— Лейни… черт.

— Я знаю, — выдыхаю я.

Его руки по-прежнему крепко обнимают меня, а я прижимаюсь к нему, прячу лицо у него на шее и провожу губами по коже.

— С тобой так хорошо, так идеально. — Со стоном уткнувшись мне в шею, он отклоняется назад, чтобы найти мои губы. Едва поцелуй заканчивается, как его рот приоткрывается, он входит в меня еще глубже, задевая ту точку внутри меня, которая заставляет меня дрожать.

— Я сейчас кончу, детка.

Я прижимаюсь к нему, не позволяя ему отодвинуться и преследуя свой собственный оргазм.

— Кончай.

Он откидывает голову назад, чтобы убедиться, что правильно понял мое требование.

И я подтверждаю. Я хочу, чтобы он владел каждой частью меня.

— В меня.

Он наклоняет бедра так, чтобы касаться моего клитора, и этого достаточно. В последнее мгновение перед тем, как я взлетаю, он говорит:

— Если ты хочешь, чтобы я вышел, детка, ты должна сказать об этом сейчас.

Я отрицательно качаю головой, позволяя ему трахать меня быстрее.

— О, черт, кончай сейчас, — стону я, прежде чем закричать.

Его рука наматывает мои волосы, он прижимает меня вплотную к себе, и из глубины его груди вырывается стон. Звук его удовольствия — последнее, что заставляет мир вокруг меня потерять четкость. Все мое тело напрягается, сжимается и начинает пульсировать, как только он кончает в меня. Это тяжелое дыхание и пот. Похоть и желание. Страсть и любовь, которые словно излучает мое тело. Каждый дюйм моей кожи.

Когда он заваливается на бок и падает на матрас, то увлекает меня за собой. Мы запутываемся в ногах и простынях, обнимая друг друга и приходя в себя от того, что мы только что пережили.

Проходят минуты, ни один из нас не шевелится. И я чувствую, как его сперма вытекает из меня.

Наконец, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Его глаза закрыты, а на губах играет удовлетворенная улыбка. Я изучаю его профиль — от четкой линии челюсти до прямого носа. По отдельности они были бы суровыми и пугающими, но с его глазами и тем, как его губы касаются моих волос на затылке, он прекрасен.

— Ты смотришь на меня и трахаешься так, будто это прощание.

Как он может так хорошо меня понимать?

— Я пытаюсь показать, что тоже люблю тебя…

Его глаза открываются, и он широко улыбается, но улыбка сходит на нет, когда он видит, что в моих глазах блестят слезы и я не могу улыбнуться тому, что собираюсь ему сказать.

— Но?

— Но я не знаю, смогу ли я остаться, ковбой. Я не могу подвергать опасности никого из твоей семьи. Я не могу рисковать тобой…

Я проглатываю рыдание, готовое вырваться наружу вместе с этим признанием.

Он наклоняется и обнимает мое лицо ладонями.

— Тогда выходи за меня замуж.

— Что? — Я ищу его глаза, потому что совершенно не ожидала услышать эти слова.

— Выходи за меня. Если тебе придется уехать, они разрешат мне поехать с тобой, если мы будем женаты.

Я не могу скрыть улыбку и нервный смешок, который вырываются из меня.

— Это безумие, Грант. Мы только начали… — Мои брови сходятся у переносицы, когда я думаю о том, что он предлагает. Толком ничего не зная обо мне, этот мужчина хочет вступить в брак. — Ты вообще хочешь жениться?

— На тебе? Да. — Он говорит это так уверенно, словно это не поспешное решение и мы не познакомились совсем недавно.

— Но твоя жизнь здесь. Твоя семья. Мы знаем друг друга всего лишь…

Он приподнимает мой подбородок, чтобы я посмотрела на него, останавливая мои слова.

— Моя семья всегда будет моей семьей. Где бы я ни находился, я люблю их, а они любят меня. Но ты ошибаешься насчет моей жизни, сладкая. Я просто плыву по течению. Прожигаю время, удерживая людей на расстоянии. Я только сейчас начал жить заново. — Он вытирает слезу, скатившуюся по моей щеке. — Эта женщина без фильтра, которая называет меня ковбоем, — именно та, с кем я хочу прожить мою жизнь. Мне не нужно больше времени для осознания того, что я и так знаю.

С трепетом в животе я сажусь и наблюдаю, как его глаза пытливо смотрят в мои, пытаясь понять, о чем я думаю. Что я собираюсь ему ответить.

Он глубоко вздыхает, откидывая мои волосы с плеча.

— Это началось с мамы Гриза. Потом это случилось с его первой женой, а затем с моей бабушкой. — Он прочищает горло. — Потом мои родители. — Он проводит пальцами по моей руке. — В Фиаско любят говорить всякие гадости за спиной у людей, не задумываясь о том, как это ранит. Мы слышали это с детства — мальчики Фокс прокляты. И я никогда не придавал этому значения, пока не потерял Фиону. А потом, когда Линкольн потерял Оливию.

Я вижу и чувствую, как сильно его это расстраивает и преследует. Уму непостижимо, что он потерял стольких людей, которых любил. И при этом думает, что в этом есть его вина? Я сжимаю его пальцы своими.

— Я знал Фиону с детства. Мы вместе учились в школе и потом в академии. Я был на год старше, а она стремилась занять место Дела.

— Дел — ее отец?

Он кивает.

— И мой лучший друг, с тех пор как я начал работать в полиции Фиаско. Наши с Фи отношения не были давней влюбленностью. Все началось как дружба с привилегиями. Мы напивались и трахались. И где-то по пути я влюбился в нее. — Он улыбается. — Она не хотела никому рассказывать о нас. Я хотел, но я знал, что для нее все было сложнее. Она была одной из шести женщин в отделе. И ее уважали — Дел позаботился об этом. — Он прочищает горло. — Дел был моим старшим офицером, и мне казалось, что я лгу ему.

Когда он потирает затылок, я вижу, что ему тяжело, и это заставляет меня задуматься, говорил ли он когда-нибудь раньше об этом вслух.

— В то утро, когда я сказал ей, что люблю ее, она отправилась на вызов, и, — он снова прочищает горло, — информация была не очень хорошей, но она поехала. Как только я услышал диспетчера, я понял, что что-то не так. Я чувствовал это нутром, сказал ей, чтобы она остановилась. И я не смог добраться туда вовремя.

Его глаза наполняются слезами, и я наблюдаю за тем, как он борется с чувствами, чтобы не дать им пролиться, пока он рассказывает мне свою историю.

— Я не смог добраться туда достаточно быстро, чтобы прикрыть ее. — Он крепче сжимает мою руку. — После этого я больше не мог выполнять свою работу. Я подвел ее, и каждый день вспоминал, что когда кому-то действительно понадобилась моя помощь, кому-то, кого я любил, я не успел вовремя.

Он прикрывает глаза свободной рукой, но как только он это делает, я придвигаюсь и обнимаю его. Мое сердце разрывается из-за него и из-за чувства вины, которое он до сих пор испытывает.

Наклонив голову, он прижимается лбом к моему плечу.

— А год спустя от нас ушла Лив. Я отбросил свое горе, чтобы быть рядом с Линком и племянницами, но после пережитого я не хотел ничего чувствовать. Не думаю, что я что-то чувствовал в течение нескольких лет. Я работал, сбрасывал свое дерьмо у боксерского мешка и делал свой бурбон. Вот и все.

Я откидываюсь назад, чтобы поймать его взгляд. Мне нужно, чтобы он видел меня, когда я скажу это. Когда его глаза встречаются с моими, я вытираю шальную слезу, скатившуюся к его губам.

— Мне. Повезло.

Он пристально смотрит мне в глаза.

— Спроси меня почему, ковбой. — Я улыбаюсь, и все мое тело теплеет от его взгляда.

Слабая улыбка трогает уголки его губ.

— Почему тебе повезло, детка?

— Потому что ты меня любишь.

Его глаза закрываются, и он морщит нос, услышав мои слова.

— Потому что я люблю тебя. И я женюсь на тебе.

Его руки обнимают мое лицо, а его глаза танцуют с моими.

— Да?

— Да. — Я отчаянно киваю, по щеке скатывается слеза.

Мои руки накрывают его, обнимающие мое лицо. Когда его губы находят мои, это больше, чем просто поцелуй с мужчиной, которого я люблю. Это похоже на возвращение домой. К этому сложному и заботливому мужчине, который прятался за столькими потерями, боясь, что это единственный вариант для него.

Я запрокидываю голову, размышляя о том, что он сказал что-то, что я не смогла понять.