Джулеп садится, и ее зад и хвост двигаются так быстро, что кажется, будто она вот-вот взлетит, если я дам ей команду, что она может идти.

— Привет, милая девочка, — говорит ей Лейни. Она оглядывается на меня. — Можно?

Я киваю.

— Полегче, Джулеп.

Она улыбается мне, присев на корточки и поглаживая мою собаку по голове, и, честно говоря, прямо сейчас она могла бы попросить меня о чем угодно, и я бы отдал ей это.

— У меня внутри есть запасной ключ. Воды?

На поиски уходит всего минута, но когда я возвращаюсь, она уже растянулась в гамаке, медленно раскачиваясь взад-вперед и перекинув одну ногу через край. От этой сцены я замираю на месте, потому что эта девушка просто прекрасна. И отвести взгляд невозможно.

Встав с гамака, она берет принесенный мной стакан воды и отпивает из него.

— Думаю, я хочу гамак. Вон там есть место. — Она показывает в темноту на два больших дуба, которые, насколько я понял, находятся рядом с коттеджем. — Впервые в жизни я имею удовольствие сидеть в одном из них. Теперь я оценила, — говорит она, откидывая голову назад чуть быстрее двигая ногой, чтобы ускорить движение.

— В Колорадо нет гамаков?

Она пытается игнорировать меня, но я очень хорошо умею молчать. Это заученная тактика, которая до сих пор работает в мою пользу. Особенно когда она говорит:

— Наверняка есть, но я просто никогда не сидела в них. Точно так же, как знаю, что в мире есть хорошие парни, но мне они не попадались.

Она закрывает рот рукой.

— Я сказала это вслух, не так ли?

Конечно, сказала. И теперь я представляю себя в роли такого хорошего парня.

— Как тебе новое меню летних напитков от Хэдли?

Я смеюсь, когда она отвечает:

— Слишком хорошо.

Она снова жестикулирует, объясняя, что ей больше всего понравилось.

— В конце была фисташковая штука, которую я могла бы продолжать потягивать, если бы Хэдли продолжала наливать.

Господи, я не могу оторвать взгляд от ее губ.

— Продолжай смотреть на меня так, ковбой, и у меня появятся неправильные идеи.

Я сглатываю и уже жалею, что отвечаю:

— И что же это за идеи, сладкая?

Она поднимает голову и улыбается. Искренняя улыбка, в которой сквозит озорство.

— Повтори это еще раз.

Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не ухмыльнуться тому, как она флиртует со мной. Но я стою, не подавая вида, и позволяю ей признаться в том, что она подслушала, когда оставляла мне пластыри.

— Что повторить еще раз?

Слово срывается с ее губ с придыханием.

— Сладкая.

Я точно помню, что сказал, и не могу не повторить. Я улыбаюсь и говорю тише:

— Вот так. — Ее глаза расширяются, когда встречаются с моими, и я скрещиваю руки. — Сладкая.

Ее бедра сжимаются вместе. Ее это возбуждает?

Она прочищает горло и откидывает голову на гамак.

— «Midnight Proof» — это невероятно, — говорит она, меняя тему разговора. — Но потом я захотела уйти. А когда вышла на улицу, то поняла, что у меня нет кредитной карты для оплаты проезда, и я решила пойти пешком…

— Ты собиралась идти сюда пешком?

Она кивает.

— Одна? Из «Midnight Proof»?

Точно нет.

— Да, но потом появился парень…

— Какой парень?

Она прищуривается.

— Ты что, коп? Да, парень.

— Был, — огрызаюсь я.

— Кем был? Копом?

Я киваю, допивая пиво. Отбросив пустую бутылку в сторону, я снова скрещиваю руки на груди, наблюдая за тем, как она раскачивается в моем гамаке.

— Хм, — смеется она. — Странно, что Би мне об этом не сказала. Ты бы понравился моему отцу.

Я могу только молча таращиться, потому что это самая большая информация, которую я из нее вытянул. И если она говорит о той Би, о которой я думаю, то это объясняет, какого черта она делает в моем городе. Пока я рассматриваю ее в свете костра, замечаю небольшой неровный шрам на ее шее. До этого момента я его не видел.

— Би?

— Что? — Ее глаза встречаются с моими. — Где? — Она машет рукой по воздуху²³.

— Би Харпер?

— Что? — демонстративно зевая, она пытается отыграть назад то, что я только что услышал.

— Ты говоришь о Би Харпер? Маршале США?

Она вытягивает руки над головой и закрывает глаза, бормоча — я так устала, — а затем замирает. Она же несерьезно? Какого черта?

Проходит не меньше минуты. Черт побери.

— Я знаю, что ты не спишь.

Я переступаю с ноги на ногу и смотрю на нее, любуясь тем, как ее волосы спадают сквозь веревочные отверстия гамака. Ее ноги скрещены в лодыжках, а на лице нет ни тени напряжения.

— У тебя неприятности, Лейни?

Я подхожу ближе и становлюсь прямо над ней.

— Это не сработает. Я знаю, что ты не спишь. Просто ответь на мой вопрос.

Проходит еще минута, а она продолжает делать вид, что спит. Видимо, не только у меня получается играть в молчанку. Я принимаю решение.

Ладно.

Давай поиграем.

Протянув руку, я просовываю ее под колени, а второй провожу по спине, подхватывая ее на руки.

— Я не люблю, когда меня игнорируют, сладкая. И мы с тобой оба знаем, что ты не спишь. — Я обхожу дом сбоку. — Это твой последний шанс, Лейни.

Вздохнув, она прижимается ко мне. Я останавливаюсь и поднимаю ее повыше, что заставляет ее поднять руку и положить мне на грудь. Я бы соврал, если бы сказал, что мне неприятно держать ее так. Есть что-то такое в том, чтобы взять женщину на руки, что заставляет мужчину чувствовать себя мужчиной. А если еще и отнести ее на руках, опустить на что-то мягкое, чтобы потом жестко трахнуть, то такого ощущения я не испытывал уже давно. Но что-то мягкое — не моя цель. Я наклоняюсь вперед так, что мои бедра касаются металла. Держа ее над наполненной поилкой для лошадей, я предупреждаю ее последний раз.

— Лейни, ты намокнешь, если не ответишь на мой вопрос.

На ее лице появляется ухмылка, и она шепчет в ответ:

— Не угрожай мне чем-то приятным, ковбой.

Господи Иисусе. Это заставляет меня на кратчайшее мгновение задуматься над тем, что я собираюсь сделать. Но не настолько, чтобы остановиться. Всплеск, за которым следует визг, вырвавшийся из ее рта секундой позже, от того, что ее опускают задницей в холодную воду, почти заставляет меня чувствовать себя плохо. Почти.

Она поднимает руки и хлопает ими, словно устраивает истерику.

— Ты бросил меня в корыто с грязной водой!

— Да. — Я пытаюсь подавить улыбку, которая так и рвется с моих губ. Я не такой мокрый, как она, но вода попала на мою футболку и джинсы, когда я опустил ее в воду.

— Ты собираешься применить ко мне пытку водой? — Она брызгает на меня, и я отступаю назад, но ей все равно удается хорошенько меня окатить. — Почему ты больше не коп? Дай угадаю. Жестокое обращение?

Я стискиваю зубы и стараюсь не рассмеяться от того, насколько она взбешена.

Она встает, кипя от злости, и с ее мокрых волос стекает вода. Когда она поднимает ногу над бортиком поилки, я быстро хватаю ее за руку, чтобы помочь ей удержать равновесие. Ее кожа прохладная на ощупь, но этого недостаточно, чтобы уменьшить жар, пылающий между нами. Притяжение, гнев и раздражение остаются такими же плотными, как влажный воздух. Я знаю, что поступил по-дурацки, но не жалею об этом.

Когда она выпрямляется, встав на траву босыми ногами, а по ее коже стекают струйки воды, я не могу скрыть улыбку в ответ на ее угрожающий взгляд. Ее облегающее черное платье прилипло к ее изгибам, почти так же, как когда оно было сухим. Только теперь ее соски стали твердыми и проступают сквозь него. Я как-то не подумал об этом.

— Будь джентльменом и отдай мне свою футболку, — требует она.

Я смеюсь.

— Она почти такая же мокрая, как и ты.

— Отлично. — Она цепляет пальцем бретельку на левом плече и спускает ее.

Черт, как же я хочу, чтобы она продолжила.

— Хорошо. Хорошо. — Я хватаюсь за низ своей влажной футболки, стаскиваю ее через голову и бросаю ей. Она смотрит на мою голую грудь, и это поднимает мою самооценку. Я нечасто с этим сталкиваюсь, но, черт возьми, как приятно увидеть это вблизи и почувствовать. Было время, когда спортзал и тренировки были частью моей работы, а сейчас физический труд в бондарне позволяет мне поддерживать себя в форме. Оторвавшись от изучения моих рук и груди, она поднимает мою футболку, чтобы вытереть лицо. Затем она проводит ей по рукам и наклоняется, чтобы вытереть ноги.