Он ещё раз прошёлся. Чем-то он мне грифа напоминал, головой вертит, словно ему воротник жмёт, смотрит так, нацеливается… как бы не на наши тушки…
— Полёт оформим как внезапное внеплановое учение. Наградим проверяющих — вас! — так: каждый напишет доклад на пять листов, тема: «идеи по реорганизации охранной системы». И через неделю мне на стол! Любые идеи, даже самые туполобые. Хотя я так думаю, у вас большинство будет… Красиво летали? Извольте соответствовать!
Иван изумлённо посмотрел на меня. Осталось только пожать плечами.
— Что-то не так, хорунжий? Вас что-то не устраивает?
— Никак нет, ваш сиятельство! — я вытянулся перед князем. — Простите великодушно, просто эту фразу мне уже говорили. Практически дословно. Очень удивлён совпадению!
— Ясно! — старший Витгенштейн, постоял, покачался с носков на пятки и продолжил променад вдоль строя. — На сегодня всё. Пётр останься, остальные свободны! С невестами сами разберётесь. Сами кашу заварили, сами и расхлёбывайте! И не забудьте в хоз-части университета за порушенные стены оплатить!
— Будет исполнено, — за всех отрапортовал Сокол.
— Свободны!
И мы поплелись на выход.
У ворот гаража Серго оглянулся, убедился, что нас никто не слышит, и почти простонал:
— Вай ме, что делать то будем? Сестрёнки Гуриели вспыльчивые, да отходчивые! А Дашка мне все мозги проклюёт… Это ж надо, а?
— А мы скажем: тебя не было! — предложил я.
— Илья! — изумился Иван. — Ты как скажешь тоже! А где он был?
— Пьяный в гараже валялся? — нашёл творческое решение я.
— Ты меня сейчас обыдэть хочешь? Я? Пьяный? Да я больше вас выпить могу! Мэтаболизм оборотней…
— Если не с нами, то где он мог быть, Илья? Дашка ни в жизнь не поверит.
— Ну а что… Серго, ты не обижайся! Просто, что в голову пришло, то и ляпнул.
— В слэдующий раз думай, э?
— Я же извинился. Ещё раз говорю, прости, брат. И вообще, пошли назад. Я же у них, — я махнул за сппину, — живу.
— Ой брат, попал ты.
— Да и вам тоже со мной надо бы…
— Это зачем? — подозрительно поинтересовался Иван.
— Ты свою рожу в зеркало видел?
— А что с ней не так?
— Зэлэнокожий, красноглазый вурдалак! Столько пить, это добром не кончытся!
— Спасибо Серго, ты себя-то видел?
— У мэня мэтаболизм…
— А твоя рожа этого не знает. Так что, ехать к Витгенштейнам — это единственная правильная идея за всю ночь. Может, их доктора нас поправят к венчанию? — Иван помолчал. — Опять же, спрятаться от невест, хоть пока…
— Тогда надо Пэтра забрать!
— Не надо никого забирать, я уже тут! Что ещё удумали? Продолжаем веселиться? Я — за! — Петя был такой отвратительно сияющий, что хотелось его стукнуть.
Видимо не только мне одному.
— А ты чего радостный такой? Тебе ж трындюлей папаня должон был выписать!
— Эх, ребята! — Витгенштейн младший приобнял меня за плечи. — Вы не представляете, как на самом деле папаша рад, что наш мальчишник прошёл хоть и ярко, но вообще без разрушений в городе! Это, говорит, просто праздник какой-то! А учитывая, что там, — он кивнул головой вверх, — та-акие ставки на сумму разрушений ставили, что наши жалкие несколько стен вообще в расчёт не берутся. Папаня ставил на моё, — он поклонился, — благотворное влияние на ваши подозрительные персоны. И неплохо выиграл.
— А это вот, — я ткнул на место нашего разноса, — что было?
— Отеческое порицание. Щас машинку какую-нибудь возьмём — и ко мне домой. Душевая, массаж, стрижка, бритьё. Будем вам придавать придворный лоск! У тебя, Ваня, вообще через семь часов венчание, — он обнял уже Сокола.
— Хватит обниматься! И никаких машин! На сегодня этого гаража хватит.
ПРИХОДИМ В НОРМУ
Иван поймал фиакр, и мы, загрузившись, принялись гадать, что нас ждёт.
— Тебе-то, Ильюха, особо бояться нечего, Серафима-то твоя, всё — уже жена. Да и сына уже заделал. А тут как бы мимо свадьбы не пролететь…
— У жён, знаешь, есть куча своих, мать его, благоприобретённых способов мозх вынуть!
— Ну, тебе виднее. А я вот опасаюсь…
— Иван, ну сколько можно, а? Господин хорунжий! Извольте соответствовать!
Дальше ехали под взрывы хохота.
У Витгенштейнов нас уже ждали. Не иначе, старший князь предупредил. Ну не могли же они такой толпой всю ночь стоять в прихожей? На кажного по четыре слуги! Мне достались две девушки в белоснежных передничках, старичок в сюртуке и дородный парень. А вот кожаный фартук на парне меня сильно смущал. Зря, как оказалось. Сначала меня затащили в огромадную ванную, где девушки, совершенно не смущаясь, попытались меня раздеть, пришлось рявкнуть.
На что они совершенно не обратили внимания, пока старичок кивком не указал беспутным на дверь.
— Не извольте беспокоиться, господин хорунжий, никто не покушается на вашу честь, — чопорно сообщил старичок, вручая мне три разноцветных бутылька.
— Да я, собственно, за честь свою и не беспокоюсь. Меня другое волнует. Дабы слуги языками не болтали при моей жене. Ни к чему это. И уж свою одёжу я с себя сам в состоянии стянуть.
— У нас языками не болтают.
— Тем не менее.
— Как вам будет угодно, господин хорунжий.
— М-гм. Что за микстурки-то?
В одном флакончике я привычно уже узнал антипохмелин, второй, как мне сообщили — для укрепления организма, и третий — для свежего дыхания. Потому как аромат сегодняшней ночи зубной щёткой не перебить. Мда уж…
Быстренько помылся. Всё-таки душ — великое дело, особенно когда кипяток экономить не надо. Свежее бельё, пахнущее морозом, лепота. Потом одна из барышень аккуратно побрила меня. Вообще, удивительно — чувствуется немалый опыт. Интересно, такому где-нибудь обучают? Ну не знаю, школы высшего мастерства для слуг?.. Опять какая-то чепуха в голову лезет. Потом в комнату зашёл давешний «кожаный» парень. И главное такую здоровенную лавку с дыркой с одной стороны тащит.
— А это зачем?
— Массаж. Вы господин, здря одёжку-то накинули. Разоблачиться надобно.
— О как! Ну, извини, братец, я ж не в курсе.
Пришлось по новой разоблачаться до исподнего. Уложили меня на эту лавку, а дырка-то в лавке, как раз напротив лица оказалась. Удобно.
И как размял этот аспид меня! Все жилки промесил, косточками прохрустел, я аж сомлел под конец. Потом меня снова в душ отправили, пот смыть…
Ух какой я вышел из своих комнат чистый и свежий! Чуб завит. Ордена сверкают, форма отглажена, сабля наградная — красавец казак! Словно и не было разгульной ноченьки. Кучеряво, я погляжу, князья живут!
В столовой меня уже ждали Пётр и Иван, Серго задерживался.
— Ну-с, откушаем, чего Бог послал? — пригласил нас Петя.
— Всем бы так посылал, — проворчал Иван.
— Не нуди Иван! Жених должен быть возвышен и романтично тревожен, а не морду тут корчить.
— Никому я ничего не должен! — смурное настроение Сокола было не перебить. Надеюсь он после венчания угомонится, а?
— Ой, ладно! Ешь давай!
— Даю. Это мы завсегда. Ты, Илюха, на меня не смотри, это так, меланхолия накатила. Давай, в темпе дожёвывай, тебя супруга в ваших комнатах дожидается.
— Так нахрена мне эта еда… — я подорвался.
— Сидеть! Есть и пить! Чтоб потом на службе бурчанием живота всех не пугал!
— Слушаюсь, господин жених!
— Вот так лучше. Исполняйте, господин хорунжий.
Быстренько закинул в себя омлет, сьел пару гренок с маслом, кофе — и убежал в «наши» комнаты.
Сима сидела на кровати, играла с Аркашкой. Прям идиллическая картина. Увидела меня, бросилась, обняла. Прижал её к себе, поцеловал в макушку. Всё-таки, в семейной жизни — самый смак. Все эти приключения — это так, мишура. А вот когда твоя женщина у тебя в объятиях, понимаешь, что вот это и есть главное…
Чёт расчувствовался я.
— Ну, ты как? — спрашиваю.
— Дурачьё эти твои из третьего отделения, — неожиданно выдала она мне куда-то в грудь.
— Это с чего это они мои? И почему дурачьё?
