— Пока вы не проведете анализы, гадать бессмысленно, — ответил мужчина, а я сделала вывод, что он представитель следствия. — Мы хотим выяснить всё поскорее. Как видите, даже не стали ждать утра. Это дело на контроле у начальства.

— Понимаю, но мне кажется, она не очень похожа на фото.

— На том снимке девочке пять лет. Люди меняются, взрослея.

Я напряглась. О чем они вообще? Какая пропавшая девочка⁈

— У одного моего коллеги была безумная версия, что антииллюзианисты раньше похищали детей, чтобы превратить их в оружие. В воинов, послушно выполняющих приказы, с малых лет верящих, что их дело правое, — рассказал мужчина, пока медсестра брала у моей подопечной кровь. — Никто не воспринимал эту версию всерьез. Но сегодня, после появления предполагаемых родных Матильды, о ней вспомнили. Ваша пациентка будто взялась их ниоткуда. Оказалась в эпицентре теракта. Кто знает, возможно, она и есть один из взращенных «воинов». Не случайно же, недавно ее пытались убить. Хотят, чтобы исчезла навсегда, не рассказав своей истории.

Я вытаращила глаза.

Ого, какая версия!

Украденные дети, из которых растят идейных членов организации. И загадочная девушка без прошлого, оказавшаяся в эпицентре. Во всех смыслах в эпицентре.

Так она не жертва, а исполнитель? Так думают следователи?

Я прислонилась спиной к стеклу.

Если это правда, я сохранила жизнь массовой убийце, ведомая вложенной в подкорку жаждой защитить Сару от всех бед на свете.

Не то, чтобы новость меня добила. Или окончательно вышибла твердую почву из-под ног. Но когда ночные посетители ушли, я тоже покинула больницу. Показалось вдруг, что рядом с Матильдой я задыхаюсь…

Ларо: прошлое

Мы познакомились в выпускном классе. Я и Тимати. Он перевелся к нам, и я утонула в серых бесподобных глазах. Чувства были взаимны. В кои-то веке, парень влюбился в меня, а не в Сару. Наоборот, Тимати считал мою сестру пустышкой. Мол, есть и мозги, и таланты. Рисует впрямь шикарно. Но ей плевать на других. Любит лишь себя. А я… Во мне есть свет.

В университет мы тоже поступили вместе. Пусть и на разные факультеты. Я жила в общежитии для девушек, он для парней. Подумывали снять жилье и съехаться, но мои родители были против. Сначала образование, а потом совместная жизнь. И только после свадьбы, разумеется. Они всегда были очень строги. Я предпочитала слушаться. Сестра бунтовала, насколько это получалось. А едва исполнилось восемнадцать, уехала и не собиралась больше видеться ни с отцом, ни с матерью. Лишь со мной переписывалась. Время от времени отправляла фото и видео. Мол, посмотри, какая у меня крутая и свободная жизнь. Я ее не судила. Каждому своё.

В тот день у меня отменились две лекции. Я сидела в парке и читала книгу на телефоне. Увлеклась и не замечала ничего и никого вокруг.

— Что читаете? Наверняка, что-то неординарное.

Я хмуро посмотрела на взрослого мужчину, присевшего рядом. Так зачиталась, что не заметила, как он появился. Зачем вообще было усаживаться ко мне? Вокруг полно свободных лавочек.

— Что-то определенно неординарное, — ответила я без намека на вежливость. Это что — подкат такой старомодный?

Мужчина назвал свое имя. Подождал ответа. Не получил и спросил мое.

— Мне мама не разрешается знакомиться с подозрительными типами.

— Подозрительными? — удивился он. Во взгляде сквозила странная растерянность. Он будто не ожидал подобной реакции.

Всё ясно. Привык, что не отказывают. Ну да, красивый мужик, притягательный. И опытный. Но точно не мой типаж.

— Не теряйте времени. Найдите другой объект для соблазнения, если нравятся студентки, — сказала я прямо. — У меня есть парень.

— Первая влюбленность мимолетна.

— Не для меня, — отрезала я и поднялась со скамьи. — Я знаю, с кем хочу провести жизнь. Прощайте.

Я ушла под странный стук сердца. Нашла Тимати и крепко обняла, желая стереть встречу, выбившую из колеи. Ночью, сняв номер в гостинице, мы впервые стали близки, и я окончательно убедилась, что Тимати — любовь моей жизни.

Сара: настоящее

Кажется, что это сон. Просто дурной сон, после которого я проснусь и вздохну с облегчением, осознав, что всё хорошо.

Но нет, кошмар продолжается. И пробуждения не будет. Это мысль колет виски иголкой, а сердце готово вот-вот перестать биться.

Он похож на ангела. Крис. На настоящего ангела. Лежит в гробу с одухотворенным лицом. Я почти вижу, как он встает, улыбается и взлетает ввысь, взмахнув белыми крыльями. Рядом с утопающим в цветах гробом стоит портрет. С него смотрит совсем другой Крис. Слишком серьезный, каким никогда не был.

Кто-то произносит речь. Потом этого человека сменяет другой, и снова звучат слова. Ничего не значащие для Криса. И для меня. Еще недавно все эти люди отвернулись от золотка, а теперь хотят быть причастными. Пришли сюда, будто были его лучшими друзьями. Словно смерть стерла все противоречия. Как же мерзко.

Тина тоже здесь. Пришла вместе с сыном. Делает вид, что была хорошей знакомой талантливого молодого актера. Даже перед камерами покрасовалась вся в черном. Рассказывала, что просто обязана почтить память безвременно ушедшего дарования.

Теперь она сидит в середине первого ряда. Непробиваемая, как скала. Ее сын хмурится, явно не понимая, что они здесь забыли. Он даже не был знаком с Крисом.

Я сижу отдельно. Не хочу больше пересекаться с Тиной. Она не мой клиент. Нас связывал Крис. Теперь его нет.

Душу вместе горечью переполняет ненависть. К Тине. К Лайзе Соломон и ее дочке, которым хватило ума сегодня не приходить. Они все приложили руку. Все они. Не только взбалмошный художник, сбивший золотко у меня на глазах. Лайза хотела преподнести золотко на блюдечке для дочери. Тина не хотела его отдавать. А он… Он искал поддержки у меня и вызвал ревность безумца Томми Ли.

Хотя…

Я тоже виновата. Не меньше остальных.

Надо было держать дистанцию, не подпускать Криса близко. Надо было давно разобраться с Томми Ли, пресекать его выходки.

Но кто же знал, что всё так повернется…

…Церемония, наконец, заканчивается. Процессия вот-вот отправится на кладбище. Я туда не пойду. Не хватит сил смотреть, как гроб опускается в могилу. Это слишком.

Я попрощаюсь с Крисом здесь и сейчас. Запомню его одухотворенное лицо, будто и не мертвое вовсе.

…Я стою возле гроба. Смотрю на того, кто пробил мою броню и заставил откликнуться сердце. На того, кто ушел из моей жизни навсегда. Из всех моих жизней.

— Прощай золотко, — говорю я.

Хочу поцеловать в лоб, но не смею.

И в этот самый миг кожей ощущаю пристальный взгляд. Поднимаю глаза, но никого не вижу. И всё же кто-то смотрит на меня. Кто-то невидимый. Он здесь и наблюдает.

Мне остается лишь сжать зубы и уйти.

Ларо: настоящее

— А ты думала, будет просто? — Тайрус смотрел на меня испытывающе. — Думала, придется защищать только белых и пушистых зайчиков?

— Нет, конечно. У меня что Гай, что Эсмеральда — не пушистые. Она врет клиентам, а второй только и делает, что создает проблемы себе и другим. Но массовая убийца⁈ Тайрус, это перебор!

Бывший наставник и нынешний куратор в Мире Гор и Туманов закатил глаза.

— И давно ты превратилась в идеалистку, Ларо? Раньше не замечал.

— Я не… Просто я… Вот, зараза!

Мне никак не удавалось сформулировать мысли. Слишком много их копошилось нынче в тяжелой голове.

Я сама обратилась к Тайрусу. Связалась с ним посреди ночи. Ибо не было сил справиться с новой проблемой. Поначалу, уйдя из палаты Матильды, я пыталась убедить себя, что ее новости — ничто по сравнению со всем остальным, что на меня в последнее время свалилось. Но минуты бежали, и я осознала, что не справлюсь. В одиночку. Хорошо, что эта проблема была из тех, которую можно обсудить с более опытным ангелом. Логичнее было пойти к Ллойду, ведь именно он курировал меня в Мире Грез и Обманов, он наблюдал за моей работой с Матильдой. Но это был плохой вариант. Я и Ллойд. А Тайрус… Я знала, что он может накричать, но точно выслушает.