— В смысле?
— Ты гляди-ка, и правда не понимает... Ты не даешь своим людям расслабиться и отдохнуть.
— Но...
— Никаких «но». Ты бы смог расслабиться, если бы на нашу пьянку неожиданно заявился Спиридон Алексеевич?
— Командир нашего батальона? Да ты что! Это ж... это ж...
— Воооот, и они не могут.
— Но я же...
— Для них — ты «уже». Можешь себя поздравить — ты стал для ребят настоящим командиром. Так что не мучай ни себя, ни окружающих. Бери Лейту и идите к себе в каюту. А если будет свободное время — посмотри запись с камер рубки, особое внимание удели на момент нашего попадания в ловушку Ас Гварда.
На этом праздник для меня закончился. Я пожелал всем хорошего отдыха, выпил с экипажем последний бокал вина и с Лейтой под ручку удалился.
А в каюте, перед уже нашим с арийкой «празднованием», я все же просмотрел запись с мостика. На ней я сижу в капитанском кресле в форме капитана-пилота СК (Средних Кораблей). Сначала все было, как всегда, мое напряженное, но «живое» лицо, периодические реплики — в общем обыкновенная рабочая обстановка. Но вот, неожиданно, форма идет рябью и под ней проступает чешуя, а вместо моего лица, ярко-зелеными озерами глаз, на окружающих смотрит голова какого-то ящера. Мгновение, и все возвращается на свои места — в кресле снова сижу я, только вот глаза продолжают светиться ровным зеленым огнем.
Дальше я смотреть не стал, мне самому-то стало жутковато, что уж говорить об окружающих...».
Последним значимым событием, которое запомнилось мне, наверное, даже больше, чем оба предыдущих вместе взятые — стал выход в открытый космос. Я и до этого пару раз выходил на обшивку корабля, но никогда во время гипера...
«Это было на третий день после моего «пробуждения», с самого утра заняться мне было абсолютно нечем. Промаявшись около трех часов за «бумажной» работой, я решил помочь, нашему старшему, и пока единственному, технику Лютену. К нему на помощь уже ходили все, включая «нестроевую» Лейту и «пацифиста» Паука. Про остальных членов команды, включая Граса и хомосов, и говорить не приходиться — ребята «замутили» целый график дежурства. Решил присоединиться к этому своеобразному «флешмобу» и я.
Вот уже шестой день подряд, гисот в компании технических сервов, которых осталось всего лишь десять единиц, и добровольных помощников, монтировал новые броневые листы вместо поврежденных, благо небольшой запас новых в трюме имелся. Защита выходила не ахти какая, но лучше, чем вообще ничего, поэтому, поставив техника в известность о своем желании и получив его «разрешение», я направился в технический отсек. Можно было, конечно, выйти и в своей броне, но так как я собрался за борт не «пижонить», а реально работать, то лучше, все же, надеть технический скафандр. От обычного он отличался специализированным интерфейсом и наличием множества «выходов» под различный инструмент. Естественно, производить серьезные технические операции мне никто не доверит, да и знаний с навыками у меня никаких нет, но вот банально «приварить» бронелист к обшивке — уж как-нибудь справлюсь.
Облачившись в скаф, я на лифте поднялся на летную палубу, сейчас затянутую сегментированной крышей. Больше всего пострадала именно эта часть обшивки крейсера и именно ее ремонт был сейчас в приоритете.
Гравитация была «включена» на самый минимум, поэтому мне хватило одного мощного рывка, чтобы долететь до технического люка, который и был «заветной дверью» в открытый космос.
Стоило мне выбраться из крейсера, как «магнитные» захваты мгновенно и, что более важно, надежно зафиксировали меня на обшивке. И если бы они не сделали этого автоматически, то, боюсь, с Керраном Лизардом можно было попрощаться, навсегда.
Открывшееся перед глазами зрелище завораживало, гипнотизировало, заставляло забыть все и вся, оставляя в душе только два желания: смотреть не отрывая взор и дотронуться, коснуться хотя бы кончиками пальцев, сияющего разноцветьем радуги, чуда. И плевать на абсолютно безмолвную тишину, на ремонт крейсера и его экипаж, на Землю и Человечество, на саму жизнь и смерть. Это нужнее, это важнее, это наивысшая цель...
Не знаю до чего бы дошел мой воспаленный мозг, если бы не голос Лютена, раздавшийся, казалось, прямо в голове:
— Командир, ты как?
Стоило прозвучать первым словам, как непонятное и пугающее наваждение исчезло, оставив после себя только какой-то неприятный, горьковато-кислый привкус.
-... Может все же вернетесь внутрь корабля, а то ты уже полчаса стоите и смотрите на «Пелену».
— Что? Полчаса? О-хре-неть... — протянул я, стараясь все же оглядеться «по нормальному».
Мы, вместе с крейсером и «кусочком» привычного космоса, висели в центре разноцветной сферы, больше всего напоминающей непрозрачный мыльный пузырь, стенки которого были равноудалены от корпуса корабля метров на 15-20.
И если сама, как ее назвал техник, «Пелена» меня до сих пор, пусть и не так сильно, звала и манила, то вот то, что скрывалось за ней пугало до безумия. Все мое существо просто кричало, что за ней прячется не просто смерть, а что-то намного более жуткое и страшное.
— Командир! — вновь окликнул меня Лютен, — Может правда... ну его, а? Здесь и работы-то осталось... да и бронеплит... все равно не хватит...
— Извини, задумался... Не парься, со мной все нормально. Давай приказывай, куда мне идти и что делать. Сейчас ты у нас за командира.
Техник тяжело вздохнул, но все же указал мне мой фронт работ, а дальше... дальше была долгая и нудная работа, от которой я изредка и ненадолго отвлекался, чтобы «краем глаза» полюбоваться на «Пелену»...».
— Внимание! Выход через минуту!
Из воспоминаний меня выдернул голос Алисы, к этому времени на мостике уже собралась вся моя «бравая» дежурная смена, во главе со своими офицерами.
— Двигатели на прогрев! Всем приготовиться!
— Выход через 10... 9... 8... Выход!
— Полный импульс на маршевые!
И снова традиционный скачок корабля вперед. В это же время пришли данные о том, что мы подверглись сканированию. Затем Главный Навигационный ИскИн системы и Алиса обменялись данными, а на экране моего голографа появился значок входящего вызова, на который я ответил согласием.
С «монитора» на меня смотрело что-то похожее на «элементаля», какими их принято изображать в земном интернете: такое же «водянистое» и полупрозрачное нечто, принявшее форму гуманоида. Подобрать другое сравнение для описания этого «существа» я не могу.
— Здравствуйте мистер Лизард, — звенящим, словно ручеек, голосом заговорило «нечто», — ваши друзья предупредили нас о вашем визите. Следуйте предоставленным маршрутом. И да будет благосклонна к вам Мать-Вода.
Не дав мне сказать и слова это существо оборвало связь, а на экране высветился наш маршрут...
Глава 16
Конечной точкой предоставленного маршрута было свободное пространство между четвертой и пятой планетами системы Претью. Идти туда нам предстояло еще около двух часов, и пока появилось свободное время, я решил посмотреть куда же в этот раз занесла меня «Система».
Претью оказалась самой обычной захолустной системой: с звездой-хозяйкой, пятью планетами, астероидным полем и одной пустотной станцией. Открыта эта система была еще лет 700 назад одной имперской исследовательской эскадрой и формально входила в состав Оркросса, но по факту — нахрен никому не была нужна. Здесь не было: ни полезных ископаемых, ни каких-то сверхценных материалов, ни даже нормального, плодородного клочка земли — на всю систему была лишь одна «обитаемая» планета, да и та — на 99% состояла из единого соленого океана с редкими вкраплениями атолловых островов.
Населяла эту «обитаемую» планету, кстати вторую по счету, — раса Калу, представители которой на все 100% состояли из воды. Интересна эта раса была тем, что никакого отношения к Mensen не имела, и была совершенно чуждой к основному населению Галактики. Естественно, ни о каких нейросетях или других имплантах и речи быть не могло, но имперцы не были бы имперцами, если бы не умели решать подобные проблемы. На одном из самых больших островов они установили специальное оборудование, которое могло переводить невнятное «бульканье» Калу в самый распространенный общий язык. Естественно, сделано это было не от «любви к ближнему», а в самых, что ни на есть, корыстных целях: все-таки кое-что Калу смогли предложить Оркроссу — представляющие определенную ценность, кости и внутренности неразумных обитателей своего океана. Эта «субпродукция» использовалась в производстве некоторых видов лекарств, как для автоматических аптечек, так и для платных клиник. Сырье было не настолько дорогим, чтобы строить здесь развитую инфраструктуру, но и не таким дешевым, чтобы от него просто отмахнуться.
