Ларина кивнула, приняв к сведению.

Других вопросов не последовало.

То, что между девушками зародилось напряжение, я понял сразу. И если Карина вела себя доброжелательно, формально поддерживая светскую беседу в обеденном зале, то Варя предпочла холодную отстранённость. Обстановку немного разрядил Вжух, который с важным видом уселся по правую руку от меня, переделал лапы в покрытые шерстью руки и начал деловито поглощать стейк, орудуя ножом и вилкой. Понятия не имею, где он этому научился, но со столовыми приборами питомец справлялся недурно.

После обеда Карина пригласила меня в библиотеку, где состоялся весьма интересный разговор.

— Рост, что ты знаешь о каббалистике? — Ларина поставила на журнальный столик резную шкатулку с неизвестным гербом на крышке. Подозреваю, что эта вещь принадлежала её Роду.

— Читал школьные учебники.

По правде говоря, Знаки не интересовали меня от слова «совсем». Наука довольно специфическая, не имеющая выраженной связи с боевыми искусствами. Всем известно о существовании одарённых, которые научились наделять Знаки силой. Откуда взялись Знаки? Известно откуда — с табличек, оставленных Предтечами. Если объединять эти закорючки особым образом, в строгих последовательностях, получаются каббалистические цепочки. Именно формирование цепочек считается наивысшим искусством, которое способен постичь каббалист. При этом Знаки объединятся посредством линий, длина, ширина и форма которых регламентируется наукой геометрикой.

— Хорошо, — девушка открыла шкатулку, и я увидел перед собой фиолетовый кристалл, испещрённый сложной орнаментальной вязью. — Знаки позволяют связать волю одарённого, его энергетические каналы и артефакторные вставки с предметом, который модифицируется. Есть универсальные схемы, они работают до четвёртой ступени посвящения включительно. Начиная с пятой ступени, изменения носят индивидуальный характер.

— Знаю, — кивнул я. — Поэтому ты здесь.

— Да. И сейчас мне нужен рисунок твоих каналов. Не психопрофиль, который содержится в базе Тайной Сети, а конфигурация силовых узлов.

— Что нужно сделать?

— Пусти ки по своим каналам и положи руку на кристалл.

Пожав плечами, я выполнил распоряжение своего каббалиста.

Сначала ничего не происходило, потом кристалл нагрелся, а орнамент засиял золотом, словно внутри артефакта вспыхнуло солнце.

— Горячо.

— Надо потерпеть.

В руках у девушки оказалась деревянная дощечка, на которой сами собой начали вычерчиваться сложные узоры, тоже золотые. Пальцы нещадно жгло, но я заворожённо следил за тем, как дощечка в точности дублирует на плоскости пространственное расположение моих узлов с учётом астральных оболочек.

— Достаточно.

Я убрал руку.

Узоры на дощечке перестали светиться, оставив после себя чёрные линии с точками. Запахло жжёной древесиной.

— Что теперь? — задал я сакраментальный вопрос. — Ты сделаешь для меня супероружие?

Девушка рассмеялась.

— Рост, у меня есть перечень модификаций, разрешённых на твоей ступени посвящения. Я могу их внести и настроить таким образом, чтобы они работали лучше типовых.

— Хм, — я задумался. — Приведи пример.

— Пример? — глаза Карины задорно блеснули. — Возврат пистолета к тебе в ладонь, радиус три метра. Или укол в случае, когда в магазине осталось два патрона. Есть и другие «плюшки».

— А полный список дашь?

— Завтра утром.

Утром, как и было обещано, я получил от Карины перечень разрешённых Супремой модификаций для карателей четвёртой ступени. Быстро его изучив, пришёл к выводу, что ничего полезного не добавилось. Ну, такого, что могло бы меня впечатлить. Разве что самозатачивающиеся лезвия. И усиление ударов, если владелец оружия относится к числу пирокинетиков или криосов. Иными словами, я получал то, что уже имелось в отцовском мече. С другой стороны… меч не всегда под рукой. А схожие свойства для табельного оружия явно не будут лишними.

Что касается «аллигатора», то пистолет ничем не выделялся и вообще не подлежал модификации до перехода стрелка на пятую ступень. Видимо, сам факт использования огнестрела новичком считался выдающимся достижением. И это можно понять. В мире, где подавляющее большинство людей сражается с помощью холодняка, такая игрушка делает тебя чуть ли не богом. Даже против стихийников, которые здесь именуются пиро- или криокинетиками, вооружённый пистолетом боец может выстоять. Не просто выстоять, а победить. Если вдуматься, при должной натренированности пулю можно выпустить быстрее, чем огненный сгусток. Я, правда, не совсем понимаю, как стрелок совладает с метой или прыгуном, но есть подозрение, что для этого имеются спецсредства. Амулеты какие-нибудь или вставки, вживляемые в организм. Да-да, некоторые инквизиторы практиковали и такое.

Одобрив переделку сакса и тычкового ножа, я отправился в консисторию для получения артефактов. Мне полагались кое-какие штатные устройства, и я намеревался их забрать. Вжуха накормил ещё в усадьбе, так что не пришлось тратить время на японский ресторан. Шеф успел выучить не только мои предпочтения, но и вкусы питомца.

— Не забудь про суд, — напутствовал меня Бенедиктов, запихивая своих неугомонных детей в машину. — Сегодня в двенадцать. И лучше не опаздывай.

— Само собой, — ухмыльнулся я.

Мы подготовили иск к «Транскапиталу», чтобы добиться возврата отцовских денег. Там были тонкости, основанные на внутренних заморочках Ганзы, но они вступали в явное противоречие с российским законодательством. Сергей Васильевич планировал доказать, что смерть главных наследников Рода Володкевичей, аннулирует завещание отца и обязывает Ганзу перевести все замороженные средства на мой счёт. Упор делался на простой и логичный факт: деньги не могут бесконечно принадлежать мертвецу. При этом Бенедиктов имел План Б. Если сегодня мы потерпим поражение, он вкатает новый иск о неправомочности использования банком отцовских сбережений. Дело в том, что заморозка не распространяется на прокручивание бабла «Транскапиталом» (кто бы сомневался), и Ганза продолжает извлекать выгоду даже после смерти своего клиента. А такие фокусы запрещены рядом международных финансовых соглашений. По мнению стряпчего, банку проще выплатить судебные издержки и передать нам имеющиеся накопления, чем лишиться выгодны от прокрутки папочкиных миллиардов. Что ж, время покажет.

В консисторию я полетел на «Соколе».

Спецснаряжение выдавалось в артефакторном отделе, который размещался в том же крыле, что и арсенал с тиром. Заведовал полезными прибамбасами брат Мефодий — добродушный мужик в тёмно-пурпурной сутане.

— Так, Ростислав Володкевич… — брат Мефодий сверился с базой данных в своём компьютере. — Кое-что поступило, одна позиция не закрыта.

— Что это значит? — я нахмурился.

— Артефакты, молодой человек, делаются под заказ, — глубокомысленно изрёк хранитель. — Мы не используем вещи, добытые в колониях и не прошедшие апробацию. Всё снаряжение изготавливается нашими артефакторами по установленным стандартам. С учётом навыков и способностей инквизитора.

Об этом я слышал.

Инквизиция — чётко отлаженная система, в которой все винтики регламентированы и стоят на своих местах. Оружие утверждённого образца, рясы шьются, армируются и расписываются Знаками на собственной фабрике, амулеты с браслетами и вставками конструируются мастерами в секретных лабораториях. И никакой отсебятины. Сакс — он и в Африке сакс.

Что касается наращивания мощности оружия в зависимости от цвета рясы, то и здесь всё понятно. Семинаристы развиваются постепенно, осваивают всё новые и новые техники боя, учатся владению клинками в базовых сборках, потом переключаются на пистолеты и другой огнестрел… Всему своё время, как сказал бы отец Бронислав. Я — это исключение из правил. Обычный каратель тратит годы и десятилетия, чтобы подняться до уровня, приближенного к отцам в антраците и чёрном янтаре. Поступательное восхождение, а не резкие рывки. Если нарушить этот принцип, можно навредить себе и окружающим, сорвать хорошо спланированную операцию или погибнуть в стычке с сильным отступником, среди которых частенько встречаются одарённые.