждет мой маленький взрослый блеск для губ. Ну не счастье ли? Как только доедаю кусок несусь в спальню и вижу Ксюшу. С моим блеском в маленьких пухлых ручках. Она нещадно выдавливает содержимое пластикового тюбика на пол.

— Отдай! — вырываю у сестренки остатки моего подарка, чем вызываю истеричный плач, на который сбегаются все.

Дядя Саша долго не разбирается. Пока мама и баба Катя успокаивают сестренку, он кричит, что я эгоистка, что неблагодарная дура, что нужно было меня в детский дом отдать. Отвешивает шлепок по заднице. Больно и обидно, но я привыкла. Он часто кричит на меня. Мама, пытается, что-то сказать, но он обрывает её.

Отчим кричит на меня и заставляет извиниться перед маленькой Ксюшей и самое страшное отдать ей мой блеск. Точнее то, что от него осталось. И я отдаю. Я уже не сдерживаю слез. Они льются быстрой соленой рекой. Закусываю губу, стараясь не плакать в голос и не шмыгать носом. Но не получается. За что снова получаю шлепок и выговор.

Вечером, когда все легли спать, я тихо плачу в кровати. Громко нельзя. Сестра проснется. Услышат. Поэтому я тихо поскуливаю, уткнувшись носом в подушку. Блеск жалко. Грустно, что шариков не было. Обидно от слов отчима и, что папа не поздравил. Но хуже всего слова мамы перед сном. Она отчитала меня за то, что дядь Саша накричал на нее из-за меня. Она сказала, что я сама виновата, раз оставила подарок на виду, и что из-за меня расстроилась Ксюша.

Наверное, всем было бы лучше, если бы меня не было. Эта мысль бьется в моей голове в последнее время всё чаще. Я сжимаюсь в комок мечтая стать меньше, еще меньше и еще меньше пока не исчезну. Совсем. Но этого не происходит. Я просто засыпаю.

— Насть, привет! — голос соседушки вырывает меня из воспоминаний. Я даже не замечаю, как дошла до места.

— А? Привет, не заметила, как ты подошёл, — признаюсь я.

— У тебя всё в порядке? Ты какая-то грустная, — Антон обеспокоенно смотрит на меня и кладет руку мне на плечо.