Первые две мили бредем в молчании, словно готовимся к тому, что предстанет нашим взорам, когда мы будем идти через Ван-Несс. От едкого дыма и летающего пепла жжет в горле и в глазах, но пока мы не встречаем пепелищ, оставленных пожаром. Пока. Взорванные здания на восточной стороне проспекта Ван-Несс помешали огню распространиться на запад, и сейчас мы видим только разрушения от землетрясения. Упавшие дымовые трубы, покосившиеся стены, разломы на улице. Мы идем мимо людей, чьи дома уцелели. Они просят у нас еду. Не хотят бросать свои жилища без присмотра и идти в переполненные лагеря беженцев — в парк «Золотые ворота» или на военную базу Президио, где имеется продовольствие. К сожалению, помочь мы им не можем: продуктов у нас с собой нет.

Не торопясь, часа через полтора мы достигаем проспекта Ван-Несс. Вся его восточная сторона представляет собой черно-серые дымящиеся руины и кучи булыжников. Пересекаем Ван-Несс, входим в зону пожаров и пробираемся к Маркет-стрит. По пути минуем Полк-стрит — черную ленту развалин. На мгновение я представляю переломанного Мартина, истекающего кровью на кухне. Он объят пламенем, уносящим его в преисподнюю, где ему самое место. Глаза его открыты, и мне неясно, живой он или мертвый. И я не хочу знать. Не хочу, и все. Возможно, он все-таки выбрался из горящего дома. Может быть. Если я захочу это выяснить, придется чуть позже вернуться к тому, что осталось от нашего дома. Но думать об этом я не могу. Не сейчас. Не сегодня.

Мы идем мимо руин некогда массивного здания муниципалитета. То, что не разломало землетрясение, пожрал огонь. Купол все еще на месте, но он абсолютно бесполезен — завис в воздухе на фоне низкого серого неба. От Павильона механики, где Сара родилась всего три дня назад, не осталось и следа. Это было деревянное сооружение, и о его существовании теперь напоминают только зола и сажа. Мы минуем кучи еще горячих кирпичей и покореженного железа, а также почерневшие остовы зданий, построенных из более прочных материалов, нежели дерево. Мимо едут автомобили, на которых развеваются флаги Красного Креста; на передних сиденьях — вооруженные солдаты. Вдалеке, по левую сторону от нас, должен находиться Китайский квартал, но его там нет. Исчез. Стерт с лица Сан-Франциско, будто его никогда и не было.

Впереди, у начала Маркет-стрит, вырастает силуэт высокого здания паромного вокзала. Меня изумляет, что оно еще стоит. Моряки спасли от пожара район порта, и это значит, что причалы могут быть использованы не только для эвакуации беженцев, но и для швартовки кораблей, доставляющих все необходимое для оказания помощи пострадавшему городу. С тех пор как мы пересекли проспект Ван-Несс, я впервые наблюдаю признаки жизни. Башня паромного вокзала с часами, окутанная дымным маревом, словно указывает нам путь к свободе.

Я держусь за эту мысль, пока мы добираемся до паромов и ждем, ждем и ждем, когда подойдет наша очередь и мы поднимемся на судно.

Наконец мы на палубе парома, такого же, какой привез меня к Мартину чуть больше года назад. Судно отчаливает. Я поворачиваюсь лицом к городу. Смотрю на широкие открытые поля пепла, простирающиеся за прочными кирпичными и каменными остовами. На всех этих пустых пространствах еще недавно кипела жизнь. Все, что там стояло, исчезло. Уничтожено. Но их место займет что-то другое. Наверняка.

Что-то новое.

Непохожее на то, что было там раньше.

Лучше, может быть, прочнее. Но что-то другое.

Разве не так мы переделываем себя, когда приходит беда? Кому, как не мне, знать?

Земля остывает, мы сметаем золу и воображаем себе новую жизнь. А потом ждем, когда она сделает первый вдох.

Мартин ошибся насчет меня. Я не находилась в бегах, когда вышла за него замуж. Я создавала нечто новое. Начинала новую жизнь.

И вот опять начинаю.

ВОПРОС: Будьте добры, поясните, пожалуйста, что вы имели в виду, когда сказали, что использование чужого имени — не самое страшное, что совершил мистер Хокинг?

ОТВЕТ: Я… У меня нет доказательств, подтверждающих мои подозрения. Это просто… мои догадки.

ВОПРОС: И все равно я хотел бы их услышать.

ОТВЕТ: Не думаю, что это хорошая идея. Я же сказала: у меня нет доказательств.

ВОПРОС: Я не прошу вас представить доказательства. Я хочу знать, что, по-вашему, он совершил.

ОТВЕТ: Накануне землетрясения я нашла в его письменном столе кое-какие документы. И фотографию. Прежде он был женат, под другим именем, на женщине из Колорадо. Эта женщина унаследовала отцовское ранчо. Уверена, Мартин женился на ней из-за наследства. Она умерла, и я не думаю, что ее смерть была несчастным случаем.

ВОПРОС: Почему?

ОТВЕТ: Потому что она была дочерью владельца скотоводческого ранчо, а погибла при падении с лошади.

ВОПРОС: И вам это кажется подозрительным?

ОТВЕТ: Да, кажется. Она выросла среди лошадей.

ВОПРОС: Но ведь даже опытный наездник, бывает, подает с лошади. А твердая земля немилосердна.

ОТВЕТ: Да, но…

ВОПРОС: Но что, миссис Хокинг?

Допрашиваемая не отвечает.

ВОПРОС: Что вы хотели сказать?

Допрашиваемая не отвечает.

ВОПРОС: Вы хотели сказать: да, но если учесть, что Мартин Хокинг имеет обыкновение вступать в брачные союзы с женщинами, которые обладают тем, чем он хотел бы завладеть, смерть этой женщины выглядит подозрительной? Он также женился на Белинде Бигелоу, потому как у нее было то, что он хотел заполучить, верно? Миссис Хокинг, вы случайно не знаете, что именно?

ОТВЕТ: Откуда ж мне знать?

ВОПРОС: Ну, вы ведь теперь близкие подруги, насколько я понимаю. Я прав? В настоящее время вы проживаете в ее гостинице?

ОТВЕТ: Мой дом разрушили землетрясение и пожар. Она предложила мне кров. Очень любезно с ее стороны.

ВОПРОС: Любезно. Но ведь и вы были к ней добры. По словам медсестры из больницы скорой помощи, в то утро, когда произошло землетрясение, вы привели ее в павильон. У нее начались схватки, и вы оставались с ней, чуть ли не сами приняли роды. А потом упорно искали ее в лагере беженцев, разместившемся в парке, пока не нашли.

Допрашиваемая не отвечает.

ВОПРОС: Интересно, почему вы проявили такую заботу о женщине, которая делила постель с вашим мужем?

ОТВЕТ: Мартин жестоко обошелся с ней. Белинда его любила. Любила человека, за которого он себя выдавал. Я — нет. Я не люблю Мартина Хокинга. И никогда не любила.

ВОПРОС: Миссис Хокинг, успокойтесь, пожалуйста. Я просто спрашиваю…

ОТВЕТ: А теперь послушайте меня. Я вышла замуж за Мартина Хокинга, потому что хотела уехать из Нью-Йорка. Я устала мерзнуть и голодать, устала от одиночества. Я хотела, чтобы у меня были горячая пища, теплая одежда и мягкая постель. И ребенок, которого я могла бы любить. За Мартина я вышла замуж не по любви, в отличие от Белинды. Она любила тень того человека, за которого он себя выдавал, чтобы обольстить ее. Ему было плевать, что в какой-то момент Джеймс Бигелоу попросту бросит и ее, и своего ребенка, исчезнет из их жизни. Он присвоил себе золото из шахты ее отца. Именно с этой целью он женился на ней. Ради золота на заброшенной шахте. Ему не было дела до Белинды или ребенка, которого она вынашивала. Я не могла бросить ее на произвол судьбы в разрушенном городе, тем более что у нее начались схватки. Я не такая, как он.

ВОПРОС: Я вас с ним и не сравниваю. Я…

ОТВЕТ: Сравниваете. Ищете некий подвох в том, что я помогала Белинде, осталась с ней в больнице, искала ее. Она оплакивала утрату человека, которого никогда не существовало, родила ему ребенка, и при этом ей, как и всем нам, приходилось спасаться бегством от пожаров и разрушений. Разве могла я отказать ей в помощи? Как я могла ей не помочь?