— Нормально! Уважаю! — Иван обмакнул в соус и закинул в рот кусок шашлыка. — А то в университете одни барышни нежные, и это я не только про девушек. На фоне этаких красавцев! Приятно слышать, я вам скажу, господа! — Великий князь ткнул рукой в меня: — Этот вот отморозок шагоход у англов подрезал. А этот, — он поворотился к Серго, — у турок три тыщи! Три тыщи!!! Овец угнал. Прям из снабжения армии. Кушать он хотел сильно, блин.

Мы посмеялись.

— Один я никчемная особь получаюсь! Можно я поплачу в углу? — Пётр, несмотря на смысл слов, плакать не собирался, а наоборот — увлеченно хрустел огурцами.

— Как говорит отсутствующая Софья — балаболка. А кто франкского посла до цугундера довёл? И главное, ты представляешь Денис, так вежливо, обходительно и дипломатично оскорблять целый час. Бедолага посол даже убежать никуда не мог.

— Ну это ж не боевые подвиги…

— Так кто на что учился! Кстати, Денис, а тебе учёбу же Уральская горнорудная оплатила? — Иван первым закинул удочку.

Денис кивнул. Просто рот занят был. Он, по-моему, впервые в жизни фаршированную щуку ел. Надеюсь я сам так комично не выгляжу. Сидит жует, а у самого взгляд внутрь, к ощущениям обалдевшего языка прислушивается…

— Я к чему спрашиваю, если ты от УГРК, то почему с Морозовой Дашкой не общаешься?

Денис крупно сглотнул протолкнув в желудок рыбу, запил вином и ответил:

— Ну так она же дочь самого… — он ткнул пальцем вверх, — вся в бриллиантах ходит. А я крестьянин. Бывший, но…

— Совет хочешь? Совершенно бесплатный, — Сокол вальяжно развалился в своём троне, прям аллегория винопития и обжорства. В одной руке вилка с куском мяса, в другой бокал вина. — Только от тебя сейчас зависит — будешь ты вечно на побегушках или сможешь чего сам достичь. Вот смотри на Коршуна, учись у него!

А потом совершенно без перерыва:

— Ладно, Багратион, давай колись! Зачем ты нас сюда притащил? Я знаю, что притащил ты, — он ладонью остановил взметнувшегося Витгенштейна, — но по его просьбе? Так? Да ещё чтоб непременно Илья был. Дениса-то случайно зацепило. Давай рассказывай!

— Щас прожую, — невнятно пробасил Серго. Потом хлебнул вина и выдал: — Господа, помогите родителей сломить! Сил уже никаких нет!

— Чего?

— Зачем?

Он помолчал.

— У вас теперь всё на мази, месяц-второй-третий и свадьбы одна за другой. А у меня упёрлись когтями. Говорят: нельзя, неровня она тебе! — Серго с горечью выплюнул слово: — Мезальянс!

— А ты кого выбрал?

— Княже, ну не трепи нервы! Знаешь же!

— Что я знаю, это вообще к делу не относится! Мне твоя твёрдая декларация намерений требуется. Чтоб знать и планировать, как и за кого мы будем бороться!

Я осторожно спросил:

— А прям так необходимо бороться?

— Ты моих родичей не знаешь, — вздохнул Багратион.

— Ну, ты с моей маман тоже не знаком.

— А вот и нет! — Серго неожиданно улыбнулся. — Представляешь, виделись однажды…

— Да ну! — подорвался Петро. — А что, ни разу не рассказывал?

— А что там рассказывать? Я ж до недавнего времени и не знал, что легендарная травница Евдокия Максимовна вовсе по фамилии — Коршунова, и вообще мать вот его, — он ткнул пальцем в меня, все с интересом уставились уже в мою сторону, — восемь лет назад это было. У Багратионов у всех трудно подростковый период проходит. Гормональная ломка, да еще во втором облике… Боли очень сильные, некоторые не выдерживают, с ума сходят. Отсюда и все эти легенды о кровожадности. Одну тварь не успеешь отследить, и потом на века кровавых легенд.

— А вы, простите?.. — не выдержал Денис. Серго хлопнул его по плечу и усмехнулся:

— Оборотни мы. Вся семья, кто волк, кто медведь, а прапрадедушка вообще горный барс.

— Был? — Дениса, по-моему, совершенно ничего не пугало. У него похоже уже способность удивляться заклинило. Сидит в загородном доме. В компании князей, меня не считая. Ест мясо, которое приготовил один из князей. А если этот князь ещё и волколак — а и ладно, с кем не бывает?

— Почему «был»? Вепхо Бадриевич жив-здоров, чтоб нам такими в его возрасте быть! Давайте выпьем за это!

И выпили.

Но с Петра так просто не слезешь, и не успел он проглотить свой бокал, как тут же:

— Ты давай рассказывай, что там дальше было?

— А что рассказывать? Привезли меня в Иркутск, дирижаблем прилетели, а там прям на поле взлётном в двуколке женщина сидит. Красивая такая, — он стрельнул в меня взглядом, — а я лежу наполовину волк, наполовину человек, ни туда, ни сюда…

— И что?

— Что, что? Сунула она мне в пасть деревяшку какую-то и влила зелье. Никто даже возразить дёрнуться не успел. Горечь несусветная! Ужас! Мрак просто! Я как вспомню, меня до сих пор блевать тянет, вы уж извините.

— Ну, нас рассказами о блевантине не напугать, — уверил его Иван, — и от твоего мяса не отвратить, даже не мечтай! Дальше что было?

— А что было? Выкинуло меня в волчий облик, стою, лапы подламываются, а она меня так чуть приобняла, как собаку какую, и говорит на ухо: «Ты запомни горечь эту! И если не сможешь перекинуться — вспоминай, поможет. Ну а если не поможет, приезжай, ещё напою!» Так меня в человека сразу как перевернёт! А она подошла, слюну с лица тряпкой влажной вытерла и говорит: «Хороший волчок! Мне нравится!» Меня с тех пор от этой фразы прям сразу в человека выносит. Деда сказал — психология! Наши ещё потом пару раз ей пациентов привозили, племянника Вахтанга и Этери, двоюродная сестрёнка, лиса она. Вот. А теперь я с Коршуном учусь вместе. Представляешь, мир маленький!

— Да-а, дела, — глубокомысленно протянул Иван. Потом помолчал и продолжил: — А может, на твою родню матушку Коршуна натравить? Я так думаю, они ещё с первого раза прониклись.

— Зачем сразу так-то? Давай сначала дипломатией попробуем, а?

— Да, Илюха, судя по рассказам Серго, маман у тебя — огонь!

— И внешность и внутреннее содержание! — горячо подтвердил Багратион.

— Ладно, идея спустить на них маму Коршуна не катит! Не звери же мы… Оставим это на крайний случай, — Сокол как всегда подвёл итог дискуссии. — А если ты думал, что я не заметил твою попытку свильнуть от моего прямого вопроса, так и знай — не получилось! Кто? Что? И какие планы на предстоящую кампанию?

Багратион обмакнул последний кусок шашлыка в соус, закинул в рот зелень, медленно пережевал и выдал ответ:

— Дарья Морозова, да вы и сами это знаете. Женился бы прям завтра. Только родня… У меня не матерных слов не осталось. Готов на всё, но в разумных пределах. Хотелось бы титул отстоять и возможности общения с родными не утратить… — Он помолчал. — Но это не главное! Дашка — моя! Ясно⁈

— Ты глазами на нас не сверкай! Мы её у тебя забирать не собираемся, тут бы самим с Гуриели разобраться, — Петя задумчиво подпёр щёку: — Слушай… раньше ведь проблема по-другому звучала? Что, дескать, у отца-Морозова дворянство личное, ненаследное, так? А теперь-то Дарья за «Красную Аиду» сама наследное получила. На сей раз в чём проблема?

Серго горестно заломил густые брови:

— А вот как посмеешь ты отцу сказать, что вместо Гуриели выбрал нетитулованную дворянку — так и наслушаешься всего, что я счастье имел… — он глухо зарычал. — Дворянства больше недостаточно. На мою голову, к планам на мою женитьбу подключились тётушки, промыли папе мозг. Теперь их и не всякая княжна или графиня устроят. Мы, говорят, тебе из грузинского древнего рода нашли невесту, и даже не смей нос воротить, проклянём и из рода вышвырнем!

Ох ты ж, ядрёна колупайка, какие страсти…

Баргатион эмоционально воздел руки к потолку:

— «Ради рода! Ради матери!» Что «ради матери»? Меньше внуков она любить будет или что⁈ И тётки эти! Они, видите ли, уже договариваться начали! Неудобно на попятную идти. А меня кто спросил⁈ Если та девочка из знатного рода меня даже не знает и согласна — какая ей разница, с кем в постель ложиться⁈

Витгенштейн посмотрел на Серго, на Ивана — и неожиданно выдал: