— Ну-у, насколько я вижу, — пыхтит Вика себе под нос, продолжая бороться со шнурками. — Он глаз с тебя не сводит, когда находится в зале. Но… пф-ф… говорю… щас убедится, что ты справляешься, и перестанет так пристально следить за тобой.

Заканчивая с обувью, она распрямляется и встаёт со стула.

— Ладно, Юль, я побежала. Меня там Валерка ждёт, — и она убегает, оставляя меня в одиночестве. Чему я безумно рада.

Значит, я всё-таки не схожу с ума. И мне не кажется, что Громов за мной следит.

Я успокоилась немного и после уже не так дёргалась, чувствуя на спине тяжелый взгляд мужчины, который, казалось, прожигал меня насквозь.

Особенно жгучим этот взгляд становился, как мне казалось, когда я разговаривала с противоположным полом. Было ощущение, что ещё минута, и моя спина вспыхнет, настолько горячим ощущался тёмно-зелёный взор Дениса Алексеевича.

Вот и сейчас, разговаривая с Мишей, чувствую, что нахожусь под пристальным и суровым взглядом Грома.

Ухожу в сторону барной стойки, где замираю, быстро сканируя взглядом зал.

Народу мало, и никто из посетителей не машет рукой, чтобы подозвать меня, поэтому я немного расслабляюсь, продолжая уже более спокойно обозревать помещение.

Когда взгляд натыкается на владельца бара, замечаю, что мужчина поглощён изучением каких-то бумаг, разложенных на столе.

— Сегодня что-то уж совсем спокойно. Даже непривычно как-то, — раздаётся позади меня весёлый голос бармена.

Я разворачиваюсь.

Вадим, натирая пустой бокал, широко улыбается мне.

— И не говори, — соглашаюсь с ним.

Мы начинаем разговаривать. Ну, как мы? В основном, конечно, болтает Вадим. Я лишь киваю, периодически угукаю и улыбаюсь.

— Как, кстати, твой брательник? Ведёт себя хорошо в школе? Не дерётся больше?

Улыбка сползает с лица. Хмурюсь.

И хмурюсь не потому, что проблемы с Женькой. Как раз с ним-то сейчас проблем нет. Никаких драк в школе. Худо-бедно учится, и даже четвёрки в электронном дневнике нет-нет, но мелькают.

Недовольна я только одним. Тем, что на работе абсолютно все в курсе моих проблем с братом, что вызывает у меня дикое раздражение и где-то даже какую-то непонятную и смутную тревогу.

Неясно вообще, кто тут растрепал про мои жизненные обстоятельства, но факт остаётся фактом — каждый работник знает, что я живу с братом, который находится под моей опекой. Также знают, что у Жени проблемы в школе, даже с чем именно они связаны.

Меня до сих пор беспокоит вопрос о том, кто рассказал все эти нюансы.

Машка не говорила. Это сто процентов. Она сама была удивлена, когда услышала, как меня обсуждали Вика и Леонид. Даже наехала на меня, позвонив по телефону:

— Ты нахрена всем разболтала?

Когда мы с ней всё-таки выяснили, что информация пошла не от меня, то напряглись обе.

— Ржавый точно рассказать не мог, — хмуро заверила меня подруга. — Он, конечно, всё знает, но, поверь, языком трепать как баба не будет. Единственный, кому он мог сказать, это Гром, — слышу в трубке сдавленное чертыханье. — В то, что это он рассказал… я верю ещё меньше. Ладно, попробую выяснить, кто у нас такой знаток всех нюансов твоей жизни, который при этом совершенно не умеет держать язык за зубами.

Прошло уже почти две недели, а мы так и не выяснили, кто распространил эти слухи про меня.

— Всё норм, не дерётся, — довольно скупо отвечаю на вопрос Вадима сухим тоном, давая понять, что подробностей больше не будет.

Парень просто кивает, тем самым показывая, что понял мой посыл, после чего довольно резко меняет тему, которая, в принципе, тоже не вызывает у меня восторга:

— Слушай, Юль, завтра в Маяке какой-то крутой блокбастер начинают показывать. Может, сходим?

Мысленно стону.

Вадим уже в который раз приглашает меня на свидание, но…

Как парень он меня совсем не привлекает.

Внезапно промелькивает мысль о том, что с тех пор, как я познакомилась с Громовым, мне почему-то вообще перестал кто-то нравиться из противоположного пола.

Ужаснувшись от того, что это может означать, я даже встряхиваю головой, словно это позволит безвозвратно выкинуть эту дикую мысль из моей головы.

— Вадим, не получится, к сожалению, — торопливо начинаю говорить я с извиняющейся улыбкой. — Буду отсыпаться до обеда, а вечером пойдём с братом в кафешку. Давно ему обещала.

— Тогда как-нибудь в следующий раз? — парень лучезарно улыбается, хотя видно, что расстроен.

— Ну да… как-нибудь…

Интересно, сколько ещё раз я должна ему отказать, чтобы он понял, что со мной ему ничего не светит, и чтобы уже отстал от меня?

Наверное, всё-таки пора ему прямо сказать, чтобы перестал уже на что-то надеяться и приглашать меня куда-либо.

Вот только не успеваю.

Позади меня раздаётся голос Громова. И он настолько ледяной, что пробегает прям мороз по коже.

— Что-то я не помню, чтобы в ваших должностных инструкциях был пункт о том, что вы можете на рабочем месте крутить шуры-муры.

Вадим бледнеет, что-то лепеча себе под нос, смывается в противоположный конец барной стойки.

Вспыхнув лицом, я поворачиваюсь к боссу.

Он, сверля меня недовольным взглядом, стоит настолько близко, что я невольно делаю шаг назад.

— Мы ничего такого… — мои оправдания даже не слушают.

— Ещё раз что-то подобное увижу, — Громов сощуривается. — Буду вводить штрафные санкции. Это и посетителей касается, — я понимаю сходу, что он намекает на Мишу, на то, как мы с ним весело и непринуждённо болтали.

Громов спокойно разворачивается и уходит, оставляя меня красную как рак и возмущенную до предела.

Какого чёрта?!

Я просто болтала с барменом! Так же, как и другие девчонки, работающие здесь. Да и с клиентами девочки могли довольно мило беседовать, улыбаясь и смеясь.

Какого чёрта он именно ко мне придрался?!

Больше думать об этой ситуации и злиться про себя на Громова у меня не получилось. Повалил народ, и стало не до этого.

Сегодня у меня была ночная смена, но, как показали дальнейшие события, спокойно поработать до утра мне было не суждено.

И именно с этой ночи моя вроде как налаженная и спокойная жизнь в очередной раз сделает крутой кульбит.

И она настолько кардинально изменится, что иногда даже будет казаться, что мне всё это просто снится.

Телефон завибрировал в кармане, когда я возвращалась из кухни в зал.

Всё внутри напрягается. Звонить мне в такое время, а шёл уже двенадцатый час ночи, никто не должен был.

Если только брат. А если это звонил именно он, то однозначно что-то случилось.

Трясущимися руками вытаскиваю сотовый, и дыхание обрывается.

На дисплее горит «Брат».

— Да, Жень? Что случилось? Ты в порядке? — вопросы сыплются из меня как из рога изобилия.

— Юль, тут люди пришли и требуют открыть, — почему-то шепчет брат.

— Какие люди? — хриплю я, чувствуя, как у меня резко слабеют не только ноги, но и всё тело. Приходится даже прислониться спиной к стене, чтобы удержать равновесие и не рухнуть бесчувственным телом тут, в коридоре.

— Кажется, с полиции и опеки, — я слышу панику в голосе брата.

— Подожди… — мысли мечутся как бешеные. — Почему они вообще что-то требуют?

У нас была с братом чёткая договоренность — пока я работаю в ночную смену, он сидит дома тихо, как мышка. Не подходит к двери, даже если будут звонить, и уж тем более никому не отвечает, тем самым давая понять, что он один находится в квартире.

— Юль, прости меня… Когда позвонили, я же думал, что это Ванька… — жалобно тянет брат, чуть ли не плача. — Ну и спросил, кто там…

— Какой Ванька, Жень?! — практически ору.

— Друг, он живёт в нашем подъезде, и мы…

— Так, стоп! — обрываю его резко.

Я это и потом могу послушать, что там за друг такой нарисовался, о котором я ни сном ни духом. И почему этот самый друг должен был припереться к нам ночью.

— Давай про полицию и опеку, — требую от него подробностей, которые меня интересуют больше всего.