Хотя, признаться, с каждым днём надежды становилось во мне всё меньше и меньше.

Видимо, на моём лице отразилось отчаяние, потому как Машка тут же перестала давить на больную мозоль, резко сменив тему:

— Как там Женька?

— Да вроде бы нормально, — я была только рада поговорить о чём-нибудь другом. — Несколько дней, правда, ворчал, но потом успокоился.

Брат вот уже как неделю находился в детском лагере, путёвку в который дал нам молодёжный центр.

Школа две недели назад закончилась, и я немного выдохнула. С оценками, конечно, было не айс — по всем предметам трояки, но проблем по поводу драк и разборок с родителями и школьным советом больше не было. До сентября можно было спокойно жить, не ожидая каждую минуту тревожных звонков от классного руководителя.

— Молодёжка предлагает и на второй заезд дать ему путёвку.

— Ему говорила?

— Нет, — качаю отрицательно головой. — Выжидаю.

— И чего, интересно знать?

— Он ещё злится, что я отправила его туда, поэтому, если скажу сейчас, он точно воспримет это в штыки и откажется. Но мне кажется, ему там начинает действительно нравиться. Так что… дождусь, когда он окончательно расслабится и сам захочет ещё на один сезон остаться.

— О-о-о, а ты, оказывается, коварная женщина, Юленька, — Машка восхищённо цокает.

— А то, — усмехаюсь. — Кстати, как у тебя дела со Степаном? Всё забываю спросить.

Управляющий вернулся и вышел на работу пару дней назад. И это была ещё одна причина, почему надежда стала стремительно угасать. Громову уже не было нужды приезжать в бар так часто, как до этого. Значит, наши встречи сводились к минимуму.

— Всё нормуль, — небрежно отмахивается Машка. — Наши романтические отношения продолжают набирать обороты.

— Я рада за тебя, — искренне произношу, тепло улыбаясь подруге.

На этом наша беседа закончилась. Так как перерыв подошёл к концу, мы отправились снова работать в зал.

День пролетел достаточно быстро.

Моя смена подходила к концу, когда меня вызвал к себе ухажёр подруги Степан. Он лишь мельком посмотрел на меня, когда я зашла к нему в кабинет, после чего начал быстро перебирать на своём столе какие-то бумаги. Заметно, что ищет что-то определённое, но никак не может найти, поэтому злится.

— Юль, слушай, ты можешь остаться поработать в ночь? — мужчина выглядел уставшим и недовольным. — Вика заболела, и мне просто ставить вместо неё некого. Маша упоминала, что брат у тебя сейчас в лагере, поэтому… Чёрт побери, да где же эта дурацкая бумажка?! — бурчит себе тихо под нос.

— Конечно, Степан Иванович. Я могу поработать.

— Только имей в виду, сегодня полный аншлаг у нас тут будет. Две большие тусовки собираются — байкеры и гонщики. Никаких залетных, но эти две компашки всем нам расслабиться точно не дадут.

— Думаю, я справлюсь, — небрежно пожимаю плечами, уверенная, что ничего нового не увижу.

Сомнения о том, как же я была неправа, возникли, когда вернулась в зал и возле меня остановилась хмурая Машка.

— Ненавижу эти слёты, — бурчит она, застёгивая блузку на верхнюю пуговицу. — Так, Юль. Судя по всему, Ржавый тебя уболтал, поэтому слушай. Примерно через полчаса начнут собираться две компании.

— Да, Степан мне уже сказал про это.

— Ну, он тебе точно не рассказал, как это всё примерно у нас происходит. Много шума, выпивки в два раза больше, чем обычно. И возможно, могут начаться проблемы. Эти две компашки вроде как пытаются сохранять нейтралитет и даже типа дружить, но могут и подраться, так что если начнётся заварушка, то отходишь как можно дальше от этих пьяных дебилов. А вообще, лучше уходи из зала, поняла?

Киваю, давая знать, что всё поняла.

Вскоре стал прибывать народ. Даже Громов появился в компании пятерых мужчин, с которыми он тут же уселся в своей випке. Впервые я видела его таким расслабленным и улыбающимся. Но любоваться или следить за ним мне было уже некогда. Приходилось пчёлкой кружить по залу, практически бегая между столиками, обслуживая всё приходящих и приходящих клиентов.

Машка оказалась права. Во всём.

Драка началась примерно в три ночи. Самое удивительное, что именно Громов её начал.

И получается, что вроде как … из-за меня.

— Как насчёт того, чтобы выпить с нами, красотуль? — немного заплетающийся бас звучит мне прямо в ухо, когда я принимаю очередной заказ. — С Громом я договорюсь.

За этим столиком сидят байкеры, как я поняла. И в последний час каждый из пятерых мужчин пытается заигрывать со мной, отвешивая комплименты.

Чужие мужские ладони появляются на талии, и меня охватывают чувства неприязни и протеста.

Напрягаюсь и пытаюсь скинуть руки мужика, отступая в сторону. Ничего не получается, и я оказываюсь прижата к крепкому мужскому телу.

— Да ладно тебе, красотуль, — ржёт этот кабан, когда я упираюсь ему в плечи ладошками, пытаясь оттолкнуть. Его друзья тоже начинают смеяться.

— Отпустите, пожалуйста, — как можно твёрже произношу, хотя голос начинает дрожать. — Мне нужно работать.

Мой взгляд мечется по сторонам в поиске хоть какой-нибудь поддержки от своих, но сердце бухает вниз, когда понимаю — её не будет. Все в такой запаре, что никому нет дела до меня.

— Так твоя работа как раз и состоит в том, чтобы клиент остался доволен, — глаза мужика сужаются, а в голосе чётко прослеживается недовольство моими слабыми попытками выскользнуть из его объятий. — А доволен я буду…

— Отпусти девушку. Быстро! — яростный рык за моей спиной заставляет всю компашку разом заткнуться и перестать веселиться.

С облегчением выдыхаю, узнавая голос Дениса.

— Да ладно тебе, Гром, — мужик оборачивается в сторону Громова, продолжая прижимать меня к себе. — Я всего лишь… — он резко затыкается, как только видит выражение лица Дениса.

Впрочем, я его понимаю.

Мне самой становится не по себе от того, что я вижу. Глаза горят чёрной злобой, а желваки так и перекатываются на заостренных скулах. Даже щетина не может скрыть этих волн.

Чистая звериная ярость — именно она сейчас обуревает Громова.

— Пошла отсюда, — сквозь зубы произносит Денис, подходя к нам.

Меня наконец-то отпускают, и я стремительно убегаю.

Находясь на достаточно безопасном расстоянии, оборачиваюсь и вижу, как кулак Громова врезается в челюсть того мужика.

Дальше начинается какой-то форменный ад.

Начинают драться, кажется, все мужики, которые в этот момент находятся в баре.

Крики, маты, визг, звуки бьющейся посуды и треск перевернутых столов — всё это перекрывает даже музыку, которая в это время достаточно громко звучит в баре.

Ко мне подлетает Машка и, схватив за руку, тащит за собой в сторону двери, ведущей из зала в подсобные помещения.

Там, в коридоре мы замираем, опираясь на стену и тяжело дыша.

— С почином тебя, что ли, — с иронией произносит подруга, когда переводит дух.

— Господи… господи… это же… ужас какой-то… — я практически заикаюсь.

В кино подобного рода драки выглядят совершенно по-другому. Как оказалось, в реальности видеть такое очень страшно.

— И что… что нам делать? Нужно в полицию, наверное, позвонить, — последнее звучит больше как вопрос.

— Никакой полиции. Щас мальчики наиграются в войнушку, разойдутся, а потом Гром сам всё урегулирует. Не в первый раз всё-таки.

Сколько прошло времени, когда всё стало затихать, а потом и вовсе прекратилось, я не знаю. Мне казалось, что вечность.

И всю это вечность я стояла и мысленно молилась, чтобы с Денисом всё было хорошо.

Вздрагиваю, когда открывается дверь и в коридоре появляются Громов и ещё кто-то. Кто ещё — не вижу. Вижу только Дениса и его лицо.

От его вида охаю, прижимая руку ко рту.

Одни глаз опух, под вторым наливается синяк, правая бровь рассечена, из неё течет алая кровь.

Всё внутри переворачивается, а в ушах нарастает гул. Ощущение, словно это меня побили, а не его.