Никаких приготовлений для охоты сделано не было, зато имелся целый оружейно-охотничий арсенал и машинка для стендовой стрельбы, выбрасывающая в воздух тарелочки. Ох и настрелялись мы — до обалдения. С перерывами на вкусный стол.

За ужином меня окончательно отпустила нервотрёпка последних дней, и я задал Ивану не отпускающий меня вопрос:

— Сокол, а что там про «Красную Аиду»-то? Раскопали что-нибудь?

— Да⁈ — живо вскинулся Багратион. — А то инки-инки — и всё. С чего бы они вдруг в Сибирь припёрли?

— М-м! — Иван отодвинул от себя тарелки с видом совершенно сытого кота. — Следствие, вообще-то, не закончено, но из того, что уже нарыли, занятная картина вырисовывается.

— Ну-ну? — мы все с любопытством подались вперёд.

— Да не томи, генацвале!

— Если с самого начала, — с видом заправского рассказчика начал Иван, — то заварилось всё в Сирии. Довелось мне участвовать в операции по зачистке особо оборзевшей инкской базы.

— Это прошлым летом-то? — вспомнил я.

— Именно. И поскольку я своего участия не скрывал…

— А наоборот! — ввернул Витгенштейн. — Хвастался где только можно: первый настоящий бой «Архангелов» — и Сокол там же! Хоть на «Святогоре», но в их рядах!

— Завидуйте тише! — беззлобно усмехнулся Великий князь. — Короче, моё участие стало известным. И определёнными кругами инкской аристократии было воспринято… почему-то как культовое жертвоприношение. Возможно, потому, что эти господа сами были частью некой заморочной секты, тут разбирательства в тонкостях ещё идут. Вроде как, по их понятиям, член императорского дома соизволил бы лично принимать участие в войне только за ради чего-то эдакого. Типа, порешил инков и с помощью их крови место силы посреди их базы обнаружил.

— И каким-то образом всю силу в себя втянул, что ли? — недоумевающе поднял брови Серго. — Это возможно вообще?

— Начнём с того, — тут же встрял Петя, — что существование мест силы до сих пор научно не доказано.

— Ладно, это другой вопрос, — Иван примиряюще поднял ладони. — Про ту группу инков. Почему-то они решили, что я после разгрома базы пропитался какой-то особенной энергией, и если меня принести в жертву, то можно ловко эту энергию себе отжать. То есть, если бы всё у них срослось, жизнь моя оказалась бы короткой, а смерть неприятно долгой.

— Хер-ра себе, — присвистнул Витгенштейн. — Погоди! То есть это, получается, не государственная инициатива? Группа частных лиц?

— Именно. Свои быстренько от них открестились, объявили террористами и экстремистами. Третье отделение, конечно, продолжает копать… но мне уже, наверное, не расскажут.

— А появились они у нас… — прикинул Серго.

— Через неделю после того, как я из Сирии вернулся. Они к тому времени уже были в России, только в столице. Всё приготовили, на низком старте стояли, ждали. Неделю театр свой сюда перевозили — и всё, осталось ждать меня. Оказывается, каких только ухищрений не предпринималось, чтоб меня заманить. Слабо́, к примеру, повесить через улицу растяжку, на которой персонально я должен был увидеть заманчивое предложение и прям сразу на него клюнуть?

— А ты? — с любопытством спросил Пётр.

— А я её не заметил.

Багратион фыркнул.

— Да там ещё много было… странного. Логика у них, конечно… Не наша какая-то.

— А поначалу-то тихо сидели, мерзавцы, — нахмурился Витгенштейн. — Это они специально начали мраку нагонять? Тоже чтоб ты заинтересовался?

— Да нет. К сожалению, около двух десятков человек они действительно убили.

— Двух десятков⁈ — поражённо воскликнул Денис.

— Говорили же про четверых⁈ — в голос с ним возопил Серго.

— Это в театре четверых. Сперва-то они нахальные были. Думали: прямых улик нет, так и с рук сойдёт. Они ж без спецэффектов людей приканчивали. Просто: вошёл человек в ложу, да не вышел. А все в труппе, кому надо, зашли по очереди и немножечко покушали, — Панкратов передёрнулся. — Чисто, тихо, следов не оставляли. Где человек? А никто не знает, не следят же в театре за всеми зрителями. Где-то. Ушёл. Ищите, коли вам надобно!.. Но после полицейских облав осторожничать стали. На посетителей больше не нападали. По окраинам стали людишек подлавливать. Да таких, о которых никто особо и не вспомнит — ну, пропал и пропал. А вот эта вся свистопляска со взрывами и публичным вскрыванием людей — это всё персонально для меня было заготовлено. Я так понял, они рассчитывали, что после ритуала сил у них станет столько, что любые войска им по барабану будут. Фантазёры, пень горелый.

— В конце концов, ты облегчил им задачу, — подытожил Витгенштейн, — и сам явился.

— А вот ни фига! — возмущённо рявкнул Иван. — Всё было исполнено достаточно изящно. Одному молодому человеку (фамилию не могу назвать, обещал), который любил посещать запрещённые игорные дома…

— Где играют на деньги, полагать надо? — кисло уточнил Серго.

— Вот именно. Обещали ему простить карточный долг при условии, что на ближайшем же молодёжном вечере он ввяжется в игру в фанты и, будучи ведущим, одним из фантов заявит: «вручить Великому князю Ивану Кирилловичу билеты на спектакль». Фант вытянул Ростом Гуриели, и перед уходом ему намекнули, что билеты нужно вручить завтра же, поскольку инициатор этого — некая эффектная мадмуазель, актриса и вообще блестящая дама полусвета, которая жаждет познакомиться с Великим князем.

— Поэтому он и пил? — понял я.

— Ну, да. Решил, что своими руками потенциального жениха сестры толкает в объятия очередной… — Иван вздохнул. — Мда… В общем, расчёт был на то, что я прихвачу двоих старых друзей — тебя, Петя, и тебя, Серго — и поеду в театр налегке… и, скорее всего, немножко навеселе. Про Илюху они то ли не знали, то ли не успели принять его в расчёт — он же совсем недавно приехал. И уж совсем не могли они предположить, что я поспорю с сестричками Гуриели на исход проверки по боевому слаживанию экстернов — и именно на эти билеты! И так бездарно их продую. И отправлюсь искать новые.

— А так же фактор случайности в лице волхва, — с несвойственной ему серьёзностью покивал Петя, — и, как следствие, что мы все были немного готовы к тому, что будет какая-то ж…жуть. А что там про модификантов?

— Подробности не раскрываются. Отец сказал: даже и не совать свой любопытный нос, если не хочу на себя клятв о неразглашении навешать, что при моём характере… — все засмеялись.

И слышно в этом смехе было такое облегчение, что вся та ж… — да жопа, чего там! — что миновала она нас относительно благополучно.

Спал я во вторую ночь в охотничьем доме куда как лучше, чем в предыдущую. Оставались всё-таки у меня определённые сомнения, что разрешится клубок проблем так ловко, как мы, молодые охламоны, напридумывали. Слишком уж много неизвестных было в плане. И прежде всего: а согласится ли Великий князь Кирилл? А потом уж шли в ряд с тем же вопросом: отец Серго, дед Серго, мать Серго и целая вереница воинственных тётушек и прочих родственников Серго, после которых в очереди начинали маячить Морозовы — а ну как им вступит заартачиться?

В университет засобирались поздним утром. Можно было и этот день дурака провалять, но Иван хотел-таки попытаться забросить первую удочку и переговорить с отцом. Вот если Кирилл Фёдорович даст добро, тогда можно и к старшим Багратионам подкатывать.

Первым делом экспериментальный фургон подвёз к проходной университета меня с Денисом. Но следом за нами из будки полез и Багратион.

— Серго, а ты куда? — удивился Петя, высовываясь в водительское окошечко. — Отец-то твой у нас!

— Вот именно, у вас! В общежитие пойду. К вам приедешь — снова уговоры начнутся. «Брось Дарью, не пара она тебе!» Не хочу больше этот ужас слушать. Не могу!

Иван тоже вылез из будки и пересел в кабину, на пассажирское место:

— Проверить хочу: может, тут трясти меньше будет?

— Э! Так надо было по лесу проверять! — взмахнул рукой Серго. — По городской дороге-то чего?