ВЖУХ!
Нет, все было при мне. Вот теперь, пожалуй, можно и отдохнуть. Я забрался под одеяло, закрыл глаза и начал прокручивать варианты оформления своей сокровищницы… Дориан откидывал почти все, а я с ним лениво спорил и потихоньку заснул…
Утром мне позвонил дед, который тоже уже успел посмотреть видеоролик, который гулял по сети. Сказал, чтобы я был поосторожнее на уроках и не тянул в рот всякую гадость. Он почему-то решил, что Лизуновы просто что-то не то съели. Кхм… Технически он был совершенно прав, примерно так оно и было.
Ну а еще обрадовал меня тем, что с Вороновой был полный порядок. Она уже и думать забыла о своем недавнем приступе, который мучал ее совсем недавно.
Завтрак проходил довольно шумно, как для последних дней, а это значило, что школа вновь превращалась сама в себя. Честно говоря, после той истории с Москвиным, атмосфера в школе была не очень и это порядком нервировало. Все время было такое ощущение, что должна случиться какая-нибудь гадость.
Однако вчерашнее происшествие с Лизуновыми чудесным образом изменило ситуацию. Все-таки «Китеж» такое место, где в любой момент могут произойти самые неожиданные вещи, и не обязательно что-то плохое. Мне было приятно, что я был причиной, по которой ребята вспомнили об этом.
Перед началом уроков со всеми классами преподаватели провели беседу по факту случившегося. Никто из них пока еще толком не мог сказать, что приключилось с Лизуновыми, поэтому в основном нажимали на технику безопасности. Особенно при работе с незнакомыми заклинаниями и эликсирами.
Меня прямо распирало посмотреть, как они там хранятся в медицинском блоке. Думаю, за все время существования школы, это был первой случай, когда больных удобнее всего было хранить в бочках. Я было спросил разрешения навестить братишек, но нам сказали, что в ближайшее время это исключено. Эх… Жалко конечно…
Вечером меня ждал «Артефакториум» и Островская, которая вновь усадила меня за отдельный стол, подальше от остальных ребят. Судя по всему, она все время намерена работать со мной по индивидуальной программе. Что же, так даже лучше… Я думал, что сегодня мы займемся каким-нибудь следующим по сложности артефактом, который будет идти после простейшего оберега, однако Виктория Артемовна меня удивила и начала совсем с другого:
— Ты еще не забыл про книгу, которую дала мне Полина? — шепотом спросила она.
Я сразу понял о какой книге она говорит, потому как была всегда одна, которую, по моей информации, передала ей Лазарева. Если другие и были, то я о них ничего не знал.
— Дневник Грача-Невидимки? — спросил я.
— Он самый, — ответила она и нахмурилась.
— Только не говорите, что вам не удалось его расшифровать…
— Пока нет, — с сожалением сказала она и как-то странно посмотрела на меня. — Однако я знаю, как это сделать. Не то, чтобы уверена на сто процентов, но шанс очень велик.
Я немного помолчал, ожидая какого-нибудь интересного продолжения, и не ошибся.
— Половина этого дневника зашифрована мертвым языком, который давным-давно уже не используется и книг, расшифровывающих его, практически не осталось, а мне одна из них ой как нужна, — сказала она. — Да и раньше он был не в особом почете. Слишком мудреный. У него один алфавит на сорок семь букв. Если автор дневника — Грач-Невидимка, то понятия не имею, зачем ему в голову пришла мысль писать именно на нем…
— А что не так с этим языком?
— Этот язык давным-давно запрещен. Немногие даже знают о том, что он вообще существует. Считается, что он послужил одной из причин, по которой у нас появились Искажения, — сказала она и пожала плечами. — Именно он является языком Темного Бога, который когда-то проклял наш мир.
— А-а… Тогда понятно… — кивнул я. — Вы тоже так думаете?
— Скажу тебе так, Максим, — вздохнула Островская. — Во все это можно верить, а можно не верить, каждый сам для себя принимает решение. Я могу говорить лишь об одном — за прошедшие столетия никто не придумал происхождению Искажений другого объяснения. Те версии, которые время от времени появляются и обсуждаются в магическом мире, ничем не лучше Темного Бога с его проклятиями. Демоны, некроманты и всякие не пойми кто… Так что, по сути, других вариантов нет. А что думаешь ты?
— Особо ничего. Я об этом как-то не думаю, — совершенно честно признался я. — Насколько я понял, пока все равно не понятно как сделать так, чтобы они исчезли насовсем.
— Не понятно, — усмехнулась она. — Это ты верно подметил.
— Тогда какая разница, как они появились? — спросил я. — Вот когда найдут способ добраться до Темного Бога и побеседовать с ним на эту тему, тогда и думать нужно, а пока… Только время терять.
— Интересная точка зрения, — одобрительно кивнула наставница. — Первый раз с такой сталкиваюсь.
— Так что там с нужной вам книгой, Виктория Артемовна? — напомнил я ей про тему, которая была мне гораздо интереснее.
— Да, извини… Что-то мы далеко ушли… — она опять посмотрела по сторонам и вновь перешла на шепот. — Если у меня будет эта книга, то думаю, мне не составит труда поставить точку в работе над дневником Грача-Невидимки.
— Я так понимаю, в том, чтобы достать ее, есть какая-то проблема? — спросил я. Иначе с чего бы ей говорить со мной об этом шепотом?
— Ага, и очень большая проблема, Максим. Один из экземпляров находится в нашем школьном архиве, вот только взять его просто так нельзя.
— Нужно получить какое-то особое разрешение? — предположил я. — Тогда какая проблема, вы же преподаватель?
— Нет, дело не в разрешении. В нашем школьном архиве есть секретный отдел, доступ в который имеет немного людей, — она развела руками. — Я, например, такой чести еще не удостоилась, и думаю, пока не достигну ранга магистра, мне это счастье не светит.
Так… Кое-что я начинаю понимать… Какое сложное дело с этим дневником…
— Выходит так, чтобы получить шанс расшифровать записи Грача-Невидимки, мне во чтобы-то ни стало нужно заполучить эту книгу, и для этого нужно попасть в секретную часть архива?
— Примерно так. Однако, я бы посоветовала тебе этого не делать и на время забыть об этом дневнике, — посоветовала Островская. — Может быть, когда-нибудь в будущем у тебя появится другая возможность расшифровать его.
— «Когда-нибудь в будущем» — это даже звучит не очень… — пробормотал я. — Не факт, что это вообще произойдет…
— Я понимаю тебя, — улыбнулась наставница. — Сама понимаю, как тебе хочется разгадать эту загадку. Да и мне было бы интересно почитать, честно говоря. Но это слишком рискованно и туда просто так не попасть. Не хочется остаться в твоей памяти преподавателем, по вине которого тебя выгнали из «Китежа».
— Тогда зачем вы мне про нее сказали? — спросил я. — Уж лучше бы я думал, что это вообще невозможно.
— Правда так считаешь? — спросила она и не дождавшись ответа продолжила сама. — На это есть несколько причин. Во-первых, не сказать — это было бы не совсем честно с моей стороны. Я считаю, что ты должен знать правду и сам принимать решение. Ты ведь знал, что ритуальное зачарование опасное дело, но все равно решил попробовать, верно? Вот и сейчас я не хочу врать и говорю тебе как есть, почему я должна что-то скрывать? Во-вторых, мой личный авторитет.
— В каком смысле? — не совсем понял я.
— Сказать тебе, что я не могу ничего сделать с твоим дневником — это значит расписаться в собственной некомпетентности, а значит подорвать твою веру в меня как в мага, — ответила Островская. — Как бы ты мне стал доверять в дальнейшем, когда мы с тобой перейдем к очень сложным и опасным ритуальным зачарованиям? Я не могу допустить каких-то сомнений на свой счет.
— Понятно… — вздохнул я.
Хорошенькое дело… Пахнет все это и правда не очень… Подобная выходка мне может дорого обойтись, иначе не стала бы Островская предупреждать об опасности…
— Ладно, я понял, попасть в секретный отдел нельзя. Ну а посмотреть хотя бы на эту дверь можно, или за это тоже положен расстрел на месте? — спросил я.