— И совсем я не врал! — сердито зыркнул на Ставра я. — Это ж дуэль, на ней, знаете, иногда убивают! Врать ещё…

— Не сердись. Просто в голове не укладывается — пение ускоряет, уму же непостижимо!

— Ага, есть многое на свете, друг Горацио… Ну тебе виднее. Будем пробовать.

И мы попробовали. Начали, понятно, с меня. Согласно сопроводительной записке, техники вынули из короба боевую укладку из пяти выстрелов. В выделенном кармане я еле как поместился. Ну да не для комфорта ж я тут?

Сидел я в этом кармане — чисто Машенька в коробе у медведя из детской сказки. Вокруг «Пересвета», разглядывая меня с озабоченными мордами, топтался весь экипаж, тройка прибывших из ангара техников, какое-то местное некрупное начальство да парочка зевак из обслуги.

— Идёт! Идёт! — закричал кто-то, невидимый за створкой ангара, и из помещения показался гарнизонный батюшка с переносной водосвятной чашей и молитвенником.

Ясно, чего тянули да не начинали! Я споро выколупнулся из короба. И встал вместе с остальными в шеренгу за спиной священника.

— Помолимся, — степенно начал тот и запел. Мы уж подтягивали, как могли. Далее «Пересвет» заново окропили святой водою — в усовершенствованной, значицца, комплектации — и тогда уж Ставр объявил, что — всё, выходим на полигон.

Я снова полез в короб, команда тоже споро по местам разобралась

Вообще, хочу сказать: повезло, что местом проведения нашей дуэли выбрали полигон для обучения пилотированию шагоходов новосибирского гарнизона. Во-первых, Черниговский знал его, и все выгодные для нас места им, конечно были изучены. Во-вторых, мы целую неделю могли тренироваться вот прям на местности.

Одно меня смущало — без связи бы в бою не остаться. Люки у «Пересвета» были только боковые, в обшивку стучи — хрен достучишься! Пока бежит, такой лязг и гул стоять должен. А надежда на переговорные трубочки чёт была не очень. В той же бумаге было написано, что это временное решение, но все мы знаем, что не бывает ничего более постоянного, чем такое вот временное.

Я угнездился поудобнее и гаркнул в переговорное устройство:

— Когда петь начинать⁈

— Тише ты, труба иерихонская! — сердито ответила трубка. — Чуть не оглохли все!

— Принял, — уже сильно тише ответил я Ставру.

— Ну вот, нормально. Сейчас в движении без пения протестим. Обещали, что связь не пропадёт.

Сомневался я, всё же. Однако слышно оказалось вполне приемлемо. Не иначе, дополнительный магический контур на усиление связи втиснули.

— Илья, как слышишь меня?

— Слышу нормально.

— Давай, я для начала просто по полигону побегаю, всё тут тебе расскажу-покажу.

— Согласен!

И почапали мы по полигону гулять. А и не маленький он оказался! Полдня мы по местности бегали, и Ставр Годинович в подробностях показывал мне все овраги, просветы в лесочке, скальные останцы и прочие прелести — и подробно описывал, как бы он все эти естественные препятствия и укрытия использовал. После выгрузились — откровенно говоря, ноги от сидения в тесном коробе у меня подзатекли — и отправились в местную офицерскую столовую. Вот славно! А то я уж думал, придётся неделю на голодные зубы тренироваться. Однако ж, тут всё было устроено в соответствии с пословицей: война войной — а обед по расписанию.

За обедом Ставр представил меня целой команде офицеров, с которыми (как оказалось) весь остаток дня нам пришлось разбирать всякие каверзные задачи, которые только в свете предстоящей дуэли мы смогли вообразить. У них и специальная тактическая комната была предусмотрена, с масштабным макетом того же полигона, по которому офицеры с увлечением гоняли маленькие модельки шагоходов, разыгрывая возможные столкновения.

К вечеру у меня от этих упражнений уж в глазах рябило. Плодотворно потрудились, я так считаю.

Хорошо, до дому на автомобиле доставили, и на том спасибо. Точнее, не до дома — Сима-то моя не уехала, и Витгенштейны настоятельно просили не брезговать их гостеприимством. Съехать сейчас — как-то, пожалуй, и демонстративно выглядело бы? Боялся я Петра обидеть. Да и старшего Петра тоже.

В общем, у князьёв гостевал. Опять же, Пётр Христианович, пользуясь возможностью, за ужином меня во всех подробностях расспросил — дотошно, вплоть до того, каково в новом кармане сидеть? Пришлось признаться, что тесновато.

— Нет, это не годится, — нахмурился он. — Ты в ответственный момент будешь отвлекаться — тут неловко, тут тянет.

— А вдруг ногу сведёт? — сурово поддакнула Серафима. И сидит, главное — моська суровая, типа вся такая казацкая жена.

— Нет, я отдам распоряжение, чтобы конструкцию пересмотрели.

— Может, не стоит? — попытался возразить я. — Времени-то перед дуэлью осталось.

— Именно поэтому следует поторопиться.

Ну, раз начальник сказал…

Не знаю уж, как у них там было всё устроено — нормально было в ночную выходить или это по особому распоряжению, но к завтрашнему дню короб был переделан и стал реально удобнее!

Но это я завтра увижу. А пока мы спокойный вечер в саду провели, гуляючи. Я с сыном поиграл, с женой обо всяком спокойном поговорил — вон, о книжках её, цельну стопку сегодня с Дашкой приволокли…

Только ночью она всё равно плакала, пока думала, что я не слышу. Лежит тихонько, притаилась, слёзы в подушку точит.

А что делать? Судьба казацкая такая. Как говорится, кисмет.

НА СКОРОСТЯХ

На второй день мы на пару с Черниговским чуть не угробили «Пересвет». После команды я начал петь, а Ставр решил пробежаться. Ка-ак мы в тот овраг урылись, ядрёна колупайка!

Но вот что значит русская боевая школа пилотирования! Не думаю, что Хаген смог бы удержать машину. А вот Ставр сумел. Когда склон осыпался, он выдернул опоры из грунта и, разбежавшись, выпрыгнул из земляной ловушки. По инерции ещё немного пробежался и остановил шагоход.

Откинулся правый боковой люк, и совершенно ошалевший Черниговский вылез из кабины:

— Какие нахрен двадцать процентов⁈ Илюха! Ты ж нас чуть не угробил!

— Я⁈

— Кто мне сказал про ускорение на двадцать процентов? «На пятую часть!» У меня спидометр лег, а там сто десять!

— Ну извини, так-то это ещё не сильно в цифрах выверенная магия…

— Вот бы мы там убились, это была бы феерия… Сами себя, до приезда этого алмазного мальчика из Голконды!

— Да-а, — протянул я. — Надо лучше тренироваться, а то влетим на дуэли…

Ну, чего… Проорались, пар сбросили, нервишки успокоили да продолжили тренировку. Вначале бег, просто чтоб понять увеличение скорости, а потом уже и упражнения разные. Смена позиции, скрытное перемещение, уклонение от атаки противника. За второй день мы весь полигон вдоль и поперёк истоптали, в экипаже друг ко другу приноравливаясь. А в среду нам аж три «Воеводы» в подчинение выдали — чтоб они на нас поохотились.

Вот тут я в полной мере оценил те тренировочные снаряды, что в первый раз в соревнованиях с «Алёшей» были нами с Хагеном испытаны. Если б не они — хрен бы ты почувствовал максимальное приближение к боевой обстановке! А так, как говорится — вся полнота ощущений! И грохот тебе, и удар в случае попадания ощущается, и зону поражения благодаря разбросу краски сразу видать — красота.

Кроме того, смею доложить вам, оценил я вот эту тряпку лохматую, что на «Пересвете» была напялена — так здорово она размывала грузный силуэт шагохода в лесу, что пилоты «Воевод» только диву давались.

— Нет, ты смотри, а? Вроде ж СБШ, да ещё «Пересвет», коробка кургузая, а вот гляди ж ты…

А за день до дуэли на предварительную планёрку прибыл лично генерал-губернатор князь Витгенштейн Пётр Христианович. Был он подчёркнуто деловит и, по-моему, немного на нерве. И что-то мне это сразу не понравилось. Как оказалось, не зря.

— Господа! — шагая мимо нашего импровизированного строя (мы с Черниговским и ещё трое человек экипажа), тяжело проговорил князь. — Я имел прямое указание императора обеспечить вам наилучшие условия для боевого слаживания. Наилучшие! — он поднял палец вверх. — И я их обеспечил.