Людвиг уже был в штате Вашингтон, в городке Кле-Элам, около ста миль к востоку от Сиэтля, когда Гувер в Вашингтоне решил, что пора действовать. Извлеченные из камина в хижине обуглившиеся остатки бумаг раскрыли множество загадок. Чемоданы, отправленные в Нью-Джерси, были задержаны, и в них нашли около пятидесяти военных кар и других секретных документов. Руководитель ФСБ отдал приказ. Были одновременно арестованы шпионы из порта — Мюллер и Нагель, секретарь Людвига Люси Бемлер, домашняя хозяйка из Бруклина Эллен-Паулина Мейер, которая так ловко собирала сведения у доверчивых рабочих авиационных заводов, и солдат-предатель на Говернорс-Айленд Рене Фрелих. «Профессор» Борхардт, аналитик из той же компании, еще не был задержан; ФСБ оставляло его пока на свободе, чтобы напасть на след других. Слежка за самим Людвигом по всей стране закончилась в Кле-Элам. Он очутился лицом к лицу с двумя агентами, и это был конец.

Людвига привезли в Спокан и поместили в федеральную тюрьму. К нему приставили специального агента, по имени Рой Киллиан. Шпион немедленно выказал желание подружиться со своим стражем. Киллиан понял, что именно предстоит; он тоже оказался неплохим актером и словно ненароком обмолвился о том, что трудно жить на жалованье: едва удается свести концы с концами.

— Скажите, — спросил Людвиг однажды, — хотели бы вы заработать пятьдесят тысяч долларов наличными?

Киллиан вытаращил глаза. Он оглянулся, как бы желая удостовериться, что никто не подслушивает.

— Каким образом?

— Выпустив меня.

— Но как же это сделать, чтоб не попасться?

Людвиг улыбнулся.

— Это не так трудно, — сказал он. — Закажите второй ключ от камеры и дайте мне. Я выйду и запру дверь за собой. Они подумают, что мне удалось самому сделать ключ, здесь, в камере.

Киллиан сделал вид, что размышляет.

— Неплохая идея, — сказал он.— Но могу ли я быть уверен, что получу деньги?

Людвиг убедительным жестом положил руку Киллиану на плечо.

— Вы получите их в течение двадцати четырех часов. Я встречусь с вами на свободе и телеграфирую в Буэнос-Айрес относительно денег.

— У вас есть там человек, который может выслать столько денег?

Людвиг, желая показать Киллиану, что он предлагает честную сделку, раскрыл свои связи в Буэнос-Айресе. Киллиан рассказал обо всем прокурору. Проверка показала, что Людвиг сообщил подлинное имя и настоящий адрес. Так удалось вырвать еще один секрет у нацистского шпионского центра уже после того, как глава его был заключен в тюрьму.

Агент продолжал свою игру. Когда стало очевидным, что от узника нельзя больше добыть никаких сведений, Киллиан высмеял его предложение насчет пятидесяти тысяч долларов, и Людвига увезли на самолете в Нью-Йорк. Вскоре после этого был арестован и Борхардт. К тому времени белокурая секретарша Людвига — Люси Бемлер — призналась во всем и согласилась выступить в процессе главной свидетельницей.

После ареста людвиговского шпионского центра шайка Вонсяцкого забила тревогу. Нацистов, которые оставались в поле зрения агентов ФСБ, трясла лихорадка.

К концу года состоялся процесс Дюкена. К тому времени большинство из тридцати двух его сотоварищей по скамье подсудимых признало себя виновными в шпионаже. Киноленты, пленки, диктографы, обличающие улики, собранные ФСБ в огромном количестве, — все это лишило их возможности отпираться. Любовница Дюкена, девушка из высшего света, признала себя виновной, что не выдала агента иностранной державы, но против нее не было возбуждено обвинение в шпионаже, ибо ее признали слепым орудием в руках бура. Герман Ланг, мастер завода авиаприцелов. Нордена, был в той группе, которая избрала своим жребием итти до конца вместе с буром Фрицем. 13 декабря 1941 года после почти трехмесячного судебного разбирательства всем был вынесен обвинительный приговор: Дюкен и Ланг получили по восемнадцати лет тюремного заключения, а остальные меньше. В общем обвиняемым повезло, что преступления их были совершены в мирное, а не в военное время. Дюкен держался на процессе то стоически, то нагло. Он высказал лишь одно страстное желание: своими руками задушить Себольда.

8 февраля 1942 года прокурор США Матиас Ф. Коррез начал процесс шайки Людвига. Людвиг, Борхардт и Фрелих получили по двадцати лет тюрьмы, Эллен Мейер и Мюллер, как и признавший себя виновным Пагель, — по пятнадцати лет. Люси Бемлер отделалась всего пятью годами, но ей пришлось бы отсидеть значительно дольше, если бы она на процессе не помогла дяде Сэму.

Вонсяцкий в конце концов решил отказаться от услуг священника. Вероятно, у него возникли подозрения. Но священник сослужил дяде Сэму хорошую службу — сообщил о десятках вражеских диверсантов и шпионов, которых можно было арестовать в любой момент.

Агентам, занятым слежкой за «графом», стало казаться, что затевается серьезное дело. Такое же впечатление производили и его сообщники. Похоже было на то, что они ожидали какого-то сигнала.

«Граф» отправился к Кунце. Агенты видели в сильные бинокли, как Вонсяцкий расхаживает в гостиной, жестикулируя и указывая на стенную карту Европы. Точно такая же карта висела у «графа» на стене в его кабинете-доте.

Раном утром к «графу» и Кунце присоединился еще один посетитель. То был достопочтенный Мольцан, дом которого находился как раз напротив, через реку. Вонсяцкий, жестикулируя, обращался к пастору и указывал на карту. Пастор сидел, покачивая головой; казалось, слова «графа» производили большое впечатление.

На следующий день Вонсяцкий отправился в Чикаго. Два агента заняли соседнее купе. Они знали, что «граф» возил с собой портативную пишущую машинку, и когда агенты установили свои аппараты для подслушивания возле стенки купе, то услышали, как стучит машинка.

В Чикаго один из сыщиков задержался, чтобы осмотреть купе, только что покинутое «графом»; сыщики слышали, как «граф» рвал бумагу, ругался, затем скомкал ее и швырнул на пол. Но теперь ни одного обрывка не было в купе: перед уходом он тщательно подобрал каждый клочок.

Агенты не были удивлены, когда Вонсяцкий направился прямо к дому Виллюмейта. Их больше удивило, когда через час после приезда «графа» появился Кунце. Еще больше их удивил приход Эбелла, медика из Эль-Пасо. Видимо, затевалось что-то из ряда вон выходящее.

Но узнать не удалось ничего. Через двадцать четыре часа после встречи в доме Виллюмейта Кунце сел в поезд и поехал в Камден, а Эбелл вернулся к себе домой в Эль-Пасо. И агенты только видели, как Кунце передал пастору Мольцану пачку банкнот.

Тем временем Вонсяцкий отправился обратно в свое имение в Коннектикуте. Через сутки после его возвращения приехал пастор из Филадельфии. Агенты, следившие за ними в сильные бинокли из хорошо укрытых пунктов возле имения, заметили, как пастор и «граф» пошли в похожее на крепость сооружение и оставались там больше часа.

Потом пастор уехал в Чикаго к Виллюмейту, после чего вернулся в Филадельфию. Не прошло и двух часов после его отъезда, как Виллюмейт сам отправился в Эль-Пасо, где встретился с Эбеллом. Не успел Виллюмейт сесть в поезд, как Эбелл вскочил в автомобиль и помчался через границу в Мексику. Что он затевал? Приступят ли, наконец, подозреваемые к непосредственным действиям и тем дадут улики в руки агентов?

ФСБ пока не хотело захлопнуть западню, в которую попался Эбелл. Агенты знали, что он работал продавцом в Мексике до того, как приехал в США и стал заниматься врачебной практикой: ему были хорошо известны все дороги по ту сторону Рио-Гранде. Но почему именно пастор используется в качестве курьера между Коннектикутом и Чикаго и почему Виллюмейт, выступая в той же роли, совершает рейсы между Чикаго и Эль-Пасо? Эбеллу, видимо, передают сведения либо деньги. Если это деньги, то подтверждаются прежние подозрения, что Вонсяцкий финансирует всю группу. Но откуда «граф» достает средства?

Агентам ФСБ не разрешалось пересекать границу США для преследования преступника; пришлось прервать слежку. Но они вошли в соглашение с мексиканской федеральной полицией. Вот что ей удалось выяснить.