А теперь добавилась ещё одна проблема.

Вон сидит и зыркает в мою сторону напряженным недовольным взглядом, доводя свою сестру до нервного срыва.

— Может, в кино сходим? — в голосе Юли улавливаю лёгкую нотку отчаяния.

Она пытается спасти ситуацию, но силы её, похоже, на исходе.

Этот белобрысый засранец с самой первой минуты, как только они с Юлей сели в мою машину, когда я заехал за ними, всем своим видом давал понять: единственное, что он хочет, это чтобы я свалил с горизонта его сестры.

И плевал он на чувства сестры. И на то, что она хочет быть со мной.

Я прекрасно понимал, что в его глазах я враг, который, как он считает, перетянет на себя всю любовь Юли. Зная их историю, было понятно, что парень только-только стал приходить в себя, что свою сестру он воспринимал единственным оплотом защиты и спокойной жизни.

И само собой, моё появление грозило переменами, которые, как он думал, ведут к чему-то плохому. Для него.

И как ребёнок, кем он, собственно, пока и является, всю дорогу и сам ужин в этой забегаловке проверял границы моего терпения. Хамил, грубил и всё время смотрел на меня как на кусок дерьма, в которое вляпалась его сестра.

Неужели он думал, что я разозлюсь и начну поступать также? Или даже наору на него?

Впрочем… я злился. Но только на самого себя.

У меня ведь был шанс наладить с ним контакт, когда они жили у меня. Но я, дебила кусок, профукал его. Ведь тогда старался вообще не пересекаться с ними и общение сводил на минимум. Пацанчик вообще старался не отсвечивать, когда я был дома. Прятался в своей комнате, а если встречались, то единственное, что получал от него — «Здрасти» и быстрый взгляд исподлобья. Кто же знал, что так всё обернётся? И моё равнодушие к нему аукнется мне в настоящем вот таким его неприятием и протестом моей персоны в их жизни.

Видимо, сейчас малец считает, что если я сорвусь и начну грубить в ответ, то это отпугнёт от меня Юлю. И она пошлёт меня лесом.

Само собой, я терпел и делал вид, что всё нормально.

Вот только Юля видела то же самое, что и я. И она переживала. Пыталась сгладить обстановку. Болтала без умолку. А когда я не видел и не слышал, как она считала, гневно шикала на брата, пытаясь того осадить.

С каждой минутой напряжение возрастало.

Видя, что я не реагирую, он совсем расслабился. Язвил в мою сторону уже слишком открыто, перестав обращать внимание на любые попытки Юли приструнить его.

Вот только у тебя, парень, нихрена не получится. Мне проблема в твоём лице не нужна. Хочешь ты того или нет, но придётся нам с тобой подружиться, так как отпускать твою сестрёнку я не намерен.

Мда, судя по тому количеству еды, лежащей перед каждым из нас, нам всем троим уже кусок в горло не лез. У меня от того, что просто не любил фастфуд, а у них от напряжения, сгустившегося к этому моменту за нашим столиком.

Предложение Юли пойти в кинотеатр, находящийся в соседнем здании торгового центра, звучало мольбой.

Оно и понятно. Там нам не придётся беседовать друг с другом, а ей можно будет спокойно выдохнуть на два часа, давая перерыв своим голосовым связкам и нервам.

После вопроса Юли пацан с вызовом смотрит на меня. Ждёт, засранец, что скажу я, чтобы, уверен в этом на все сто, дать противоположный моему ответ.

Сложив руки на груди, прищуриваюсь и смотрю ему прямо в глаза. Мой посыл о том, что я предоставляю ему право первым ответить на вопрос его сестры, транслирую не только своей позой, но и твёрдым жёстким взглядом. Им же ещё пытаюсь донести, что его детские попытки вывести меня из себя не задевают и не трогают.

— Молчание — знак согласия. Значит, мы идём в кино, — нервно произносит Юля, ёрзая на стуле.

— Юль, не хочешь сходить в туалет? — перевожу на неё взгляд. Такой же твёрдый, дающий понять, чтобы оставила нас с братом буквально на пять минут.

Тревога, переходящая в ужас в её голубых глазах, заставляет меня ей тепло и успокаивающе улыбнуться.

Ну же, девочка моя, дай мне возможность решить эту проблему по-мужски.

Видишь же, что не справляешься с ней своими силами.

За грудиной что-то начинает щемить и ёкать, когда я вижу, как она, глубоко выдохнув, чуть заторможено кивает, а в глазах ужас сменяется на доверие и согласие переложить проблему на мои плечи.

— Я быстро… — бормочет она, стремительно соскакивая со стула и уходя от столика в сторону коридора, где находятся уборные.

Перевожу взгляд на её брата, растерянно смотрящего ей вслед.

— Ну что, Женя, поговорим? — довольно миролюбиво задаю вопрос, наблюдая за моментально побледневшим парнем.

Надо отдать должное пацану.

Несмотря на лёгкий страх в глазах, насупившись, с вызовом смотрит на меня.

— Ну, давай поговорим, — а голосок-то всё-таки дрожит, несмотря на самоуверенный и ироничный тон.

Слишком мало времени, чтобы нормально с ним поговорить. Не думаю, что Юля даст нам долго беседовать. Уверен, из-за боязни того, как бы ни стало ещё хуже, чем сейчас, она однозначно прибежит уже минут через десять. И это в лучшем случае.

А раз времени впритык, пройдусь только по самым важным аспектам.

И только я собираюсь открыть рот, как мне прилетает с вызовом в тоне:

— Ты для неё слишком старый.

Знает парень, куда бить, чтобы сделать побольнее.

Меня и самого иногда беспокоит этот момент. Юле девятнадцать, а мне тридцать четыре. Разница в пятнадцать лет действительно довольно большая. Хотя я её и не ощущаю, если честно.

Мне хватило месяца, чтобы узнать девушку и понять, что мы с ней словно на одной волне.

С ней всегда есть о чём поговорить, не боясь, что прилетит в ответ: «Ой, в то время, когда это было популярно, я ещё младенцем была». Ага, был у меня года два назад такой опыт с малолеткой. Кажется, той крале тоже было где-то в районе двадцати лет.

В принципе, после бурной ночи с ней в отеле я, само собой, не планировал никакого продолжения или повторных встреч. Но когда за завтраком с ней в постели на какой-то вопрос (да я даже уже и не помню, о чём мы разговаривали с той девкой) прилетело такое, меня немного, конечно, перекосило. Уходя из номера, твёрдо для себя решил: больше никаких малолеток. Ну их нахрен. Только взрослые самодостаточные женщины, согласные на моё главное условие — только секс и никаких серьёзных отношений.

Я строго придерживался этого принципа до появления Юли. Но с ней забыл нахрен про все свои принципы. Про нашу разницу в возрасте вообще не думал до того момента, пока не решился на серьёзные отношения.

Это сейчас я нет-нет, но думаю об этом. И то только в том плане, что она может в один прекрасный момент клюнуть на кого-то помоложе.

Но пока поведение Юли успокаивает меня. Она никогда не применяет в разговоре этот дебильный молодежный сленг. И ни разу не делала акцент на нашей разнице в возрасте. Ведёт себя так, словно её совсем нет.

И сейчас мне нужно, чтобы и её брат перестал об этом думать. А то начнёт ещё при каждом удобном случае (если мы с ним всё-таки полюбовно не договоримся) делать на этом акцент. И не факт, что она в какой-то момент сама не станет думать точно также и через какое-то время свинтит от меня, теряя тапки.

— Мы с ней так не считаем. И для нас это не проблема, — довольно жёстко произношу я. — Давай начистоту, Жень. Я знаю, что тебя не это больше всего беспокоит.

— Откуда ты можешь знать, что меня беспокоит, — озлобленно огрызается пацан, напрягаясь всем телом. В глазах мельтешит страх, который мне понятен.

Сейчас он боится того, что сестра мне всё рассказала о нём. О том, как он жил с матерью и её сожителем.

Там же были не только побои. Этот урод отчим унижал пацана по полной программе. Было такое, что, избив его, ставил в угол и не позволял оттуда отойти даже в туалет. Пару раз бедный парнишка даже ссался в штаны, когда мочевой не выдерживал, чтобы тут же огрести по новой.

Это мне Юля уже потом рассказала, когда выспалась после той своей истерики.