— Какая же из историй соответствует действительности? — задается вопросом Белинда, хотя, конечно, понимает, что ответа я не знаю. Либо та, либо другая. Либо вообще никакая.

— Сейчас это неважно, — говорю я. — Что еще он рассказывал о своей семье?

— Что его мать умерла от гриппа, когда ему было восемнадцать лет, а в следующем году погибла сестра — упала с лошади. Вскоре после ее смерти от сердечного приступа скончался отец. Тогда он продал семейное ранчо и отправился в Калифорнию, чтобы начать новую жизнь.

Мы обе молчим, думая о человеке, за которого вышли замуж. Что из россказней правда, а что ложь? На столе остывает чай.

— Сколько времени прошло до того, как он снова появился в гостинице? — наконец спрашиваю я.

— Неделя.

— Вы знали, что он вернется?

— Первый раз, уезжая, он ничего не сказал, но я хотела, чтобы он вернулся. Стала скучать по нему с той самой минуты, как он уехал. Каждый раз, когда он уезжал, я тосковала по нему все больше и больше. К его шестому визиту я уже поняла, что люблю его. Мне он казался внимательным, обаятельным человеком. Умел успокоить мои тревоги, умел рассмешить. Эллиот тоже это умел, но с Джеймсом я чувствовала себя по-другому. Через три месяца он сделал мне предложение, и я ответила согласием.

— И вы… чувствовали, что он вас любит? — спрашиваю я, потому что просто не могу себе этого представить. Не могу представить, как Мартин целует Белинду, смешит, заставляет чувствовать себя желанной. Такое поведение, я была уверена, для него неприемлемо, ведь он подавлен горем, скорбит по почившей Кэндис.

— Да, — подтверждает Белинда, но потом ее лицо омрачается. — Во всяком случае, на первых порах. Вскоре после того, как мы поженились, у меня возникла надежда, что он постарается найти такую работу, которая позволит ему быть дома каждую ночь. Я скучала по нему, когда он находился в отъезде, и верила, что он скучает по мне. Думала, разъездная жизнь ему опостылеет, особенно после того, как я сообщила ему, что жду ребенка.

— Но этого не случилось.

Белинда качает головой.

— Когда я попросила, чтобы он нашел работу ближе к дому, он ответил, что ему его работа нравится. Что в нашей жизни ничего менять не надо. Я ведь знала, чем он зарабатывает на жизнь, когда выходила за него замуж. Знала, какую жизнь он ведет, и все равно его полюбила. Тогда я была счастлива. И сейчас могу быть счастлива, если захочу. Зачем же я себя накручиваю?

Она умолкает, глядя на свое обручальное кольцо; оно попроще, чем мое. Видимо, Белинда поняла, что ее брак дал трещину, еще до того, как явилась ко мне, догадываюсь я. И сюда она приехала, желая убедиться, что ее подозрения беспочвенны, что трещины никакой нет. А в результате весь ее мир рухнул.

— Почему вы решили приехать именно сюда? — мягко спрашиваю я. — Откуда вам известно имя Мартина Хокинга?

Белинда смахивает с ресниц слезы.

— Несколько дней назад, когда он был дома, я заметила, что из кармана его сюртука торчит конверт, и вытащила его. Он был на имя некоего Мартина Хокинга, проживавшего по этому адресу. От какого-то сан-францисского банка. Я заглянула в карман и увидела еще один конверт, адресованный этому же человеку. Пока я рассматривала конверты, в спальню пришел Джеймс. Он спросил, что я делаю. Я солгала, сказав, что хотела почистить его сюртук, потому что он загрязнился в дороге, и нашла в кармане письма.

— Он рассердился на вас? Как отреагировал?

— Просто протянул руку за конвертами. Я спросила, кто такой Мартин Хокинг. Его друг? Нет, клиент, ответил он. Я поинтересовалась, почему он носит с собой корреспонденцию этого человека. Я не собиралась лезть в его дела. Просто хотела, чтобы он объяснил, как в кармане его пиджака оказались чужие письма. Он сказал, что мистера Хокинга нет в городе и что в его отсутствие он помогает ему с его бизнесом. Я заметила, что он очень любезен, а Джеймс сказал, что мистер Хокинг — его самый лучший клиент. Потом он заявил, что вынужден отлучиться на два-три дня по делам мистера Хокинга. Забрал у меня сюртук, сказав, что я почищу его, когда он вернется, но сейчас ему надо срочно уехать по поручению мистера Хокинга.

— И он не был сердит или расстроен, когда уезжал?

— Нет. Но я была уверена: что-то тут не так, — отвечает Белинда. — Джеймс планировал немного побыть дома и вдруг сорвался и уехал на два-три дня по каким-то непонятным делам? Так вот просто? Я подумала, что, может быть, Джеймс задолжал мистеру Хокингу денег. Что, может быть, мистер Хокинг для него больше чем клиент. Что, может быть, Джеймс из-за него не отказывается от постоянных разъездов. Адрес, увиденный на конверте, я записала, — чтобы не забыть.

— И когда это было?

— Четыре дня назад. Потому я и приехала сюда. Подумала, что у него, возможно, неприятности. Эллиота попросила присмотреть за гостиницей и отвезти меня на железнодорожный вокзал. Объяснила ему, почему должна ехать в Сан-Франциско и что вернусь вечером. А потом отправилась сюда. Позвонила в вашу дверь.

Она закончила, а я сижу в молчании, в полной мере сознавая, что оказалась в весьма сомнительном положении: я замужем за бессердечным аферистом, равно как и женщина, сидящая напротив меня. Я ни в чем больше не уверена, кроме того, что мой так называемый муж является отцом девочки, которую я люблю больше жизни. Отныне, что бы ни случилось, я не должна потерять Кэт. Я не могу ее потерять. Не могу, и все.

Этого я не допущу.

Но как теперь быть?

Должно же быть какое-то объяснение поступкам Мартина? Как все это понимать? Чего он добивается? Зачем специально искал вторую жену после того, как женился на мне?

Зачем?

Я облокачиваюсь на стол и, потирая виски, размышляю. Мартину не было нужды завоевывать меня любовью. Он знал, что я хочу вырваться из Нью-Йорка, хочу ребенка и стабильности. Он имел возможность предоставить мне то, чего я желала, и хотел взамен получить то, что могла предоставить ему я. И мы заключили сделку. А вот любовь Белинды он завоевывал. Зачем? Я абсолютно уверена, что Мартин никакой не землемер, да и в страховой компании он тоже, скорее всего, не работает. Вероятно, мы с Белиндой пешки в какой-то его большой игре. Но что за игру он ведет? Допустим, с моей помощью он создает о себе впечатление обычного степенного семьянина в глазах тех, кого могла бы заинтересовать личность Мартина Хокинга, но страховая компания тут явно ни при чем.

И как Белинда вписывается во все это? От меня не укрылось, что у нас обеих печальное прошлое: мы потеряли отцов, которых любили; наши отцы были хорошими мужьями для наших матерей. Выбор на Белинду пал не случайно — равно как и на меня, — потому что она могла дать Мартину то, чего он желал. Что именно?

Ответа я не знаю; понимаю только, что Мартин полон тайн.

В следующую секунду на меня нисходит озарение: я знаю место, где он хранит часть своих секретов. Точнее, два места.

Впервые с той минуты, как Белинда увидела мою свадебную фотографию, я не чувствую себя растерянной. Знаю, что нужно делать.

— Пойдемте со мной. — Я поднимаюсь из-за стола.

— Куда? — удивляется Белинда, должно быть услышав настойчивость в моем голосе.

— Сначала в библиотеку. Потом в котельную.

Мы выходим из кухни, и обе одновременно замечаем Кэт. Прислонившись к двери, она сидит на полу, — судя по ее позе, уже давно.

Кэт слышала наш разговор.

Не помню, что я знала об отношениях мужчины и женщины, когда мне было столько же лет, сколько сейчас Кэт. Скорее всего, очень мало. Но Кэт — умная девочка. Говорю это совершенно точно. Она решает сложные головоломки и читает довольно сложные книги. А еще она умеет слушать. Внимает каждому слову. И сейчас по выражению ее лица я определяю, что она в полной мере понимает, в каком положении оказались мы с Белиндой. Кэт знает, что у ее отца есть еще одна жена, помимо меня.