И тут вспоминаю, что сказала мне Лена в нашем телефонном разговоре, который состоялся недели две назад.

— То, что она неофициально у нас работает, меня тоже не устраивает. И кстати, какого хрена ты вообще на это пошёл без моего разрешения?

В принципе, я не особо, конечно, парился по этому поводу. Были случаи подобного рода. Именно поэтому я не особо обратил внимание на слова Ленки. Решил, что по приезде уточню у Степана, с какого перепуга он пошёл на это и даже меня не предупредил.

Но в свете последних событий эта причина являлась достаточно веской, чтобы без палева уволить девчонку.

— Раньше это не было проблемой, — хмурится мой управляющий, тыкая меня носом в известный нам обоим очевидный факт.

Я не успеваю даже слово в ответ сказать, как он продолжает.

— Гром, можешь за это не переживать, — Ржавый скрещивает руки на груди, с вызовом смотря на меня. — Её уже через три дня можно будет устраивать официально, что я и собирался сделать, — и на мой вопросительный взгляд тут же разъясняет эти непонятки с трудоустройством. — Она просто на бирже стояла, поэтому, чтобы не потерять пособие, ей нельзя было нигде официально работать. А через три дня она оттуда уходит, так что, сам видишь, этот вопрос снимается сам собой.

Выматериться хочется вслух, но я, сцепив зубы, лишь киваю.

Всё-таки придётся давить на её возраст.

— Через три дня она тоже резко наберёт пару годков, м? — упираю руки в бёдра, давая понять, что не собираюсь отступать.

— Да что ты так зациклился на её возрасте? — вспыхивает моментально Степан. — У нас вроде как не было правила о том, что берём только стариков.

— Негласное, но оно было всегда, — продолжаю упорствовать. И сказанное мной действительно правда. Уж как-то так повелось, что молодняк не принимал. В основном у меня работали те, кому было как минимум двадцать четыре, двадцать пять.

Хотя с чего я тут распинаюсь перед ним, мне не совсем понятно. Как владелец этого заведения могу просто скомандовать, не слушая каких-либо возражений с его стороны.

Единственное, что сдерживает — то, как он отстаивает новенькую. Прекрасно вижу, что он будет до победного бороться за неё. А так как я тоже вроде как собираюсь настоять на своём, то ситуация вырисовывается хреновая. И хоть мы с Ржавым и не близкие друзья, но портить с ним отношения из-за девчонки не хотелось бы.

Стёпка один из немногих, кто так же, как и я, вложил в это заведение не просто какие-то свои физические силы, но и душу. Зная, как дорога ему работа здесь не только в плане финансов, последний год я вообще спокойно оставлял на него все дела, уезжая в командировки из города на довольно приличный срок.

— Гром, я всё-таки настаиваю, чтобы она осталась, — говорит Степан, лишь подтверждая мои подозрения, что избавиться от неё, не поссорившись со своим управляющим, будет довольно проблематично. — Всю ответственность за неё я беру на себя. Если Юля накосячит где-то серьёзно, то можешь нас с ней вместе увольнять.

А вот это серьёзная заява от него. За все пять лет, что он у меня работает, такого не было ни разу, чтобы он вот так поручался за кого-то.

Злюсь. Сильно.

На него, на эту девчонку, которая выступит катализатором того, что я вот-вот разосрусь со своим управляющим. Но больше всего, конечно, на себя. На свои чувства, которые я не могу удержать под контролем.

— Стёпа, а тебе не кажется, что это попахивает шантажом? — цежу сквозь зубы угрожающе.

Я реально на грани. Бомбит настолько, что сам себя начинаю бояться. Кажется, ещё минута-другая и я нахрен уволю их обоих.

За эти пять лет Ржавый тоже успел меня достаточно хорошо узнать. Он понимает, что для меня почему-то важно уволить её. Слава богу, он не до конца понимает причину такой непреклонности с моей стороны, но ему хватает моего взгляда, чтобы сообразить, какие слова я произнесу дальше.

И тогда он меняет тактику.

Воинственно скрещенные руки падают вдоль его тела. Гонор и упрямство уходят из глаз, а лицо расслабляется.

— Гром, девчонке реально нужна эта работа, — спокойно начинает говорить он, делая шаг вперёд и вставая ко мне практически вплотную. Смотрит прямо в глаза, всем своим видом давая понять, что не напирает, а типа открывает вселенскую тайну, которую никому нельзя говорить. — Она живёт одна с младшим братом, который, как я понял, ещё совсем сопливый пацан. Им никто не помогает из родни, поэтому ей приходится обеспечивать не только себя, но и его. Она крутится как белка в колесе, пытаясь обеспечить себе и пацану нормальную жизнь. Сам знаешь, зарплата у нас очень даже хорошая. А уж если прибавить к ней чаевые, то она и троих обеспечит, если не особо будет шиковать.

С каждым произнесённым им словом градус злости во мне начинает понижаться. Что-то царапает внутри, реагируя и отзываясь на эту вновь открывшуюся информацию.

И словно окончательно меня «добивая», Степан вкидывает очередную инфу.

— Как я понял, пацану позарез профессиональный психолог нужен. Думаю, сам догадываешься, сколько стоят услуги нормального спеца. Так что… — он отступает. — Если хочешь, увольняй. Но имей в виду, тебе придётся самому это Юле сказать. У меня просто язык не повернётся ей это сообщить.

Сука! Да что же всё так… сложно-то!

— Пройдёт тест, останется, — чуть ли не с отвращением к самому себе выцеживаю я. — Мне нежные фиалки, которые не могут справиться с давлением или с искушением, нахрен не нужны.

— Хорошо, — облегчённо выдыхает Степан. — Но я уверен, она справится.

— Посмотрим. Короче, у тебя три минуты. Предупреди всех, чтобы ослепли и оглохли на полчаса. Узнаю, что кто-то её предупредил, будет уволен сразу же. И донеси до всех, что в нормальное место я им потом не дам устроиться. Кто-то из моих знакомых есть в зале?

— Только Гвоздь со своими парнями. Но они в випке.

— Проследишь, чтобы эти полчаса они оттуда не высовывались.

— Хорошо.

Я поворачиваю голову в сторону двери, за которой скрылась девчонка.

Если бы взгляд мог воспламенять, эта деревянная дверь полыхала бы уже.

Выдвигаюсь в нужную сторону, очень надеясь на то, что Ржавый ошибается. И она либо сломается под моим напором, либо просто не устоит перед соблазном больших денег.

Все планы летят в тартарары, как только эта девчонка вылетает как чёрт из табакерки и врезается в меня со всей дури.

Не удивлюсь, если она отбила себе всё, что можно, когда наши тела столкнулись.

Просто на каком-то автомате хватаю девчонку, не давая ей упасть на пол, и плотно прижимаю к себе. И только после этого соображаю, что, по сути, сам усугубил всё в тысячу раз.

Нежное девичье тело ощущается в моих объятиях настолько кайфово, что крышу рвёт. От неё пахнет какими-то цветами. Никогда особо не разбирался в них, поэтому даже определить не могу, какими именно. Но запах просто нереальный. Прошибает острой стрелой вожделения и заставляет член начать стремительно наливаться кровью и пульсировать.

Девчонка замирает в моих руках и почему-то просто стоит, уткнувшись взглядом мне в грудь. Она вся такая маленькая и аккуратная, что пробуждает во мне давно позабытые чувства. И это отнюдь не похоть.

Защитить. Заботиться. Оберегать.

Именно эти эмоции я испытываю, пока смотрю на белую, как снег, макушку.

Дыхание сбивается, когда вижу, как её голова начинает медленно приближаться к моему торсу. Словно собирается уткнуться лицом мне в грудь.

Правда, девчонка тут же дёргается и пытается отклониться.

Каждая клетка моего тела яростно протестует против этого. Настолько яростно, что я даже перестаю контролировать его. Руки на её талии сжимаются крепче и довольно агрессивно прижимают девчонку ко мне.

Охреневая от самого себя, от той дичи, что я творю, практически не слышу её извинений.

Девчонка начинает поднимать голову. Кажется, я даже дышать перестал. С жадностью и с каким-то странным предвкушением жду, когда она посмотрит мне в глаза.