Я ахнула. Теперь тревожным красным огнем мигала лампочка Эсмеральды.

Пришлось идти на крайние меры.

— Тайрус! — позвала я, нажав на кнопку вызова. — Ты слышишь?

С тех пор, как мы с собратьями утратили статус стажеров, прекратили выкать в разговорах с экс-наставником.

— Да, Ларо. В чем дело?

— У Сильвильенти лампочка покраснела, а я далеко от платформы.

— Хорошо, я разберусь, — согласился Тайрус без дополнительных расспросов. — Прилетай, как сможешь.

Но я всё равно торопилась, прекрасно понимая, что другие ангелы не обязаны решать за меня проблемы клиентов. Даже тот посланник Поднебесья, который обучал меня работе и вынужденно продолжать опекать. В результате умудрилась прибыть к дому Виолы Донаты аккурат к кульминации действа.

— Что ты делаешь? — возмутилась я, увидев, что бывший наставник расположился на подоконнике и любуется, как Эсмеральда занесла хрустальный шар над крепким мужиком, по расплывчатому взгляду которого было ясно, что его уже чем-то огрели. Он сидел на полу, прислонившись к ножке стола, и даже не пытался защищаться.

— Я? — Тайрус расплылся в лисьей улыбке. — Развлекаюсь. Помощь, к слову, не требуется. Твоя бабуля и сама прекрасно справляется. Распылила зеленый порошок. На неё не действует, а остальных эта штука быстро вырубила. Ну, почти всех.

— А?

Когда шар приземлился на череп жертвы, я заметила, что на полу распластались еще бездыханные тела — трех других неизвестных мне представителей сильной половины человечества и (я вытаращила глаза) той самой клиентки, которая еще недавно держалась тут за собственные уши, дабы выяснить, который из мужей передает приветы с того света.

— Ты не почувствовала, что дамочка подставная?

— Она заодно с ними? — я ткнула пальцем в сторону вырубленных мужчин. — А они кто?

— Хороший вопрос, — проворчал Тайрус. — Уж точно не клиенты, пришедшие за советом. Кстати, обрати внимание, твоя Эсмеральда вещички складывает.

— Какая прелесть! — взвыла я, заметив раскрытый на полу чемодан, в который подопечная в спешном порядке запихивала склянки со всевозможными порошками и жидкостями. — И эта удочки сматывает!

Шарлатанка вдруг замерла. Прислушалась. Глянула прямиком на меня. Не в глаза, но очень-очень близко. Начертила левой рукой в воздухе две горизонтальных линии — знак, защищающий от злых духов, и прошептала:

— Потерянная душа. Сгинь! Сгинь!

— Чего? — ошалело спросила я, не понимая, к кому обращаюсь: к Тайрусу, Эсмеральде или к самой себе.

— Понятия не имею, о чем она.

Я с подозрением покосилась на экс-наставника. Слишком уж поспешно он ответил. И сразу отвел взгляд. Словно не хотел, чтобы я прочла в глазах цвета морской волны лишнее.

Ларо: прошлое

— Как зовут того парня, что не захотел с тобой встречаться в начале лета?

— Ник…

Предательские слезинки побежали по щекам, хотя я дала себе слово больше не плакать в этом треклятом месте. Не показывать слабости тюремщикам.

Мне никто не верил. Считали, дело в парне, что продинамил меня со свиданием. Мол, я — юная дурочка — влюбилась без памяти и не смогла пережить отказ. Потому придумала новую любовь — взрослого мужчину, посчитавшего меня ровней. Так я залечивала сердечную рану, но перестаралась. Слишком увлеклась фантазией. Настолько, что крыша поехала окончательно, что обернулось нападением на владельца студии.

Но я знала, что не сошла с ума. Знала! И не желала признавать себя безумной.

— Чем быстрее ты признаешь проблему, тем быстрее поправишься и вернешься домой.

Я только усмехнулась после слов врача. Домой. К родным, которые мне не поверили. Да пошли они все куда подальше! Я не желала их видеть. Хотя и они не все порывались со мной встретиться. Отец пришел только раз, в ужасе оглядывался и без конца отряхивал одежду, будто чужое сумасшествие могло к ней прицепиться. Мама ходила регулярно. Но на то она и мама. Даже брат появлялся раз в неделю, рассказывал последние новости, болтал о пустяках: книгах, фильмах, приключениях друзей. Считал, это поможет мне вспомнить, что в мире уйма всего важного и интересного. Я делала вид, что слушаю, хотя мне было всё равно, что творится за этими стенами. А сестра… сестра не пришла ни разу. Возглавила какой-то там студенческий комитет и якобы не могла урвать ни единой свободной минутки. Бездарная отговорка…

А потом нервы сдали. Последней каплей стал приход Ника. Доктора решили, разговор с ним сдвинет ситуацию с мертвой точки. Я чуть не расхохоталась. Но сдержалась. Сидела и слушала, как Ник мямлит извинения. Мол, он влюблен в другую — красотку, которая его не замечает. А меня пригласил, чтобы повысить самооценку. Но в последний момент передумал, решил не ввязываться в авантюру. Ну-ну. Я смотрела на Ника и от всей души ненавидела тупиц-докторов. Что-что, а самооценку парня они точно повысили. Еще бы! Роковой сердцеед, из-за которого девицы в буквальном смысле сходят с ума…

В тот день я умудрилась украсть ключи у медсестры и пробраться на крышу. Встала на самом краю, раскинув руки, и глядела на город. Нет, я не хотела себя убивать. Жаждала ощутить свободу. Или ее иллюзию. Волосы трепал ветер, и чудилось, что я, правда, лечу. Над проспектами, домами, людьми. Сердце радостно билось. Мне впервые за долгое время стало спокойно и легко. Ощущение полета придало желание жить. Восстать из пепла и начать всё сначала.

Увы, я слишком близко встала к краю. Сильный порыв ветра ударил в спину, и я потеряла равновесие. Качнулась и… полетела лицом вниз. Но не успела и крикнуть. Потому что случилось нереальное. Я зависла в воздухе. Горизонтально. Будто само время остановилось.

Но нет. Остановилась только я. Город внизу продолжал жить. Машины ехали, пешеходы спешили по делам, не замечая висящую меня.

Не знаю, сколько времени это продолжалось. Мне показалось, вечность. А потом… потом меня просто потянуло назад. Тело вернулось на крышу, ноги коснулись твердой поверхности, будто ничего и не случилось.

— Та-а-ак, пора с этим заканчивать, — прошептала я, обращаясь к самой себе.

Мне всё почудилось, верно? По-другому и быть не могло.

Надо выбираться из психушки. Срочно. Пока действительно не свихнулась…

Сара: настоящее

Люблю рисовать. Всегда любила. И у меня отлично получается. Жаль, моих работ никто не видит. Кроме любовника. Он считает, что я не верю в собственный талант. Потому и уничтожаю холсты, едва высыхает краска. Но это ложь. Я знаю, что во мне есть искра, а картины получаются потрясающими. Притворство — это игра. Для одного зрителя.

Вот и сегодня я рисую. Опасный пейзаж. Город после дождя и радугу в небе. Я понимаю, что эту картину крылатому «демону» нельзя видеть ни при каких обстоятельствах. Иначе он поймет, что я ВСЁ помню или же неосознанно тоскую по прошлому, что тоже опасно. Поэтому я тороплюсь закончить картину, чтобы насладиться результатом прежде, чем нож разрежет холст на множество ошметков, а те поглотит огонь в камине.

Работу прерывает стук в дверь.

Странно. Дома у меня редко бывают посетители.

И это точно не любовник. Он всегда заходит в окно.

— Сара, прости, что без звонка! Но у меня срочное дело!

На пороге стоит Тина Кроуфорд. Любовница моего золотца Криса Саттона. При полном «параде». В смысле, замаскированная, дабы остаться неузнанной: парик, темные очки, бесформенный балахон. Но я легко узнаю ее в любом обличье. Да и голос ни с чьим другим не спутаешь: бархатистый, проникновенный, чарующий.

— Надеюсь, у Криса всё в порядке? — спрашиваю настороженно.

Других точек пересечения у нас нет. Тина не моя клиентка.

— В порядке. Пока. Но скоро всё может измениться. Если ты нас не выручишь, — Тина проходит в гостиную и плюхается в кресло.

Сердце покалывает шип дурного предчувствия, но я не показываю тревоги.

— Что случилось? Я видела Криса накануне. Он не говорил о проблемах. Только пригласил на прием в мэрию.