— Ты чего не ешь, Макс? Яичница с беконом же, твое любимое, — спросил он и усмехнулся. — Или ты объявил голодовку?

— Сегодня ты вместо меня продуктовые запасы «Китежа» уничтожаешь, — сказал я ему, отодвинул тарелку и хлебнул немного кофе с молоком, которым надеялся сбросить с себя остатки сна. — Ты сразу весь противень брал бы, чего туда-сюда бегать?

— Да, что-то сегодня на меня нашло, — кивнул Лешка. — Сам удивляюсь. Ты же видел, у меня последние две недели вообще аппетита не было. Я уже думал, что заразу подхватил какую-нибудь. Ну знаешь, инфекция и все-такое. Даже думал в медицинский блок идти сдаваться целителям, но нет, отпустило.

— Я даже знаю, почему у тебя аппетита не было, — сказал я.

Нарышкин успел проглотить еще несколько кусков яичницы, прежде чем замер и удивленно посмотрел на меня.

— В каком смысле? Ты сейчас о чем?

— О твоей инфекции, разумеется, о чем еще? Я даже название ее знаю — Анастасия Дашкова, — я сделал несколько глотков, допил свой кофе и встал со стула. — Тебе кофе принести или лучше еще яичницы?

Нарышкин нахмурился, посмотрел на тарелку и отодвинул ее от себя.

— Пожалуй хватит на сегодня. Давай тащи кофе и рассказывай, что ты имеешь в виду.

Я специально задержался на пару минут дольше, прежде чем вернулся обратно. Хотел дать своему другу немного времени поразмыслить над моими словами. Парень он не глупый, может быть, и задумается, откуда у него аппетит появился и что это не случайность.

К тому моменту как я вернулся, Лешка уже сидел с мрачным видом. От хорошего настроения не осталось и следа. Это хороший знак. Значит кое-какие вопросы у него появились.

— Говори, — коротко бросил он, едва я сел за стол.

— Только пообещай, что после моего рассказа меня на дуэль не вызовешь, а то ты в последнее время прямо припадочный стал. Только слышишь фамилию Дашкова, как скулы ходуном ходить начинают.

После моих слов взгляд Нарышкина еще больше потяжелел, и я решил, что на этом достаточно. Он вполне готов меня выслушать и испытывать его терпение дальше будет лишним.

— Дружище, ты как себя чувствовал в последнее время? — повел я разговор. — Ну так, вообще… Общее состояние.

— Да не сказать, чтобы прямо здорово, я же тебе сказал, — ответил он. — Ты давай, не тяни резину, говори, что сказать хочешь.

— Ты только не злись и не подумай, что я как-то со зла, но… В общем, Дашкова наслала на тебя проклятье.

— Макс… Ты, конечно, мой друг и все-такое, но… — с легкой хрипотцой в голосе сказал он.

— Погоди, не рычи, — я выставил руку вперед, а затем наклонился над столом и сказал. — Это не обычное проклятье, чтобы тебе навредить. Просто она решила тебя приворожить, вот и все. Прошло бы еще немного времени, и ты бы вовсе перестал замечать дискомфорта, а вот избавиться от него было бы уже сложно.

Нарышкин сжал челюсти, а взгляд стал холодным и колючим. Но это он уже не на меня злился, это ему в голову правильные мысли начали приходить.

— Как ты об этом узнал? — с металлом в голосе спросил он.

— Сам подумай, — пожал плечами. — С того момента как вы помирились, ты таскаешься за ней как собачонка. С чего вдруг, спрашивается? Я тебя даже узнавать перестал. Так что странный вопрос… Что тут думать? Дураку ясно, что здесь дело не чисто. Вот я вчера и решил ночью проверить. Ритуал специальный провел…

Лешка открыл было рот, чтобы что-то спросить, но я его опередил и добавил:

— Только не спрашивай как и что, все равно ведь не расскажу. Насылать и снимать проклятья я умею, ты же сам знаешь… Все остальное спиши на мои странности… Надеюсь, ты не думаешь, что я вру? Сам знаешь, мне вообще фиолетово с кем ты там встречаешься, с Настей или Ульяной какой-нибудь…

Он помолчал еще немного, затем допил свой кофе и мрачно усмехнулся:

— Вот сучка хитрая, а… Я-то думаю, что она у меня все время из головы не выходит, зараза такая… — он посмотрел на меня, а затем тяжело вздохнул. — Уже хотел в это воскресенье с отцом разговаривать, чтобы он рассмотрел вопрос нашей помолвки, прикинь?

Я не стал ничего отвечать, зачем? Сказать Лешке, что я его еще и избавил от ссоры с отцом? Вряд ли Николай Федорович одобрил бы его выбор… Когда он Лешке советовал к кому-нибудь из девчонок присмотреться, там фамилии поизвестнее звучали… Совсем из другой весовой категории, можно сказать.

— Гадина! — вдруг осерчал княжич и треснул кулаком по столу, отчего вся посуда на нем со звоном подпрыгнула.

— Блин, Леха! Ну ты осторожнее со своим княжьим гневом! — попросил я его, вытирая бумажной салфеткой кофе, который расплескался из моей чашки. — Мебель зачем ломать?

Я посмотрел на первокурсников, которые как мыши шмыгнули из столовой, оставив нас вдвоем. Мобильник вроде не залит, все нормально. Теперь я могу идти на занятия, с Дашковой пусть сам разбирается.

— Ладно, я пошел, — сказал я, поднимаясь со стула. — После занятий созвонимся.

Он посмотрел на меня таким взглядом, как будто впервые увидел и растерянно кивнул:

— Ага, созвонимся… Спасибо, Макс…

— Не за что. С тебя шоколадный торт за услуги, — сказал я и подмигнул. — Будет чем вечером с дедом и Софьей чай попить.

— Договорились…

После разговора с Лешкой мне и самому стало как-то легче. Было ощущение того, что я сделал хорошее дело. Ночью у меня было проскочила мысль, чтобы самому поговорить с Дашковой насчет всей этой ситуации, но потом подумал — какого черта? Она ведь не мне навредила, а Нарышкину, вот пусть он сам и решает, как с ней правильно поступать.

По правде говоря, мне кажется, что она не очень понимала, что делала, когда задумалась приворожить княжича. Все-таки она далека от проклятий и понимания, как они работают. Вряд ли отдавала себе отчет в том, что может своим приворотом серьезно навредить Лешке.

Но это ее не оправдывает. Незнание законов не освобождает от ответственности. Дориан правильно говорит, магия иногда бывает смертельно опасна, и перед тем, как что-то делать, лучше разобраться, как это работает. Так что пусть теперь пеняет на себя.

Завтрак затянулся чуть дольше, чем мне того хотелось бы, поэтому пришлось поторапливаться, чтобы не опоздать на занятия. Чертков ждать не любит. Еще решит мне устроить усиленную программу, а сегодня я к этому не готов.

Захватив в комнате все что нужно, я мчался в нашу учебную комнату как ветер и примчался без опозданий. Если мобильник не врет, то даже раньше на пять минут. Однако Александр Григорьевич к этому времени уже поджидал меня около входной двери вниз и, как всегда, встретил мрачным взглядом.

— Долго дрыхнешь, Темников. Я уже начал надеяться, что ты опоздаешь и можно будет тебя наказать, — по-моему он улыбнулся.

Во всяком случае, очень похоже и это было крайне необычно. Улыбающийся Чертков, это нечто из области фантастики. Да и вообще, он как-то свежее выглядит, не таким уставшим как обычно… Даже морщин на лице стало немного меньше, по-моему, или мне просто кажется? Нет, с ним определенно произошли какие-то перемены.

Я быстро окинул его взглядом и вдруг заметил, что у него новая трость! Раньше была совсем другая, старая и вся исцарапанная. Как по мне, она давно уже отслужила свое и просилась на свалку. Эта же была гладкой, темно-серого цвета, с набалдашником в виде черепа, в глазницах которого сверкала парочка первоклассных зеленых магических кристаллов. Явно они здесь не для красоты. Похоже, это не просто трость, а артефакт. Причем довольно мощный.

— Что смотришь? — спросил старик и постучал тростью об каменный пол. — Нравится?

— С виду вроде бы ничего, — сказал я. — Что она умеет делать?

— Все тебе расскажи, — усмехнулся он. — Подарок Романова за помощь с Иваном Нарышкиным. Надо же, расщедрился… Я и сам не ожидал… Хорошая вещица.

Подарок от Императора? Похоже мой разговор с Голицыным прошел не зря, и он передал Александру Николаевичу мою просьбу насчет подарка для Черткова. Глядя на старика, который вел себя как ребенок, мне даже стало его немного жаль. Интересно, как давно ему никто не делал подарков?