— Понимаешь, я…

— Ты спасла девчонку вопреки всем правилам, — закончил за меня Тайрус. — И теперь думаешь, что зря, раз она виновата в гибели десятков людей своего Мира.

— Наверное, — призналась я, глядя на город.

Мы сидели в родной Вселенной Тайруса. В той, которую я еще недавно считала своей. Над городом снова копошился туман. Но с крыши самого высокого здания картина была не столь унылой, как внизу.

— Думаю, дело было не в Матильде. Я подсознательно спасала Сару. Но ты это и сам знаешь. А теперь… Не знаю, как относиться к новостям.

— Ты сама выбрала эту клиентку, Ларо.

— Помню. И надеялась, что ты скажешь что-то жизнеутверждающее.

— Скажу, не вопрос, — бывший наставник усмехнулся. — Миры неидеальны. Люди тем более. И знаешь, в чем парадокс? Очень часто самые важные персоны оказываются не шибко симпатичными личностями. Например, правители, полководцы. На их руках немало крови. Но мы обязаны защищать этих людей. Потому что им предстоит сделать нечто судьбоносное для общего блага. Для истории. Так часто бывает и с творческими людьми. Художники и поэты зачастую дебоширы и пьяницы. Нередко мерзко поступают со своими близкими. Но тот вклад в искусство, которым им предстоит внести, неоценим. Слезы обиженной жены или брошенного ребенка — ничто по сравнению с тем, сколько эмоций принесут их творения человечеству. Не зря говорят, что красота спасет мир. Или… Миры, в нашем случае. Так что всё относительно, Ларо.

— Но массовая убийца и террористка? — я покачала головой. — Ладно-ладно, я сама в это влезла. Матильда не была важна для истории. Кто вообще это решает? Как определяют, кто важен, а кто нет? Ты не рассказывал этого на занятиях.

— Мы до этого не успели добраться. Твоими стараниями вы четверо оказались в эксперименте Амэя.

— Ой, не сваливай всё на мою нескромную персону. Амэй изначально хотел сделать из меня нейтрала для поисков Сары. Он лишь воспользовался ситуацией с Матильдой. Хорошо-хорошо, — тут же поспешила я добавить, заметив, что взгляд Тайрус стал грозным, — я больше ничего не говорю о Высшем. Не моя категория.

— Вот именно, — изрек он. — Что до отбора важных душ… Существует особая группа видящих. У них особый талант замечать у душ предрасположенность к свершениям. А еще они умеют просчитывать вероятности этих самых свершений души в той или иной жизни. Есть, конечно, особые случаи, как у вас с сестрой. Вы в любой жизни важны.

— Сара важна. Не я. А вот в чем польза Гая и Эсмеральды вообще загадка.

— Твоя гадалка может помочь кому-то важному, направить на некий путь. Это лишь предположение, но, думаю, оно верное. А вот Гай… Наверное, он просто не достиг своего пика. Всему свое время, Ларо. А насчет Матильды… Не спеши с осуждением. Если следователь прав, и ее похитили ребенком, не так уж она виновна. Антииллюзионисты обрабатывали твою подопечную с детства, лепили фанатичку. У нее не было шанса вырасти другой. Она тоже жертва. Думай об этом, а не о том, что она сделала. Это вина похитителей. Матильда стала лишь орудием в умелых руках. Отправляйся к ней и узнай историю до конца. Защищай дальше, а если очнется, не дай снова совершить зло.

— Хорошо, — пробормотала я. Слова Тайруса помогли. Я не была готова принять Матильду. Но стало чуть полегче. — Спасибо тебе.

— Не за что. У нас у всех бывают кризисы из-за бедовых клиентов, — он посмотрел на меня почти весело. — Да-да, я о тебе. В бытность человеком немало крови мне попортила. И, да, я знаю, что у меня ее нет. Крови. Но ты поняла, о чем я.

— Поняла.

— Тогда дуй к Матильде. Мне тоже пора. В Поднебесье нынче сумасшедший дом.

— Что-то случилось? — спросила я осторожно, подозревая, каким будет ответ.

— Гала пропала. Никто ее не видел больше суток. Не отзывается, на совещаниях не была, что на нее не похоже.

— Ого… — выдохнула я, мастерски изображая изумление. — Наверное, и Высшие на ушах.

— Ну… — протянул Тайрус, округляя глаза. — Подозреваю, кое-кто из них был бы не прочь, если бы Гала исчезла навсегда. Сейчас их больше волнует не само исчезновение, а причина. Кто мог оказаться сильнее Галы, чтобы вывести ее из игры? Хороший вопрос, верно?

— Верно, — ответила я. Если бы крылья не были спрятаны, перья б точно встали дыбом.

— Не бери в голову, — тут же посоветовал Тайрус. — Занимайся подопечными и будет тебе счастье. Рано или поздно.

Я послушалась Тайруса. Отправилась к Матильде. Утро только наступило, больница потихоньку начинала просыпаться: первые процедуры, уколы, подготовка к операциям. Но у палаты моей подопечной было оживленно. В этой Вселенной анализы делались быстро. Пришли результаты, подтвердив подозрения следователей. Матильда оказалась той самой девочкой, похищенной много лет назад у родителей.

Они были здесь. Отец и мать. Сидели на диванчике у палаты. Светловолосая женщина в летах с узлом на затылке вытирала слёзы. Мужчина пытался ее утешить, но потом отворачивался и тяжко вздыхал. Непросто обоим далась такая правда. Они давно привыкли к мысли, что их маленький ангелочек, вероятно, на небесах. Хотели бы наказать виновных, но жизнь несправедлива, и этого не случилось. И вдруг нашлась взрослая дочь. Массовая убийца в коме. Очнется ли, неизвестно. И если, да, то что ее ждет? Скорее всего, пожизненное заключение. Разве это счастье? Нет. Это тот случай, когда неведение гораздо лучше правды.

— О шансах пока говорить очень трудно, — рядом с родителями села врач Матильды. — Поэтому не буду вас обнадеживать. Но одно чудо уже случилось. Никто не думал, что ваша дочь переживет день после трагедии. Состояние было крайне тяжелым. И потом несколько раз она снова оказывалась одной ногой в могиле. Но всё ещё дышит. Знаете, я человек науки. Привыкла полагаться на знания и умения. Однако это тот самый случай, когда можно уверовать в существование высших сил. Не могу избавиться от чувства, что вашу дочь кто-то оберегает. Видимо, она еще не завершила свой путь на земле.

Я вытаращила глаза.

Ого!

Доктор считает, что Матильда под защитой высших сил? Это сильно. Ладно медсестры. Они более подвержены суевериям. Но врач? С другой стороны, я впрямь не раз совершала настоящие чудеса поддерживая жизнь Матильды.

— Кайли родилась только через шесть лет после нашей свадьбы, — призналась мать моей подопечной. — Мы очень хотели завести ребенка, но ничего не получалось. А, когда дочка появилась, казалось, это дар небес. Мы и представить не могли, что всё так обернется.

— Не отчаивайтесь, — доктор сжала ее руку. — Наука наукой, но и вера очень важна.

— Она права, Рита, — поддержал врача отец Матильды. Или лучше сказать Кайли? Ведь именно это имя ей дали при рождении. — Не будем отчаиваться.

— Вы готовы? — спросила доктор. — Можете не торопиться. Если нужно еще время, сделаем это позже.

— Нет-нет, я хочу видеть дочь, — заверила мать и вытерла новую порцию слез.

Я оставалась рядом еще несколько минут. Смотрела на воссоединение семьи. Точнее, пока на его подобие. На Кайли-Матильду, лежащую без движения в глубоком «сне», на ее родителей. Отец просто стоял и не смел шелохнуться, глядел на бледное лицо дочери, узнавая или не узнавая черты. Мать плакала. Сидела у кровати и что-то беззвучно шептала. А потом у меня не хватило сил оставаться в палате. Подопечной, судя по показаниям браслета, ничего не грозило. А ее семья вызывала в душе горечь. И зависть, пожалуй, тоже.

Даже у преступницы, распылившей порошок посреди мегаполиса и забравшей чужие жизни, есть родные. Те, кому она не безразлична. А мне не на кого опереться, некому довериться. В земные жизни у меня были родители, мужья и дети. Но я никого не помнила. Кроме одного единственного возлюбленного, который оставался для меня тенью и, скорее всего, сгинул в капсуле забвения. Они все не в счет. Есть только Сара. Где-то всё ещё есть. Но она не семья. Никогда ею не станет. Саре важна только она сама…

И какого черта мне тогда ее искать?